На пути к победе пришлось мне столкнуться и с зеленым многочеловеком. Я уже почти весь пророс его гнусными стеблями – водорослями, когда мне наконец пришла в голову спасительная мысль. Ведь чем питаются растения? Водой. А если лишить их влаги? Сначала я «отжал» всю воду из стеблей внутри меня, а потом и из самого многочеловека. Было смешно и жутко наблюдать, как его многочисленные, проросшие в буйной траве головы, усыхают и ежатся… Через несколько мгновений передо мной была куча соломы с тыквами, – ну, во всяком случае, что-то очень похожее. А под куполом магического цирка висел большой прозрачный куб с «отжатой» мною водой. Победа.

В финале я бился с атлантом. Атланты – маги разноплановые, и меня сначала обрадовало, что противник предложил мне выбрать оружие для дуэли. Решив, что камнепады и землетрясения малозрелищны, я выбирал между огнем, водой и воздухом; а вспомнив, что представители этой расы теплолюбивы, решил биться с ним воздухом и водой, сделав ставку на лед, снег и холодные вихри. И вначале я даже выигрывал, но в конце концов сам оказался закованным в ледник. Мои силы были истощены, но достаточны для того, чтобы почувствовать, что тот, кто держит ледник, намного свежее меня. Будто бы он не бился со мной на протяжении двух часов, а только сейчас вступил в бой. Внешний источник энергии?

– Они менялись. Один или два раза, – сказала Наама, – но один раз – точно. Я видела.

Она сидела на трибуне и сквозь дым сигареты, скучая, поглядывала на чествование победителя.

– А я-то думал, – мне было трудно скрыть досаду, – откуда у него столько энергии?! Но как судьи не заметили?

– Да, никому, наверное, и в голову не пришло, что кто-то может пуститься на столь древний трюк, как запасной игрок. Но надо отдать должное – они менялись очень профессионально. Отрепетировали. Они по очереди обменивались органами, пока на месте одной ящерицы не оказалась другая.

Наама, как и многие другие, кто знает о планете – прародине атлантов, частенько называет их ящерами.

– И жюри просто приняло обмен за текущие магические пассы?

– Наверное.

– Да чтоб они провалились, эти атланты, за такие дела!

– Ты забыл? Они так и сделали. Причем вместе со всем континентом, – она поцеловала меня в щеку, – но ты все равно красавец. Как ты высосал многочеловека и поджарил иллюзиониста я еще долго буду вспоминать.

– Наградишь меня сегодня?

– Скорее утешу. Ты же только второе место занял. Значит, нет заслуги.

– Да, но у меня уже было одно второе место в магических поединках. В шарометании. Таким образом, моя заслуга мною честно заслужена.

Наама посмотрела на меня.

– В таком случае поздравляю, – хмыкнув, сказала она.

– Кстати, ты не встречала Нерона?

Демоница хохотнула:

– Выбыл во втором поединке. Когда я его в последний раз видела, он с каким-то чертовским отребьем резался в карты на голом пузе индийской куртизанки.

– Кажется, у нашего друга поиссякла фантазия…

– Думаю, это была только верхушка айсберга их будущих совместных утех.

– Наама, умоляю, ни слова про лед!!!

– Договорились, – улыбнулась она.

– Кстати, хотел спросить… – я подбирал слова, – а когда сидишь на трибунах, все ли слышно, что там происходит на поле битвы?

– Наверное. А что?

– Ну, например, было ли слышно, что говорят призраки внутри пузырей Ооола? – Я пошел ва-банк.

– Не помню. А там разве было что-то интересненькое? – Наама посмотрела на меня – глаза у нее в тот день были янтарного цвета – и никто на всем белом свете не смог бы понять, лжет она сейчас или нет. Ее глаза были чисты, как слеза младенца.

* * *

Когда Шодер пришел на место встречи, Тот, кто приносит смерть, уже ждал его. На пустоши росла одна-единственная корявая, но мощная сосна. Неподалеку от нее Фрост и обнаружил своего противника, который стоял, почти сливаясь с окружающей тьмой, широко расставив могучие ноги и оскалив клыки.

Фрост выхватил меч и повторно протараторил заклятье, ответив на которое, тролль лишит себя права превратиться во время боя в дым.

– Анреви дальго равва мазахда инрипа вильгиона нривадукка!

– Самвбрахта! – процедил Черный тролль ответное заклинание и решительно двинулся к человеку.

Фрост размахнулся мечом, намереваясь одним мощнейшим ударом снести голову троллю. Как и ожидал Шодер, противник даже не успел вскинуть лапу или увернуться от удара, – только дернул плечом, защищая шею. В плечо-то и вонзился клинок Фроста. Да так глубоко, что юноша не успел его выдернуть с первой попытки. А второй уже не было. В следующее мгновение тролль здоровой лапой схватил Фроста за грудки, приподнял над землей и, не обращая внимания на мощные удары, которые тот наносил свободной рукой, нанизал его на торчащий из сосны здоровенный сук. Обломок ветви был толщиной с человеческую руку – он пропорол тело Фроста Шодера насквозь чуть пониже сердца. Схватка была окончена.

Заклинание действовало до гибели противника, поэтому Тот, кто приносит смерть, какое-то время не мог превращаться. Но и облегчать страдания червя человеческого, осмелившегося бороться с самим Злом, тролль тоже не собирался. Он смотрел на умирающего юношу, и это зрелище было для него наслаждением – тролль хотел запомнить каждое мгновение, чтобы потом, в одиночестве, вновь и вновь вспоминать. Он приблизился к бывшему противнику так, что его слюна капала на плечо Фроста. Казалось, что он обнюхивает жертву – будто пытаясь уловить запах наступающей смерти.

Но Фрост все еще был жив, и Тот, кто приносит смерть, уже не мог себе позволить терять время – надо было торопиться, чтобы успеть совершить задуманное. Все еще связанный заклинанием, тролль в своем обычном виде двинулся назад, к деревне.

– И это все? – плакал от бессилья Фрост. – Ради этого я столько лет тренировался, столько лет воспитывал выдержку, закаливал дух? Это все, на что я способен?

Он попытался соскользнуть с деревянного крюка, но боль была невообразимой, а сук вошел слишком глубоко. Юноша почувствовал, как конечности его холодеют, почти приятными мурашками по телу разлилась волна паралича. Но говорить и плакать Фрост все еще мог.

– Ани! Прости меня! – хрипел он. – Я любил тебя и люблю! Я не думал, что все будет вот так… Глупо и стыдно… А ты… Ты как будто знала… Или чувствовала. Прости меня.

В последний раз Фрост так сильно умывался слезами только в младенчестве. Рубашка юноши под кожаным доспехом настолько пропиталась кровью, что походила на кожу или толстую парусину.

– За что, Нертус? За что? – Кровь клокотала у него в горле, выплескиваясь на подбородок. – Почему ты отправила меня на смерть одного? Позор… Я – стыд и позор Ригеля. Никто не будет гордиться… Вспоминать… Все зря… За что? Боги, за что вы сделали это? Я всегда верил… вам… Вы предали меня… Будьте прокляты… – Фрост смог поднять голову и, сплевывая обильно идущую горлом кровь, произнес, обращаясь к небу: – Вы лишь мучаете… нас… Вам это нравится. – Шодер попытался даже усмехнуться. – Да… я понимаю. Это очень смешно. А вы – всесильны… Мы для вас – ничто… Будьте же прокляты… – У Фроста хватило сил, чтобы последние слова не просто прохрипеть – выкрикнуть. Клокочущим, треснутым, плачущим голосом прямо в ночную темь.