– Мэрька… не казни себя, я серьезно говорю. У меня никогда ничего с ним уже не будет – ты ведь сама говоришь, что нельзя прожить одну жизнь два раза. Ну, вот мы свою уже прожили – я и Алекс. Теперь у нас разные дороги. – Марго взяла чайник и долила в мою чашку кипяток. – Остыло ведь, что не пьешь?

Чаю мне расхотелось. И вообще расхотелось чего бы то ни было, в том числе и возвращаться домой, туда, где сейчас безмятежно спал Алекс.

– Марго… можно, я у тебя переночую, а? – жалким голосом попросила я, и Марго удивленно заморгала:

– То есть… ну, в смысле, мне дивана не жалко, но… странно как-то… А… он что же?

Я вздохнула. Не знаю, почему, но мне вдруг стало невыносимо от мысли, что я все-таки не сдержалась и нарушила данное себе слово. Я перешла дорогу Марго – что бы она при этом ни кричала о своем равнодушии. Ну, не верилось мне, что можно добровольно отказаться от такого мужчины. Хотя… я же вот сама отказывалась столько раз и только вчера, одурев от страха, одиночества и тоски, сдалась. Ох, как все запутано…

Марго успела постелить мне на диване и зажечь настольную лампу, которая теперь отбрасывала мягкие блики на стены и занавешенное окно. Свет этой лампы всегда успокаивал меня, с тех самых пор, как я впервые оказалась в этом доме. Я любила сидеть на диване, подобрав под себя ноги, и читать что-то или щелкать клавишами ноутбука, если вдруг меня озаряло. Здесь все дышало уютом и покоем… И именно здесь я чувствовала себя по-настоящему нужной, по-настоящему дома, на своем месте. Даже собственная квартира не казалась мне такой родной.

Я забралась под плед, свернулась клубком и закрыла глаза, чувствуя, как Марго села рядом на диван. Ее теплая ладонь прошлась по моей щеке, задержалась на волосах, заправила прядь за ухо.

– Спи, Мэри… завтра все утрясется, вот увидишь.

Щелкнул выключатель, шаги Марго стихли в соседней комнате. Я зарылась лицом в подушку и уснула.

Редкое этим летом солнце насквозь пробивало лучами штору на окне, припекало так, что подушка казалась раскаленной. Я сладко потянулась, выпростав из-под пледа руки и щурясь от яркого света. Где-то в глубине квартиры негромко разговаривала Марго – видимо, по телефону. Я перевела взгляд на часы – ого, уже почти одиннадцать, ну я и поспала…

Вошла Марго, и по ее растерянному бледному лицу я мгновенно поняла – что-то случилось. Она молча протянула мне телефон и опустилась в кресло, закрыв руками лицо. Внутри у меня что-то оборвалось и нехорошо заныло.

– Алло…

– Какого черта ты там делаешь? – ударил мне в ухо раздраженный голос Алекса.

– Прости…

– «Прости»?! Это все, что ты мне скажешь?!

– Не кричи, пожалуйста. Я все объясню. Сейчас вот приду – и… – Но он перебил меня:

– Не смей подходить к двери! Вообще обе уйдите в дальнюю комнату и сидите там, пока я не позвоню! Ты слышишь меня, Мэри?!

– Что случилось? – Сердце забилось так, что стало больно.

– На вашей двери висит взрывное устройство.

– Что?!

– А что слышала. Сидите тихо и не мешайте мне. А с тобой я потом разберусь – за то, что подставила Марго.

Звонок прервался. Я бросила телефон на диван и перевела взгляд на Марго. Та по-прежнему сидела в кресле, закрыв руками лицо, и не шевелилась. Я выбралась из-под пледа и подошла к ней, села на подлокотник и обняла Марго за плечи. Она вдруг порывисто обхватила меня руками, вжалась лицом куда-то мне в бок и простонала:

– Мэрька-а-а… куда же ты снова влипла, девочка моя? Куда же, а? Когда все это закончится? Когда они все пропадут из нашей жизни?

