Впереди замерцали огни. Автомобиль замедлил ход, и за его окнами замелькали аккуратные домики, столпившиеся вдоль берега озера. Дом дядюшки располагался несколько обособленно, почти в самом конце деревни. Это было старинное внушительное строение с несколькими каминными трубами, множеством окон и тяжелой дубовой дверью.

Он стоял фасадом к дороге, а с противоположной стороны расстилался бархатистый газон, который вел к крутому берегу озера. Вокруг задумчиво бродили овцы, но не видно было ни единого человеческого существа. Большинство местных жителей просыпались засветло и рано отправлялись в постель, а немногочисленным отдыхающим ничего не оставалось делать, как последовать их примеру, так как в Брайтлейке не было никаких развлечений: ни кинотеатров, ни аттракционов, ни народных празднеств, ни даже магазинов модной одежды. Зимой единственным окном в мир служило телевидение, и селяне — рыбаки, горстка приезжих да старики — были очень довольны этим обстоятельством.

Джина еще не успела выбраться из «лендровера», как дверь дома распахнулась, и на пороге появилась тетушка Стейси. Это была высокая худощавая женщина с приятными чертами лица и седыми волосами, собранными в старомодный пучок. Джина всегда считала старшую сестру своей матери весьма элегантной дамой с изысканным вкусом, но теперь, прожив пятнадцать лет в браке с дядюшкой Кеном, Стейси носила обычную деревенскую одежду из твида и грубую обувь на низком каблуке.

— Какая же ты стала красавица! — воскликнула тетушка. — Я так рада тебя снова увидеть. Должно быть, ты очень устала. Заходи, дорогая. Я уже приготовила ужин и мягкую постель.

— Ах, тетушка, — с нежностью произнесла Джина, — здесь просто райское место — совершенно другой мир. Я умираю от голода.

Приезжая сюда, она всегда останавливалась в комнате с видом на озеро, где стояла старинная кровать с пестрым стеганым одеялом и маленькое плетеное кресло около окна. В углу рядом с раковиной был высокий шкаф, а на небольшой полочке под окном всегда лежало несколько книг.

Ничего не изменилось с тех времен, когда Джина впервые приехала сюда вместе с отцом и матерью, и в ее памяти навсегда осталось ощущение счастья, которое она тогда испытывала. Но через год мама умерла, и прошло несколько лет, прежде чем отец вновь привез Джину к родственникам. Потом он женился на Кристал, которая категорически отказывалась ехать к Стейси и Кену, и девушка стала навещать их одна, как только у нее появлялась такая возможность.

Она распаковала свой багаж, сытно поужинала и отправилась спать с тем, чтобы пораньше встать и полюбоваться игрой лучей восходящего солнца на спокойной глади озера.

С каждым приездом в эти благословенные места Джина с ощущением неимоверного счастья открывала для себя вновь уже испытанные прежде чувства. Ей было одинаково приятно плавать с дядюшкой на лодке на середину озера, чтобы заняться рыбалкой, бродить в саду позади дома, вскапывать картофель и срезать засохшие ветки с кустов. А в нескольких милях от Брайтлейка находился Авимор, где можно было делать покупки.

В полдень, когда Кен лениво почитывал газету, а Стейси склонилась над вязанием, Джина отправилась прогуляться по холмам, окружавшим деревню, которые далеко на горизонте переходили в горы.

Летом здесь не было отбоя от туристов, однако сейчас бродило лишь несколько людей. Это был восхитительный островок первозданной природы. Джина прилегла на траву, наслаждаясь звуками, которые никогда не услышишь в Блумсби — жужжанием пчел и стрекоз, пением птиц, блеянием овец, доносящимся из деревни, и шуршанием невидимых существ, прокладывающих себе путь под землей или среди опавшей листвы. Сама того не ожидая, она задремала. Сквозь путаницу ее мыслей настойчиво пульсировала лишь одна: «Если бы Конрад был здесь…»

Получив от сэра Говарда все необходимые инструкции, Флетчер отправился домой. Вечером ему предстояло сделать операцию и разобраться с кучей бумажной работы, поэтому визит невесты его не слишком обрадовал.

В эти выходные они не виделись, так как Ребекка навещала друзей, оставив безуспешные попытки заставить Конрада сопровождать ее.

Тогда он весьма резко сказал ей:

— Ребекка, ты когда-нибудь поймешь, что я занятой человек и не могу жертвовать своей работой?

Невеста в сердцах воскликнула:

— Но ты же можешь взять себе секретаря и еще одного партнера.

Сейчас Ребекка продолжала сердиться. Капризно поджав губки, она сообщила:

— Завтра вечером я приглашена на ужин к Уолту Кальдерону. Я подумала, что если предупрежу тебя заранее, то ты сможешь высвободить несколько часов…

— Боюсь, что не получится. Завтра утром я уезжаю в Шотландию. Мне предстоит заменить сэра Говарда на научном семинаре, а также навестить одного из его пациентов. Меня не будет несколько дней.

Мгновенно вспыхнув, Ребекка выкрикнула:

— Почему же ты меня не предупредил?! Неужели туда некому поехать, кроме тебя?

— Похоже, что так. Кстати, я звонил тебе, чтобы все рассказать, но мне сообщили, что ты отправилась на прогулку с Кальдероном.

— По крайней мере, он заботится обо мне, — смутилась Ребекка, но тут же снова пошла в атаку: — А чего ты ожидал? Что я буду сидеть дома и ждать, когда ты соизволишь провести со мной несколько минут?

— Конечно нет. Но, Ребекка, ты должна понять, что у меня нет жесткого графика работы.

— Я все это понимаю, но надеялась, что после помолвки все изменится. Мне казалось, что я для тебя важнее, чем работа. — Не услышав ответа, Ребекка произнесла: — Я все-таки пойду на ужин к Уолту. Возможно, когда ты вернешься из Шотландии, то поймешь, что нельзя все время отодвигать меня на второй план, и хотя бы сократишь число своих дурацких пациентов, чтобы мы могли вместе наслаждаться жизнью.

— Мне жаль, что я заставил тебя так думать, — примиряюще сказал Конрад, стараясь быть объективным и посмотреть на ситуацию глазами невесты.

— Тогда сделай что-нибудь, чтобы изменить мое мнение. — Ребекка развернулась и направилась к выходу, по пути раздосадовано пнув ногой Чуи, который поднялся, чтобы проводить ее. — Первое, что я сделаю, когда мы поженимся, — злобно прошипела она, — это вышвырну твоего тупого пса во двор.

Дверь за ней громко захлопнулась, и Чуи обиженно забился под письменный стол хозяина.

— Не волнуйся, — погладил пса Конрад, — я никогда не позволю обидеть тебя, старина. — Он вновь склонился над работой, но вскоре поднял голову и сказал: — Ты поедешь со мной в Шотландию, Чуи. А Анни пусть пригласит свою племянницу, чтобы та составила ей компанию.

Пес бешено завилял хвостом. Ребекку он терпеть не мог.

Рано утром они отправились в путь. Анни, держа в руках котенка, которого нарекли Малышом, вышла их проводить. Она помахала путешественникам и скрылась за дверью.