— Тогда что тебе надо?

— Помощь. Может настать день, когда мне от тебя понадобится определенная помощь.

— Если спасешь Тишу, проси чего хочешь.

— Хорошо, убей Лиру.

— Что?!

— Шучу. Просто помни, что обещать такие вещи надо осторожно. Никогда не знаешь, что от тебя могут потребовать. Убивать мне никого не надо, я сам вполне могу это сделать. А вот потребовать от тебя участия в ритуале в качестве источника силы вполне мог бы.

— И чем бы мне это грозило?

— В лучшем случае — смертью, — ответила Арья. Моя напарница все время тенью следовала за мной.

— Вот именно, — подтвердил я. — Так что, юный алхимик, будь осторожней в своих словах и обещаниях.

— Так что тебе надо? — хмуро спросил он опять.

— Я же сказал, мне понадобится твоя помощь. Когда-нибудь в чем-нибудь.

Дальше мы шли молча. Я вспоминал все, что знал о проклятиях, Арья ни о чем не думала, а о чем думал Тирион, мне было неизвестно. Постепенно мы все дальше уходили от главных улиц города и приближались к окраинам. Дома из каменных многоэтажек стали деревянными двухэтажными. Потом одноэтажными деревенскими домами. Вместо каменной брусчатки под ногами была обычная утоптанная земля. Однако мы все продолжали идти.

— Далеко еще до твоей знакомой?

— Нет, она живет на самой окраине города.

Вскоре мы и в самом деле вышли на окраину Риола. Домов здесь уже не было никаких. Только шатры и палатки, стоявшие в беспорядке вокруг старого каменного храма. Кругом было множество лошадей и воняло навозом. Возле многих палаток горели костры. Женщины в длинных пестрых накидках прямо на открытом воздухе готовили еду, стирали и занимались другими домашними делами. Бегали в разномастных залатанных одеждах тощие дети.

— Как они так живут? — спросила Арья, брезгливо морща нос.

— Их не пускают в город, — мрачно ответил Тирион. — Они мятежники, и им запрещено покидать это место. Они живут за счет подачек от правительства. Им никто не предложит работу и не пустит в город.

— Разве им запрещено заходить в Риол? — удивился я.

— Нет, — признал Тирион. — Но от этого не легче. Горожане побьют камнями любого из их племени, стоит им оказаться на улицах.

— Ясно, — ледяным голосом сказал я, а про себя подумал, что не случайно император отправил меня на восток. Ох не случайно…

В небольшом шатре сидеть можно было только на старом и потрепанном ковре. Тирион сел сразу: было видно, что для него это уже привычно. Он ободряюще кивнул молодой девушке и улыбнулся. Арья поджала губы, но тоже села на ковер. Немного помедлив, разглядывая подстилку, сел и я.

— Сколько лет этому ковру? — спросил я девушку.

Тирион напрягся, думая, что я насмехаюсь над ней.

— Много, — призналась Тиша.

— Знаете ли вы, что некоторые ценители в Райхене, не торгуясь, заплатили бы за него несколько десятков тысяч империалов?

Арья и Тирион одновременно изумленно посмотрели на пол.

— Несколько тысяч? — скептически спросила Арья.

— Я не специалист, но, по-моему, это работа мастеров Гиха, пятый век.

— Это всего лишь копия, — поправила меня Тиша. — И этому ковру всего сотня лет.

— Ну значит, он стоит всего тысячу империалов.

— Он не продается.

— Какие же вы упрямые, — тоскливо вздохнул Тирион.

Одно слово — кочевники. Они будут умирать с голода, но не продадут то, что считают семейной реликвией. Даже если сами вытирают об нее ноги.

— Ладно, не будем об этом, — закончил я ненужный разговор.

Все это время я осматривал девушку, вернее, не саму девушку, а ее ауру и магическое поле вокруг нее. Не сказать, что все просто ужасно, но и хорошего мало. На Тише проклятия не чувствовалось, и это плохо. Потому что проклятие есть, следы его недавних действий еще остались, но самого проклятия не видно. А это означает одно…

— Я видел у вас тут храм. Нам нужно туда, только там я смогу помочь.

— Храм? — удивился Тирион.

— Жрецы не разрешат, — вздохнула Тиша.

— Разрешат, — улыбнулся я. Арья, взглянув на меня, поежилась и инстинктивно собрала вокруг себя силу. — А если не разрешат, я с ними поговорю.

В каменном храме было темно и холодно. Жрец, высокий тощий человек в полосатой накидке и черной тунике, холодно посмотрел на нас.

— Зачем вы сюда пришли?

— Я приветствую богов этого места и его служителей, — низко поклонился я, — и смиренно прошу о помощи.

— Мы не помогаем иноверцам, — с холодным презрением ответил жрец.

— Речь не обо мне, а об этой девушке, — добавил я самым любезным тоном.

— Я знаю, кто она, — высокомерно произнес жрец. — Ее жизнь в руках богов.

— Я могу помочь ей, — негромко проговорил я. — Но обряд нужно проводить в храме.

— Ты маг, — утвердительно сказал жрец. — Лучше ей умереть, чем осквернить свою душу и наш храм.

— Что?! Какое право ты имеешь так говорить?! — закричал сжавший кулаки Тирион. Арья едва успела схватить его за плечо, иначе он бы уже кинулся на жреца.

— Если я не помогу ей, она может умереть. Разве допустимо тебе спокойно смотреть на то, как умирает твоя соплеменница? — глядя прямо в глаза жреца, спросил я.

— Ее жизнь и смерть в руках богов. Мы можем только молить богов, чтобы они спасли ее.

— Тогда почему же ты мешаешь мне помочь ей? Откуда тебе знать, не являюсь ли я помощью от богов? Ведь боги не могут сами спуститься и помочь ей, они посылают людей выполнить их волю.

— Ты считаешь себя посланником богов? — растерялся жрец. Такого поворота разговора он не ждал.

— Нет, это было бы непростительной гордыней с моей стороны, — скромно ответил я. — Я всего лишь орудие в их руках, и, если им будет угодно, я спасу эту девушку. Но ты мешаешь мне, а значит, идешь против воли своих богов.

Жрец беспомощно замолчал. В его национальной религии еще не доросли до богословских споров и не умели на одних и тех же древних высказываниях выстраивать разные концепции. Они еще даже не задумывались над тем, что те или иные слова священных текстов можно трактовать совершенно по-разному.

— Ваш ритуал может осквернить наш храм, — попытался возразить жрец.

— Как могу я суметь осквернить дом бога? Сказано же было, что к чистому человеку грязь не пристанет, так как же может она пристать к чистым богам?

— Это немыслимо — в нашем древнем храме маги и их ритуалы…

— Пусть заходят, — внезапно раздался голос из глубины здания.

— Хорошо, — сдался жрец.