Кто «они» и куда пропадут, Марго не уточнила, да и неважно это было. Меня интересовало другое – что собирается делать Алекс, откуда он узнал о взрывном устройстве. Я осторожно высвободилась из рук Марго и на цыпочках пробралась в коридор. Стараясь не прикасаться к двери, я заглянула в глазок. Алекс курил на площадке, опираясь плечом о стену, и смотрел куда-то в район нижнего замка. Значит, там… Внезапно он поднял глаза, и я вздрогнула, поняв, что он чувствует мое присутствие. Взгляд его сделался злым, губы зашевелились, явно изрыгая ругательства в мой адрес. Я отпрянула, стукнувшись плечом о шкаф.

В этот момент я совершенно не думала о том, что может произойти с Марго и со мной. Мои мысли были заняты только Алексом. Я не сомневалась в его профессионализме – но безотчетный страх за его жизнь парализовал меня изнутри. Случайность, судьба – и… все. Я даже подумать боялась о том, что его может никогда больше не быть в моей жизни. Никогда – такое безнадежное слово, оно намертво отрезает дорогу в будущее, забрасывает ее камнями, как горный обвал. Нет, мне нельзя так думать, нельзя… Он все сделает правильно, он же все умеет…

Наконец-то эта строптивая сучка сдалась. Ее голос в телефонной трубке был растерянным, испуганным и таким жалким, что Алекс совершенно перестал злиться на нее. Мэри просила о помощи. Вика погибла у нее на глазах, прикрыв собой. Вот тебе и дура-девка… Жаль, конечно, что погибла, но хоть Мэри жива.

Он собрался мгновенно, поймал машину и через полчаса уже звонил в дверь.

То, что он увидел, потрясло его настолько, что в первую секунду Алекс не нашелся даже, что сказать. Когда Мэри, открыв дверь, бессильно опустилась на обувную полку и замерла, он испугался.

Мэри умирала. Нет, физически она была в полном порядке. Она умирала внутри, и Алекс почувствовал это с первых секунд, едва взглянув на нее. Да, она еще пыталась казаться независимой и своенравной, но именно пыталась казаться, а не была. Внутри у нее что-то сломалось, какое-то колесико в четко работавшем механизме под названием «Мэри». Без этого колесика отказало все остальное. Он практически увидел, что будет дальше. Вот она держит чуть на отлете мундштук, а пальцы дрожат. Делает затяжку, но выходит нервно. Смотрит на него, а видит что-то совершенно другое. Алексу на миг показалось, что он видит, как покрывается морщинами ее кожа, как становится нечетким и сам треугольник лица, опускаются углы губ, тяжелеют веки. Мэри словно сбросила маску, и сразу стал виден ее возраст – ведь ей уже за тридцать, не девочка. Помотав головой, Алекс прогнал видение – нет же, все по-прежнему, все та же Мэри с прищуренными глазами, со скептической ухмылкой, с привычкой покусывать нижнюю губу. Те же рыжие волосы, подстриженные а-ля двадцатые годы. Мэри – и в то же время не Мэри. Все просто. Она больше не была его Мэри. Открытие разозлило. Точно такое же выражение лица было у Марго чуть больше года назад, когда она вот так же вывернулась из его рук. Чертовы бабы… Ничего, он вернет их обеих, вернет – потому что каждая из них нужна ему по-своему.

Но сейчас она нуждалась в нем, нуждалась так очевидно, что это привело Алекса в чувство. Он шагнул к ней, опустился на корточки, и Мэри тут же повисла на его шее, как тонущий на проплывающем мимо бревне. Ее тело вздрагивало под его ладонями, и Алекс почувствовал вдруг острое желание оказаться с ней в постели – она притягивала его словно впервые. Такая – слабая и почти раздавленная внутренними страхами и противоречиями. Обычно он знал ее другой…