Силач пробирался вниз через дырку в полу, цепляясь руками за выступающие камни и балки, и наконец снова вышел на ровное место. Когда Гил присоединился к нему, тот шагнул вперед и исчез. Только послышалось шуршание — как будто одежда и кожа терлись о песок.

Гил подошел к краю обрыва, за которым ровный пол резко уходил вниз; отсюда видно было всего на несколько дюймов. Походило это место на длинный песчаный склон, который можно преодолеть только съехав, как на санках. Если попробовать сбежать вниз по такому крутому откосу, наверняка полетишь вниз головой, как только опора под ногами станет потверже…

Он задержал дыхание, оттолкнулся от края и заскользил вниз по пятисотфутовому откосу из мелкой рассыпчатой земли. Успел только порадоваться, что на нем трико, закрывающее почти все тело, и мимолетно удивился, как Силач выдерживает эту терку, даже не вскрикнув.

Силач ждал его внизу — схватил за плечо и с чувством стиснул. Потом повернулся и повел по какому-то мусору туда, где в темноте горели два глаза-светлячка, горели и даже давали немного света. В отражении этого тусклого свечения Гил разглядел человека, свисающего вверх ногами с балки наверху — пальцами ног он цеплялся за какую-то неразличимую в темноте опору. Гил и Силач остановились на бетонном выступе, едва заметном в идущем от глаз свете, и сели лицом к этому кошмарному существу.

Висящий человек хлопнул кожистыми крыльями, завернулся в них и оглядел мужчину и юношу, пройдясь по ним зеленым светом от своих глаз-фонарей. Была в нем какая-то надменность, сморщенное уродливое лицо выражало легкое презрение.

— Вот этот? — проскрипел он.

— Да, — ответил Силач.

В его голосе слышалась гордость, и он сознательно подчеркивал ее, чтобы показать этой говорящей летучей мыши, человеку-нетопырю, что считает Гила образцом того, каким должен быть сын.

— А ты уверен? — спросил человек-нетопырь.

— Совершенно. Это мой сын.

— Они ведь могли вызнать и подсунуть тебе подменыша, шпиона.

— Что ж я, сына своего не узнаю?

Человек-нетопырь поерзал, перехватываясь поудобнее, когтистые пальцы ног скрипнули по ржавому металлу балки.

Гил кашлянул, чтобы напомнить о себе. «Интересно, — подумал он, — скоро они перестанут говорить обо мне как о неодушевленном предмете? В конце концов, в этой истории все на мне завязано».

— Ох, — сказал Силач. — Гидеон, это Красный Нетопырь.

— Приветствую, Красный Нетопырь, — с церемонной вежливостью произнес Гил.

— Диковина, да? — Висящий вверх ногами получеловек медленно опустил мохнатые веки на свои сверкающие глаза. Чмокнул тонкими губами, громко вздохнул. — По каким-то причинам у меня красная кожа и красный мех. Для некоторых нетопырей это не имеет значения, потому что многие из нас мутировали до такой степени, что видят только черно-белое изображение или ориентируются по локаторным сигналам. Но у меня есть и локатор, и человеческое зрение, а потому я вижу, что красный и не такой, как другие. И знаю.

— Знаете — что? — спросил Гил.

Человек-нетопырь продемонстрировал клыки величиной с большой палец. В потоке света из его глаз они тоже были зелеными, хотя более светлого оттенка.

— Я предназначен для того, чтобы возглавлять! Вот что я знаю совершенно точно.

— Возглавлять — кого?

— Людей-нетопырей! — воскликнул Красный Нетопырь, задрожав от негодования, и глаза у него раскрылись еще шире, чем прежде.

Силач ущипнул сына за руку толстыми пальцами, желая предупредить его. Гил решил, что одного такого предостережения с него хватит. Перед глазами у него стояла четкая, как на моментальном снимке, картина: огромные клыки, погружающиеся в вену до самых десен, раздирающие плоть, пузырящуюся пеной, багровую…

— Красный Нетопырь, — заговорил Силач, отвлекая внимание мутанта от Гила (юноша с облегчением увидел, что горящий зеленый взгляд монстра ушел в сторону), — мы пришли встретиться с вашим Советом. До Дня осталась всего неделя.

— Так скоро?

— Парень уже сказал мне, что то, чего я хочу, можно сделать довольно легко.

«Верно, — подумал Гил, — но я не сказал, что сделаю это».

— Его ни в чем не заподозрят, — продолжал Силач. — Он может свободно пройти куда захочет… почти. А куда не может, так те места для наших планов не имеют значения. Так что мы вполне можем начать координацию действий.

Человек-нетопырь какое-то время молчал — думал. Гил попытался представить себе, как может работать такой мозг, каков ход его мысли, какие в нем гнездятся предубеждения, какие воспоминания. Для него это было чуть-чуть слишком. Он еще мог как-то воспринимать популяров на физическом уровне, но сделать следующий шаг и перейти к типичным для них схемам мыслительных процессов ему не удавалось и вряд ли когда удастся.

— Ладно, — буркнул наконец Красный Нетопырь.

Он отпустил когти и шлепнулся на пол, успев перевернуться вниз ногами, пока падал. Повернулся спиной и направился дальше в темноту развалин, то перелетая, то пробираясь пешком по узким проходам, стены которых состояли из обломков бетона, осколков стекла, скрученной проволоки и — удивительно! — целых керамических плиток.

— Отец, — сказал Гил, и от этого слова на языке вдруг возникло неприятное, горькое ощущение, как будто в рот влетело толстое мохнатое насекомое, — а почему ты не использовал Нетопыря вместо Прыгуна, чтобы выкрасть настоящего Гильома из «Первого Аккорда»?

Силач взобрался на бугор из камня, пластика и металла, помог Гилу подняться следом.

— До верха «Первого Аккорда» — две с половиной тысячи футов. Да, люди-нетопыри умеют летать, но они все-таки люди. Строение их костей не вполне приспособлено для полета. У настоящих летучих мышей кости внутри почти пустые, но людям-нетопырям приходится ходить по земле и выдерживать свой вес, так что полые кости им не годятся. Поэтому они могут подниматься всего футов на двести. И даже если бы они поднялись на здание «Первого Аккорда» до такой высоты, дальше им пришлось бы карабкаться обычным способом, а у них для этого недостаточно развиты мускулы.

Стало темнее.

И холоднее.

Они вышли к очередному спуску, который можно было преодолеть, только съехав на спине. Красному Нетопырю повезло — потолок здесь оказался довольно высок, и он просто слетел вниз. Силач съехал первым. Гил осмотрел видимую часть откоса, послушал, как спускается отец. Да, это не песок. Слышно было, как перекатываются какие-то тяжелые куски. Но и для спуска на ногах тут слишком круто. Он собрался, оттолкнулся…

По камням на спине, как на санках. Камни это перенесли легче, чем спина. Гил ободрал кончик мизинца о какую-то глыбу, поморщился от боли. Потом он долго скользил по длинной полосе камней, дрыгая ногами и ругаясь, — поднявшаяся пыль забила глаза и не давала дышать. Докатился до дна, полежал несколько секунд, а потом поднялся на ноги, не дожидаясь, пока Силач прибежит считать на нем раны (тот все трясся, как бы не получило повреждений его божественное орудие).