Кэти прижималась к нему, крепко обхватив руками. Вся накопившаяся у нее в сердце любовь изливалась на него сейчас; она вжималась в его тело, словно старалась раствориться в нем.

Его рука стала нежно ласкать ей грудь, нашла чувствительный сосок.

— Дэнни… — Звук ее голоса пробился сквозь его эротический транс, и действительность обрушилась на него, как камнепад. Он резко отступил назад, уронив руки.

Кэти потрясенно смотрела на него широко раскрытыми, затуманенными глазами, губы у нее покраснели и припухли.

— Дэнни?

— Прости, — тихо сказал он, не осмеливаясь взглянуть на нее. — Прости меня, Кэти. — Кровь все еще жарко и быстро стучала у него в жилах. Надо было взять себя в руки. Немедленно.

Глаза у нее наполнились слезами, лицо Дэнни поплыло. За что он просит простить его?

— За что? — требовательно спросила она, изо всех сил сдерживая слезы.

— Мне не следовало этого делать.

— Ты ничего и не сделал. — Она не могла сдержать обиды и гнева. — Мы сделали это. Вместе, Дэнни. Я в такой же степени участвовала в этом, как и ты.

Он покачал головой.

— Мне этого не нужно, — сказал он. Конечно, ему этого не нужно. Ему не нужна любовь, и ему не нужна Кэти. Никогда больше не позволит он себе полюбить женщину. Особенно такую женщину, как Кэти, у которой есть все, чего он когда-либо хотел.

— Ты врешь, — сказала она, наблюдая за мучительной борьбой у него в глазах и на лице. — Это нужно тебе, Дэнни, — тихо прошептала она, не сдерживая больше слез. — И тебе нужна я. Ты просто не хочешь или не можешь этого признать.

— Нет. — Слово прозвучало холодно и безучастно. Он сжал кулаки и сунул их поглубже в карманы, чтобы не прикоснуться к ней снова.

— Да, Дэнни. Ты больше не можешь этого отрицать. Я вижу тебя насквозь. Ты просто боишься признать, чего хочешь и что чувствуешь. — Кэти вздернула подбородок, вынуждая его посмотреть ей в глаза. — Ты боишься, Дэниэл Салливан. Боишься.

Никакие другие слова не возымели бы такого эффекта. Словно прозвучал боевой клич. Словно перчатка брошена к ногам.

— Боюсь? — с насмешкой сказал он, зная, что она права, и ненавидя за это и ее, и себя. — Да я в жизни ничего не боялся.

Это было неправдой — он боялся ее, боялся тех чувств, какие она в нем будила, заставляя снова мечтать о любящей жене, своем доме, о семье. Этого никогда не будет. Он усвоил урок и больше никогда не позволит себе строить воздушные замки.

— Врешь. — Она смахнула катящиеся по щекам слезы.

— Мне надо идти. — Ему было невыносимо видеть эти слезы. Дэнни резко повернулся и схватил со спинки стула свою кожаную куртку. Ему нужно на воздух, нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Кэти отступила от двери, и он резко распахнул ее, чуть не сорвав с петель.

— От меня ты можешь убежать, Дэнни, — едва слышно произнесла она. — Но от себя не скроешься.

Может, и нет, подумал он, захлопнув за собой дверь и шагнув в дождливую темноту ночи. Но он, черт возьми, обязательно попробует.

Она плакала, пока не уснула.

Словно из солидарности, Молли проснулась и тоже заплакала. Переодев и накормив ее, Кэти села в кресло-качалку и стала тихо напевать. Она чувствовала себя совершенно несчастной.

Наконец малышка закрыла глаза, и Кэти бережно положила ее в манежик. Ей не хотелось думать о предстоящей разлуке с Молли. От этой мысли становилось совсем тошно.

Глотая слезы, Кэти забралась обратно в постель. Без Дэнни она показалась холодной и пустой. И кто знает, вернется ли он вообще?

Солнце только что начало золотить горизонт, когда Кэти почувствовала чью-то руку у себя на плече. Она застонала, перекатилась на живот и попыталась глубже зарыться в подушки. Голова раскалывалась, глаза все еще горели от слез. Она не была готова встретиться сейчас лицом к лицу с окружающим миром и надеялась, что трясущий ее за плечо, кто бы это ни был, оставит ее в покое и уйдет.

Как можно дальше.

— Кэти. — Голос Дэнни проник в сознание сквозь сонную одурь. — Проснись. Я все узнал о родных Молли.

Еще не совсем проснувшаяся Кэти сидела за кухонным столом и пила крепкий черный кофе. Дэнни сидел напротив и тоже казался измученным. По его виду она догадалась, что он не спал всю ночь.

Рядом с ним сидела Марта с малышкой Молли на руках.

— Я не знала, что еще можно было сделать, Дэнни, — тихо говорила она. — Ее просто оставили у дверей приюта.

Марта сунула руку в карман пальто и извлекла оттуда измятый листок бумаги.

— Эта записка была приколота к ее рубашонке. — Немного расправив листок, она передала его Дэнни.

Взглянув на Кэти, он стал читать записку.

«Пожалуйста, позаботьтесь о моей малышке. Я люблю ее, но не в состоянии заботиться о ней. Я очень больна, и у меня нет родных, нет никого, кто мог бы о ней позаботиться, и я не знаю, что мне делать. Уверена, что здесь она будет в безопасности. Пожалуйста, скажите ей, что мама очень ее любила».

Дэнни сидел молча, стараясь понять глубину отчаяния матери, отказавшейся от своего ребенка.

Он передал записку Кэти, которая быстро прочитала ее. Их взгляды встретились, и они поняли друг друга без слов.

— Марта, — медленно заговорил Дэнни. — Ради всего святого, почему ты положила ее ко мне в патрульную машину? — Он не был уверен, что правильно понимает происходящее. Нет, он понимал, что мать оказалась не в состоянии заботиться о ребенке. Но не понимал, почему именно он оказался вовлеченным в эту историю.

Марта тяжело вздохнула.

— Ну, Дэнни, я боялась, что если о ней узнают официальные власти, то ее отправят в один из этих центров для никому не нужных детей. Или в приемную семью, — добавила она с неприязнью в голосе и со слезами на глазах. Потом покачала головой. — Я не хотела этого. Знаю, какие бывают приемные семьи — холод и безразличие. И я испугалась… — Она на секунду отвела глаза, а когда вновь заговорила, то ее голос звучал чуть слышно. — Я сама выросла в одной из таких семей, получающих государственную субсидию. Конечно, с тех пор кое-что изменилось, но не настолько, чтобы мне захотелось обречь эту крохотулю на такую жизнь. Когда ребенок ни с кем и нигде. Когда у него нет ни дома, ни семьи. — Она выпрямилась, собираясь с духом, и нежно поцеловала Молли в щечку. — Эта малышка заслуживает лучшего.

Слушая Марту, Кэти чувствовала, как к горлу подкатывает комок. Слишком знакомо все это было.

Какой стала бы ее жизнь, если бы не Салливаны?

Думать об этом не хотелось. История с Молли заставила ее оценить до конца то, что сделала для нее семья Салливан.

И теперь она знала, что не бросит Молли.