– Не будем задерживаться на этом, – с досады поморщился я. – Пойдем дальше. Подозрения в адрес Джека отпали у Джулии, как только наша доблестная полиция арестовала нескольких злоумышленников.

– Так в чем проблема?

– Не перебивайте меня, пожалуйста! – со злостью сказал я.

Ларри Хэмильтон демонстративно принялся размешивать ложкой безнадежно остывший кофе.

– У Джека сохранился ключ от сейфа и от квартиры, чего Джулия даже не предполагала. Именно он забрался в сейф Джулии и снял копии с ее романов. Он не хотел рисковать, а потому продал идеи Джулии своим дружкам. Вот и все объяснение.

– Которое не объясняет ничего.

Я вопросительно посмотрел на физика, ожидая продолжения. Ларри немного помолчал, как бы собираясь с мыслями. Его невидящий взгляд блуждал по столу, разделяющему нас. Наконец он сосредоточился на манжете моей рубашки, неосмотрительно высунувшемся из правого рукава свитера. Я точно знал, что на нем ничего не было написано.

– Наивная теория о возникновении в момент выбора новой или даже новых вселенных с историями, совпадающими с историей исходной вселенной, давно сдана в архив. Награждая новую вселенную определенными событиями, мы не только определяем будущее данной вселенной, но и меняем ее предысторию. Ведь события не происходят сами по себе на пустом месте. К ним приводит ряд поступков и событий в предшествующее им время. Ведь еще никто не отменил причинно-следственную связь определенных событий. Я доступно объясняю?

– Вроде, да.

– Прекрасно. Если так, то вам уже, наверное, ясно, что должен был найтись Джек или кто-либо иной, кто реализовал бы на физическом уровне событие, послужившее причиной появления данной вселенной. И тут нет ничего удивительного. Удивляет лишь Джулия, безошибочно «переносящаяся» в новые вселенные. Ее дар уникален.

– Иногда мне кажется, что я хорошо понимаю вас, но порой ваша мысль предательски ускользает. Голова идет кругом. Хорошо. Джулия порождает новые вселенные и ощущает себя в них. Предположим. Но что происходит с нами? Почему мы вслед за Джулией оказываемся в этих вселенных? Ведь мы в момент, когда Джулия обдумывала очередное преступление, ничего об этом не знали.

– А мы оказываемся в этих вселенных лишь тогда, когда мы реально понадобимся там. Например, в нашем мире живут миллиарды людей, о которых вы ничего не знаете. Но когда вы читаете чье-то имя в газете, слышите его по телевизору или просто сталкиваетесь с человеком в лифте – в этот момент он начинает реально существовать в вашей жизни. Мы сейчас сидим с вами в кафе и мирно беседуем. Мы находимся в некоем модифицированном мире, когда-то сотворенном Джулией, но где-то есть мир, в котором Джулия не писала романов, и в нем у нас с вами нет шансов встретиться. Более того, я могу предположить, что меня вообще нет в том мире, так как в моем появлении там нет никакой необходимости. Но вы существуете и в том мире и, скорее всего, даже не подозреваете о существовании этого мира. Но я вижу, что сильно «гружу» вас. Вы хотели поговорить со мной об этом?

– Честно говоря, нет. Но, кажется, я уже знаю, что вы мне скажете.

– Завидую. Я, например, этого не знаю. Впрочем, вы же остаетесь Автором.

– Хорошо, я поделюсь с вами тем, что беспокоит меня, – в моем голосе еще звучали нотки сомнения.

– С удовольствием выслушаю вас.

Теперь пришла моя очередь изучать манжет Ларри. На нем тоже не обнаружилось подсказок. Я действительно уже знал ответ; мне просто хотелось удовлетворить любопытство Ларри.

– В конце моей повести Джек открыл издательство, обещая авторам детективных романов очень большие гонорары. Он мог это себе позволить: ведь он не выпускал книги, а продавал своим дружкам чужие идеи. Налаженный бизнес. И попался он лишь потому, что его компаньон прокололся на краже картин по рецепту Джулии. Он решил, что Джек заложил его полиции, чтобы завладеть всем предприятием. В отместку он взвалил всю вину на Джека.

– В многомирии всегда найдется хотя бы один мир, в котором добро побеждает зло. Теорема добра называется. Так что зло и вправду всегда наказуемо.

– Да, но я не об этом. Представьте себе: я закончил повесть и стал искать подходящее издательство. И нашел, как две капли трудового пота, похожее на описанное мною! И даже письма из него некто подписывает инициалами Дж. Г.!

– Джек Говард!

– Но Джек Говард в тюрьме…

– Конечно, но признайтесь, вы же рассматривали вариант, при котором Джек избежал ареста?

– Да, но очень недолго.

– Это уже не имеет значения! Вы сами породили мир, где издательство Джека процветает.

– Именно это я и ожидал от вас услышать.

– Значит, вы неплохо усвоили то, что я вам сегодня рассказал!

– Возможно. Но с одним вашим утверждением я не могу согласиться.

– И это?..

– Талант Джулии отнюдь не уникален!

Я поднялся, пожал руку Ларри Хэмильтону, бросил двадцатидолларовую бумажку на стол и твердой поступью человека, не сомневающегося в том, что его провожают глазами, покинул кафе.

Интервью с лауреатом Нобелевской премии

по физике за 2016 год Игорем Никитичем Журбиным.

Полная запись 1.

Интервьюер – Ирина Вадимовна Михайлова.

Извините, если мой первый вопрос окажется не очень оригинальным, наверняка вам его уже много раз задавали в последние дни. Но все-таки спрошу: что вы почувствовали, когда узнали о присуждении вам Нобелевской премии?

Вы правы, вопрос не оригинальный… Знаете, ровно ничего. Ну, то есть, совсем. Включил утром ящик, давали новости, ничего интересного: война пилотников в Иране, газовый конфликт между Суданом и Ливией… Потом новости науки: астероид Апофис, какое счастье, больше не угрожает Земле, российскому ученому Игорю Журбину присуждена Нобелевская премия по физике за две тысячи шестнадцатый год… Помню, я подумал: странная формулировка – «за исследования в области эвереттической эрратологии». На самом деле формулировка точная, но для большинства непонятная, надо было как-то ясней выразиться. Скажем: «за работы по единичным выбросам в экспериментальных»… Нет, это еще хуже. Трудно, знаете, коротко сформулировать идею, в которой соединено множество понятий из разных областей науки… Вот как-то так.

Но вы ничего не сказали о…

О том, что я при этом почувствовал? Я же говорю: ничего. Сидел и думал о том, как бы правильнее сформулировать. Я не глухой, имя свое хорошо расслышал. Принял к сведению… Ваш следующий вопрос?

Давайте вернемся к самому началу. Когда вы заинтересовались этой проблемой? С чего все началось?

Началось… Начало было очень банальным. То есть, банальным – с моей точки зрения, да и то сегодняшней, а тогда я все воспринимал очень серьезно. Ваши читатели наверняка и сейчас скажут: как романтично…