– Странное и запутанное дело, – продолжил тем временем Дорджесс. – Вы сохранили письмо от этого Эванса?

– Да. Вот оно. – Энн протянула шерифу изрядно помятый конверт.

Он хищно выхватил из него листок с посланием и пробежал глазами кривые строчки.

– Интересное дельце, скажу я вам. – Дорджесс выдвинул верхний ящик письменного стола и достал оттуда лупу на длинной деревянной ручке. Мартин и Энн замерли, не желая мешать исследовавшему почерк шерифу. – Кому так захотелось вас увидеть, мисс Рэдфорд?

– Я… я не знаю, – растерялась Энн. – Я никогда не была прежде в вашем городе и никого здесь не знаю.

– Но Мартина-то вы уже знаете. – Дорджесс подмигнул девушке, явно намекая на то, что она верно выбрала парня.

Энн хотела возразить и заверить Дорджесса, что у них с Мартином исключительно дружеские отношения, но решила, что кабинет шерифа не самое подходящее место для выяснения личных отношений.

– Мы познакомились, когда Энн приехала в Джеймстаун впервые, – заметил Мартин с улыбкой.

Дорджесс вернул ему всепонимающую улыбку и продолжил изучать письмо.

– Человек, писавший его, либо немолод, либо был крайне взволнован… Скорее всего, и то и другое. Строчки неровные, а буквы того и гляди разбегутся в разные стороны. Бесспорно, мужчина. Явно, что он не так уж часто пишет шариковой ручкой. Если выбирать между работягой и пользователем персонального компьютера, то вероятнее первое. Больше скажет только специалист. Я прямо сейчас отдам это письмо на исследование.

– Но… вы не потеряете его? – дрожащим голосом спросила Энн.

Письмо было единственным вещественным доказательством ее здравомыслия. Если в этом сонном царстве затеряется столь важная улика, то, как только она вернется в Нашвилл, тут же окажется в клинике. Впрочем, Энн была намерена провести в Джеймстауне как минимум два дня. Сменное белье и необходимую косметику она взяла с собой.

– Что вы, милочка? Мы ведь полицейские. Мы никогда не теряем столь важных улик. Кстаа-а-ати, – протянул Дорджесс. – А где же ключ?

– У меня, – ответила Энн, но рыться в карманах она явно не спешила.

– Что ж, пусть пока побудет у вас. Мы туда наведаемся чуть позже.

Расплывчатость назначенного срока сначала удивила Энн, но затем она догадалась, что Дорджесс, как и все прочие жители Джеймстауна, просто-напросто побаивается «дома с привидениями».

– А пока я подкину своим ребятам работенку. Энн, что вам известно о вашем отце?

Энн пожала плечами и подняла глаза к потолку, словно там, в промежутках между галогенными лампочками, были выведены сведения о человеке, подарившем ей жизнь.

– Я так и знал. – Дорджесс усмехнулся, не скрывая довольства тем, что его догадка оказалась верной. – Что ж, постараюсь разузнать, куда он подевался после того, как бросил беременную Камиллу Рэдфорд. Надеюсь, хоть это для вас не секрет?

– Нет, я знаю, что мой отец оказался негодяем. Если бы не он, то моя мама, возможно, была бы жива. – Голос Энн нервно задребезжал, как стопка блюдец на стеклянной полке.

– Ну это уже из области фантазий и туманных предположений.

Упоминание о тумане заставило Энн вздрогнуть, однако, заметив изумленный взгляд Дорджесса, она растянула губы в жалком подобии улыбки.

– А вот о том, был ли он негодяем, мы вскоре и узнаем, – закончил свою мысль шериф.

Дорджесс попросил Мартина и Энн подождать его в кабинете, а сам вышел, чтобы отдать письмо эксперту-графологу. Когда он вернулся, их уже не было. Дорджесс решил, что молодым людям не терпелось остаться наедине и предаться занятиям, свойственным всем молодым влюбленным парам, а потому он выбросил из головы даже мысли об их невежливом уходе.

На самом деле Энн стало нехорошо. У нее закружилась голова, и Мартин помог ей выйти на свежий воздух.

– Ты снова ничего не ела целый день?

Девушка кивнула.

– За что мне такая морока?

Мартин на руках донес ее до машины и повез к себе.

Все, что от них зависело, они сделали. Теперь оставалось лишь ждать результатов экспертизы и сведений об отце Энн.

Мартин посмотрел на неподвижно лежавшую на диване девушку.

– Прости, Энн, но у меня не было другого выбора, – произнес он, укрыв ее пледом.

Прошло всего полчаса с того момента, как они вышли – а точнее улизнули – из полицейского участка. Мартин привез Энн к себе домой, сделал ей ромашковый чай и предложил немного отдохнуть. Энн сначала возражала и уверяла, что у нее еще масса неотложных дел.

– Ты ведь говорила, что до того дня, как мы познакомились, ты никогда не бывала в Джеймстауне. Какие же у тебя могут быть дела? – опешил Мартин.

Нервозность Энн беспокоила его. Девушка явно что-то скрывала от него… но что?

– Да, верно. Мартин, мне нужно позвонить дяде.

– Позвони с моего домашнего телефона.

– Мне нужно в супермаркет.

– Скажи, что тебе надо, и я съезжу на машине, пока ты будешь спать, – незамедлительно предложил свою помощь Мартин.

– Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? – зло спросила Энн.

Мартин изумленно поднял брови.

– Ты не имеешь права держать меня взаперти!

– Я и не собирался.

– Тогда дай мне уйти отсюда. – Энн попыталась оттолкнуть его и встать с дивана, но Мартин не сдвинулся с места. – Отпусти меня!

– Успокойся, Энн. Я тебя не держу. Я всего лишь хочу знать, куда ты собралась. Вдруг позвонят из полиции и сообщат важные сведения – где мне тебя искать?

– Я должна съездить в… одно место. – Энн опустила глаза.

– Только не это! Неужели ты собралась снова нанести визит вежливости в дом своей бабушки? Это безумие!

– Возможно. Но я так хочу.

– Ты… ты в самом деле этого хочешь? Я тебе не верю, Энн. Ни один здравомыслящий человек не может хотеть этого.

– Значит, я сумасшедшая, – сказала Энн настолько спокойным голосом, что у Мартина по спине пробежал холодок. – А что ты так переполошился? Я ведь не прошу тебя идти со мной.

– Энн, что ты хочешь там найти?

Девушка не ответила. Она протянула руку к чашке с остатками ромашкового чая, сделала пару крошечных глотков и, откинувшись на спинку дивана, закрыла глаза. Упоительное блаженство растеклось по мышцам и венам. Тело обмякло…

Мартин вылил остатки чая в раковину и тщательно вымыл кружку. Вряд ли кто-то обвинит его в злом умысле, если обнаружит следы сильнодействующего снотворного, но Мартин привык завершать начатые дела и никогда не оставлял в раковине грязную посуду. Да, он подсыпал Энн снотворное, но вовсе не для того, чтобы причинить ей вред. Напротив, он волновался за ее физическое и психическое состояние. Он не знал точно, сколько дней Энн не спала, но по ее изможденному лицу, покрасневшим глазам и трясущимся рукам создавалось впечатление, что девушка на грани безумия и полного физического истощения.