Емельянов неожиданно усмехнулся: звучит как название дешевого детективного романа, той позорной и похабной литературы, с которой изо всех сил борются советские критики, но которая продается из-под полы за большие деньги: «Роковая петля»! Однако ухмылка вышла вымученной, и смеяться ему не хотелось.

— Вы умный человек, — вздохнул бывший врач, — вы видите вещи, которые многие люди просто не замечают. Вы даже смотрите человеку прямо в глаза. Это такая редкость в наше время! Сейчас боятся смотреть прямо в глаза, предпочитают отводить их в сторону, прятать взгляд.

— У вас печальные глаза, — сказал Емельянов.

— В таких глазах собрана вся скорбь моего народа, — усмехнулся эксперт. — Так говорят. Но не будем о печальном. Я знаю, что скрипачу жилось не сладко — так же не сладко, как живется в этом мире всем евреям, которые всегда чужие. А знаете, как сложно жить, когда даже в той стране, где ты родился, ты всегда чужой?

— Скрипач тоже был чужим? — прямо спросил Емельянов.

— Конечно. Но это было бы слишком просто. Взял и повесился из-за притеснений? На самом деле все творческие люди обладают очень тонкой душевной организацией. А успешно заниматься творчеством и добиться успеха в своем искусстве может только человек без кожи. Представляете себе, как больно жить человеку без кожи?

Емельянов задумался. Причины, по которым успешный, талантливый, известный человек мог решиться на такой шаг, не шли у него из головы.

— Но я позвал вас не для того, чтобы морочить вам голову! — улыбнулся эксперт. — Просто подумайте про синяки. И еще очень интересно, почему человек, который собрался уезжать, и уезжать за рубеж, в капиталистическую страну, решил напиться, а потом повеситься?

— С чего вы взяли, что в капиталистическую страну? — поразился Емельянов.

— А вы чемодан его видели? Это дорогой, фирменный чемодан из натуральной кожи. На нем наклейки из капстран, в которых он уже был. Такой чемодан не берут для гастролей в Житомире.

Емельянов задумался. Вдруг осознано, отчетливо перед ним встало воспоминание: шкаф скрипача! В шкафу висели только старые советские костюмы, потертые, массового производства, ширпотреб, одним словом. А скрипач был богат. У него были деньги, чтобы покупать хорошую одежду у фарцовщиков. От него пахло одеколоном, который явно стоил больше, чем зарплата Емельянова за 3 месяца! Вопрос — где же все эти дорогие фирменные вещи?

Ответ напрашивался сам собой. Скрипач действительно собирался в такую поездку, в которую планировал взять с собой все самое лучшее. Это уж точно не гастроли в сельском клубе! Значит, надо срочно осмотреть чемодан. Старуха-свидетельница, шпионившая за любовными приключениями скрипача, подождет. Чемодан важнее.

Емельянов развернулся, чтобы пойти обратно в спальню и заняться чемоданом, как вдруг…

Дверь распахнулась, и на пороге появились двое мужчин в штатском, причем один из них был тем, кого Емельянов меньше всего планировал здесь увидеть. Перед ним стоял кагэбэшник из «Ракушки», который неожиданно и зловеще появился тогда на месте происшествия в парке. Второй мужчина был Емельянову не знаком, но он не сомневался ни секунды, что он из того же самого ведомства.

— Добрый день, — знакомый кагэбэшник сунул под нос Емельянову красную книжечку, — майор госбезопасности Александр Печерский.

— Я вас помню, — нахмурился Емельянов. — Чем обязан?

— Где чемодан?

Если бы в тот момент разорвалась граната или если бы кагэбэшник достал из кармана пистолет и принялся стрелять — в него или в потолок, Емельянов удивился бы меньше. Он был совершенно не готов к такому повороту разговора, поэтому, впервые в жизни отупев, смотрел на майора госбезопасности во все глаза.

— Какой чемодан? — не нашел ничего лучшего, чем задать глупый вопрос, Емельянов, рассчитывая, что хоть этим как-то потянет время.

— Чемодан скрипача, — тоном, которым принято разговаривать с дефективным ребенком, произнес Печерский. — Надеюсь, вы в него не заглядывали?

— Заглядывал, — соврал Емельянов.

— Это неправда, — парировал майор. — Чемодан заперт на ключ, а ключа у вас нет. Вы не могли в него заглянуть.

— Тогда зачем вы спросили?

— Хотел проверить вашу искренность.

— И как, проверили?

— Вполне. Теперь мы бы хотели забрать чемодан.

— С чего вдруг? — Емельянов разозлился. — Вы находитесь на месте преступления, чемодан — важная улика! С какой стати я должен отдавать ее вам? Идет следствие!

— Емельянов, вы перетрудились, — спокойно произнес Печерский, — вам пора в отпуск. Или вообще на покой. Какое преступление? Какое следствие? Вы находитесь на месте самоубийства! Это самоубийство, дело никто не будет возбуждать! Все, что вам надо, просто вернуться в участок и оформить закрытие дела, и все.

— Я не могу закрыть дело до получения результатов судмедэкспертизы, — возразил Емельянов, — и вообще, дело закрываю не я. Я старший оперуполномоченный уголовного розыска, если вы не помните.

— Хватит ерничать, Емельянов, — в голосе Печерского впервые послышалось раздражение. — За результатом экспертизы дело не станет. В документах они будут. А теперь отдайте чемодан.

— А если это убийство? — прищурился Емельянов.

— Ты что, наше терпение испытываешь? — впервые вмешался в разговор спутник Печерского, да еще с такой грубостью, что Емельянов просто опешил. — Перед тобой сотрудники госбезопасности! И ты обязан подчиняться приказам! Сказано тебе: чемодан изымается в интересах государственной безопасности!

— Покажите приказ, — разозлился Емельянов.

— Вот, — Печерский протянул ему самый настоящий приказ: выдать чемодан, обнаруженный в коммунальной квартире по улице Челюскинцев.

И пока Емельянов вглядывался в казенные строки, кагэбэшники обошли его с разных сторон и направились в спальню скрипача. Судя по всему, они отлично знали, где находится чемодан.

Сказать, что Емельянов ругал себя последними словами, это означало ничего не сказать! Впервые за все время своей работы в уголовном розыске он допустил такой позорный прокол. Ну что ему стоило заглянуть в чемодан сразу, как только он его увидел? Теперь этот чемодан оказывался самой серьезной уликой, если за ним охотилась госбезопасность!

А ведь он мог действительно это сделать и не нарушить закон. Тогда у него еще не было приказа, и он даже не знал о его существовании! Тогда заглянуть в чемодан не означало попасть под статью! Но он этого не сделал… Дурак, непроходимый дурак! Емельянов поплелся в спальню.

После того как Печерский внимательно осмотрел замок, второй кагэбэшник взялся за ручку чемодана. Емельянов знал такую систему замков. Они были ненадежны, и их можно было открыть простой спичкой.

— Не расстраивайтесь, Емельянов, — майор Печерский дружески похлопал его по плечу, — вы хороший оперативник! Но сами знаете — приказ есть приказ. Мы давно ведем это следствие, и здесь дело о государственной безопасности.