Принцесса только пожала плечами и не стала печалиться по этому поводу. Райт, со своей стороны, решил, что юноше видней, как поступать, и все забыли о странностях тотчас же.

Робин Винтер, смеясь, ушёл из кружка, образовавшегося вокруг Ирены, счастливо мотая головой, словно говоря себе: «Так не бывает!». Тут же он заметил, что из седьмого, елового шалаша вышел Джон, встал, навалился на дерево и сложил руки на груди. На его губах появилась снисходительная улыбка: наблюдать за тем, как несколько десятков парней увлечены одной девушкой, было по меньшей мере забавно. Винтер приблизился к другу и родственнику, обратил добрый взгляд в сторону товарищей, потом тихонько толкнул Райта в бок и шепнул, указывая головой по направлению белокурой гостьи:

– Кажется, теперь она влюбила в себя весь наш отряд. И сдаётся мне, ей уже вовсе не нужно твоё благословение, чтобы появиться здесь в любое время.

– Да уж, – улыбаясь, ответил командир. – Я плохо понимаю, как так произошло, но меня её присутствие не тревожит. Она тут уже как своя, правда?

– Да, – согласно кивнул Робин.

С противоположной стороны полянки раздался громкий возглас Ирены:

– Ребята, кто-нибудь подскажет, который час?

– Минутку… – ответил светловолосый парнишка, подняв к солнцу небольшие карие глаза, излучающие мягкий свет. – Половина одиннадцатого.

– Ого! – вскинула брови девушка. – Скотт, ты просто гений! Я, наверное, ни за что бы не научилась так точно определять время по солнцу!

– Это несложно, – ослепительно улыбнулся юноша. – В поле у меня других ориентиров не было. Вот и научился.

– Понятно, – ответила Ирена. – Но, увы, мне пора.

– Как «пора»?! – возмутился Туд Обермэйн. – Уже?

– Да, уже. Извините – дела, – виновато пожала плечиками наследница.

Многие молодые люди вздохнули. А безупречный Джеймс Томпсон, поднявшись со своего бревна, сказал девушке:

– Сейчас приведу твоего красавца. Он уже отдохнул и подкрепился.

Спустя несколько минут полянка словно опустела: Ирена уехала прочь, разрешив проводить себя только до опушки. Некоторое время мужчины слонялись, не зная, что делать: возвращаться к своим привычным делам или попытаться сохранить ту атмосферу лёгкости и беззаботности, которую дарила одним своим присутствием их странная Русалочка.

Но не прошло и часа, как Робин вспомнил, что именно сегодня они собирались ехать во дворец на бал, а это означало, что пора приступить к приятным хлопотам подготовки кортежа «лорда Генуэзского». Заручившись поддержкой Эрика и близнецов, он бесцеремонно занялся облачением командира в графские одежды.

Джонатан Райт согласился на эту авантюру с одним условием: кто-то из ребят будет сопровождать его в качестве младшего кузена – да мало ли откуда у Генуэзского могли взяться кузены, и совсем необязательно им быть представленными ко двору английского короля, верно? На роль родственника столь именитого гостя был единогласно выбран Винтер: его манеры и воспитание ничуть не уступали тому, что получил в своё время Райт. О том, что Робин – единственный сын в семье бедного, но древнего дворянского рода, мало кто из друзей знал, хотя многие догадывались о его благородном происхождении.

В полдень Ирена уже была во дворце. Оставив коня у парадного входа, она быстро поднялась по ступенькам. Легко и бесшумно, но широко шагая, ведь это позволяла прекрасная малиновая амазонка, девушка двигалась по коридору к своему восточному корпусу. Возле лестницы ей преградил дорогу канцлер – герцог Роквелл и крёстный отец леди Анжелины Линкольн, который с поклоном, но сухо произнёс:

– Ваше Высочество, Его Величество желает Вас видеть. Удивительно, что я наткнулся на Вас раньше лакеев.

– Это срочно? – едва сдерживая себя, чтобы не состроить брезгливую гримасу, спросила принцесса.

– Это сейчас, – холодно отозвался канцлер.

– Но… Я не могу. Я с конной прогулки и выгляжу неподобающим образом. Мне нужно время, чтобы переодеться.

– Это необязательно, Ваше Высочество. Король ждёт Вас. Уже около часа ждёт.

Девушка только покачала головой, не понимая причин столь жёсткой необходимости бежать к монарху прямо с улицы. Но пришлось развернуться в противоположную сторону и направиться в кабинет отца.

В приёмной стоял верный камердинер короля – мистер Форс, который широко распахнул перед принцессой Уэльской двери. Король и первый министр Англии граф Дешторнак сидели, склонившись над документами.

– Вот видите, граф, – откинувшись на мягкую спинку широкого кресла, произнёс Ричард IV. – Она вернулась. Я угадал.

– Вы были совершенно правы, сир, – согласился министр, бросив на крестницу одновременно строгий и нежный взгляд. – Ваш выигрыш…

С этими словами Дешторнак положил на стол монетку достоинством в один фунт, которая мгновенно исчезла в складках строгого камзола короля.

– Надо ещё у канцлера фунт забрать, – усмехнулся Тюдор.

– Дорогая крестница, мы хотим сообщить Вам приятную новость. Подойдите ближе.

– Что случилось? – настороженно осведомилась девушка, бесшумно ступая по паркету. – Вы оба такие загадочные…

– Ты помнишь, дитя моё, как 10 лет назад ты впервые села на взрослую лошадь? – обратился к дочери король.

– Да, конечно, – нервно поднеся правую руку к подбородку, ответила Ирена, после чего присела на банкетку рядом с крёстным. – И продержалась в седле чуть более четырёх минут.

– И это было именно сегодня… Пятого августа.

Мягкий взгляд короля словно погладил дочь по голове, но девушка понимала, что ещё не всё сказано.

– Поэтому именно сегодня я приготовил тебе сюрприз: маленький бал.

– Что?! – воскликнула принцесса, не сдержав эмоций, и вскочила на ноги.

– …маленький бал с конной прогулкой! – живо добавил король, но его наследница только отрицательно качала головой.

– Нет-нет! Так нельзя – без предупреждения!

– Ирена Луиза, уже приглашены гости…

– Папа, я очень прошу, не называйте меня Луизой… – пробурчала принцесса и снова села.

– Ах, да, конечно. Опять забыл. Прости, дорогая, ты же знаешь, как я любил твою маму, и потому люблю называть тебя в её честь… Но сейчас мы говорим о предстоящем бале.

– Хорошо, – нервно повела рукой девушка, словно отгораживаясь от свалившегося на её голову «счастья». – Но у меня даже платья нет. Я заказала лишь наряд ко дню рождения, и тот скромный. Вы же помните мою просьбу?.. – принцесса стрельнула сине-зелёными глазами, прищурившись. – Оба помните?

Внимательно из-под чёлки посмотрев сначала на короля, потом на крёстного, Ирена заставила мужчин поёжиться. Да, они, хотя совершенно не разделяли мнения дочери о том, что восемнадцатилетие не повод для праздника, но прекрасно помнили о своём торжественном обещании устроить 24 августа лишь тихий вечер в семейном кругу без привлечения послов и высоких гостей. Оба политика как ни в чём не бывало смотрели принцессе в глаза – речи о запретах иных праздников в её честь не было!