Фан объясняет Лэнам действия Честейн. Они никак не реагируют, ибо видят это уже не в первый раз. Потом Фан объясняет еще раз, уже мне, что маг «экстрасенсорно опечатывает наружное пространство палубы». Я киваю, изображая уважение.

У меня вибрирует телефон. Я отклоняю очередной звонок от Астрала и спрашиваю Фан, маг ли она сама.

– У меня есть способности, которые кто-то может назвать магическими. В частности, удаленный обзор, которой позволяет мне видеть любое место на большом расстоянии. После нашего первого визита я использовала эту способность, чтобы проверить, сделали ли мы все, что от нас требовалось.

– То есть пользоваться этим ты не умеешь, – говорю я с простодушной улыбкой.

Фан не улыбается в ответ.

Мы спускаемся в каюту, и наступает время ловить привидения. Фан остается на мостике с Лэнами, чтобы держать их в курсе событий (с Честейн они переговариваются по блютус-гарнитурам) и защитить их, если дух снова начнет проявлять агрессию. Мы с Честейн бежим по коридору, и я успеваю заметить, что семейную фотографию уже повесили на место и вставили в новую рамку. Маг вооружается аэрозольным баллоном и мимоходом объясняет, что во флаконе – ипомея, «корень Иоанна Завоевателя».

– Идеален для моментальных загородительных заклинаний.

– Где вы это достали?

– Из-под полы.

Я не скрою, что дрожу от волнения, пока мы крадемся по яхте, разве что потому, что это напоминает мне о временах, когда мы с братом играли в охотников за привидениями в лесу за нашим домом в Саффолке, еще до того, как мы возненавидели друг друга. Мы играли при свете дня, потому что по темноте нас туда не пускали. Уже в детстве я считал привидений предметом для забавы, а не тем, чего нужно бояться. Однажды Алистер запер меня в кромешной тьме в чулане посреди нашего дома. А я стоял там и тихонько посмеивался себе под нос, пока он не выпустил меня с разочарованным видом[9]. А сегодня что? Мой брат даже не отвечает на мои письма. Я всю неделю пытаюсь до него достучаться, чтобы выйти на его приятеля, который мог бы помочь мне в расследовании, а в ответ – тишина. Увы и ах.

Держа аэрозоль над головой, Честейн сообщает, что мы уже близко. Она утверждает, что слышит шаги, но единственные шаги, которые слышу я, – наши собственные. Напоминает чудовищные интерактивные театральные представления, которые устраивают в пустых многоуровневых парковках и складах. Один посредственный актер водит вас за собой под видом какого-нибудь, например, моряка, пока вы не наткнетесь на группу сомнительных зомби или инопланетян. Дурманящее варево из фальши и неловкости.

Это место похоже на опрятный выставочный дом или, тогда уже, выставочную яхту. Мы минуем столовую и дорого оборудованную в морском стиле кухню. Краем глаза я замечаю роскошные спальни и небольшой домашний кинотеатр. Ничто на этой яхте не внушает ужаса, но Честейн делает свою работу с тем же усердием, какого удостоился бы и подлунный готический особняк на вершине скалы.

– Выхода нет, – обращается она к воздуху. – Мне жаль, но тебе пора уходить. Давай не будем ничего усложнять.

Она ведет себя как полицейский переговорщик, отговаривающий ошалевшего подростка сигать с крыши магазина. Я так и вижу, как она воображает каждое произнесенное ею слово напечатанным на страницах моей книги. Шерилин Честейн: боевой маг, которому не все равно. А тысячи гонконгских долларов она берет исключительно для покрытия расходов, конечно же.

Честейн задерживается в одной из комнат отдыха. Диван, два кресла-мешка, и больше ничего. Чистые белые стены. Все по фэн-шую. Она указывает в угол под потолком:

– Чуешь?

Я делаю вид, что изо всех сил пытаюсь, но не понимаю, что делаю.

– Хренова туча негативной энергии, – поясняет она. – Заметил, как похолодало?

Я оглядываюсь, вижу настежь открытый продолговатый иллюминатор, который впускает свежий ветер.

Я вздыхаю:

– Ага.

– Ты слышал меня? – спрашивает Честейн у угла. – Твое время вышло. Больше незачем оставаться в этом мире.

Она ждет ответа в тишине, только волны плещутся и шлепают за бортом. Расклад, в общем, такой: Честейн услышит ответ духа, а я – нет. Потому что у нее есть дар, а у меня – нет. Это краеугольный камень, на котором выстроена вся паразитирующая империя бабок-шептуний, медиумов и магов. «Мы особенные, вы не сможете справиться без нас, мы нужны вам».

– Я хочу помочь тебе, – заявляет Честейн. – Но тебе нельзя больше здесь оставаться.

Я как будто слушаю телефонный разговор с одной стороны провода. Она снова молчит, выслушивая ответ.

– Разумеется, у тебя есть выбор, – возражает она. – Почему ты думаешь… Нет, погоди! – Она срывается с места, а призрак, вероятно, порывается уйти. – Вернись!

И мы снова бежим туда, откуда пришли. Двери и иллюминаторы сливаются в общий фон. Честейн командует Фан оставить Лэнов и перекрыть духу пути отступления, так как он направился в рубку.

Люди, которые то ли сознательно, то ли волей случая так и не выросли из детских игр в саффолдском лесу, продолжают суетиться и наводить панику. Честейн загоняет духа в угол и призывает его одуматься. Дух не хочет и снова убегает. Мы тратим на это много времени и аэрозоля, разъедая новую дыру в озоновом слое.

Честейн и Фан накладывают «загородительные заклинания» на каждую дверь, которую мы пробегаем. У духа заканчиваются пути к отступлению, он как барсук в ловушке, которого мы загнали на самый нижний уровень.

Вот тогда-то Честейн и кричит мне: «Джек!» – когда я в растерянности вваливаюсь в коридор. Она уставилась на что-то, что вроде как движется в мою сторону, и внезапный порыв ветра налетает на меня.

– Назад! – приказывает она.

Так что прикажете делать?

Вы, наверное, догадались, что у меня нет ни малейшего намерения подчиняться ее приказам.

Что-то перекрывает мне кислород, и я заваливаюсь назад.

Перед глазами плывет.

Тут я чувствую верткие сухие пальцы у себя на загривке.

Это Фан. Она схватила меня за шиворот и тащит к себе. Лично мне кажется, что можно было бы сделать это и понежнее. Она даже не утруждается посмотреть на меня, когда мы отстраняемся друг от друга, а псевдопривидение уплывает мимо.

– Фух, – говорю я, поправляя воротник. – Еле пронесло. Как я могу отблагодарить…

Но Фан и Честейн уже пустились вдогонку и исчезают за углом. Я стою на месте, прислонившись к стене, взмокнув от такой пробежки.

Я заглядываю в сияющую чистотой ванную комнату и выплескиваю на лицо две пригоршни ледяной воды, вытираясь божественно пушистым полотенцем. Из подсвеченного лампочками зеркала на меня смотрит невыспавшийся, изнеможденный, но чертовски привлекательный парень.