А Гарек, наклонившись ближе к Саллаксу, спросил:

— А зачем они тут-то ищут? Почему именно ваша таверна им такой подозрительной показалась?

— Они явно ищут что-то еще. Это же сразу чувствуется. Ты сам видел, как они отсюда рванули — прямиком из города, невесть куда, и никаких тебе дополнительных вопросов. Со мной такие штуки не проходят, меня не обманешь.

— А чего они на Джеронда набросились? — Гарек указывал на лежавшего без чувств мужчину.

— Да он сам виноват: с утра уже успел несколько кружек пропустить, а сам после вчерашнего сабантуя у Мики еще и не протрезвел как следует, — с досадой пояснил Саллакс. — Вот и раскрыл пасть — стал насчет мужества Малагона прохаживаться, ну, этот чертов лейтенантишка и врезал ему как следует палашом.

— Нам сейчас Гилмор просто необходим! — вмешалась Бринн. Гарек кивнул и воскликнул, поворачиваясь к могучему лесорубу, присевшему возле него на корточки:

— Послушай, Вере, ты просто не поверишь! Я налетел на целую стаю греттанов в... — Он вовремя сумел остановиться и быстро глянул в сторону того незнакомца, что сидел у камина. Потом прошептал Версену в самое ухо: — Представляешь, я наткнулся на них в лесу у реки. Этим утром. Их восемь штук было!

— Ерунда, Гарек, — отвечал Версен, добродушно смеясь. — Может, ты вчера пива перебрал, вот тебе и померещилось? Греттанов никогда прежде к югу от Блэустоунских гор не видели. С чего бы это они стали в такую даль забираться?

— Ну и что, что не видели? Они, наверное, и сейчас еще там. Ты лучше взгляни на круп Ренны, если тебе доказательства нужны. Мы с ней едва шкуры свои спасти сумели. — Гарек даже вздрогнул, вспоминая их отчаянный прыжок в реку, и прибавил: — Мне каким-то чудом удалось убить одного, а второй за нами прямо в реку прыгнул. Нам еще здорово повезло — греттаны ведь плавают не больно-то хорошо.

— Плавают? Да неужели? — насмешливо переспросил Версен. — Так тебе от них уплывать пришлось? Ну, ты у нас действительно Приносящий Смерть!

— А как они выглядят? — спросила Бринн.

— Как плод кровосмесительного брака пумы, лошади и медведя, — ответил ей Версен. — Они громадные, некоторые даже больше лошади. Если они действительно сюда идут, так надо людей предупредить, чтобы поаккуратней со скотиной были, в хлев загоняли и все такое.

Незнакомый купец встал и подошел к буфетной стойке. Он был молод и, безусловно, хорош собой, хотя, пожалуй, немного постарше их. Во всяком случае, Бринн очень старалась не пялить на этого красавца глаза.

Бросив на прилавок перед Саллаксом несколько монет, купец заявил:

— Я как-то в Фалкане видел, как стая этих тварей сожрала целую крестьянскую фуру. Они были настолько голодны — или настолько рассвирепели, — что почти уже прикончили эту чертову телегу, когда до них дошло, что она несъедобная. — Он немного помолчал и, повернувшись к Бринн, прибавил: — Прошу прощения за утренний беспорядок у себя в комнате. И огромное спасибо за завтрак. И пиво мне ваше очень понравилось. Спасибо, милая. И всем вам доброго здоровья!

Бринн покраснела и, смущенно глянув на красивого незнакомца, пригласила:

— А вы приходите к нам еще. Уж мы в следующий раз постараемся, чтоб у нас тут никто не безобразничал.

Он ей не ответил, и последние слова она произнесла, когда он был уже у двери. Впрочем, по дороге он успел поставить на место перевернутый стул и еще раз улыбнуться Бринн, а потом вышел и больше уж не оглядывался.

— Он кто? — спросил Гарек, глядя в окно, как незнакомец идет через площадь.

— Не знаю, — сказал Саллакс. — Он вчера поздно вечером пришел. Мы его лошадь в дальнюю конюшню поставили. Сумки седельные у него большие. Должно быть, торгует вразнос по городам.

С некоторых пор в Эстраде появлялось все меньше и меньше бродячих торговцев. Еще принц Марек — пять поколений назад — закрыл порт и наложил запрет на южные леса, так что судоходство в Эстраде постепенно сошло на нет, в отличие от других портовых городов Роны. Ходили слухи, что Марек закрыл также порты в Праге и во всех Восточных землях, сославшись на то, что его военные суда недостаточно многочисленны, чтобы патрулировать все судоходные пути близ южного полуострова.

Впрочем, кое-кто считал, что Мареку просто не терпелось накинуть на шею Роне удавку — ведь именно это южное государство король Ремонд считал своим домом, а Эстрад всегда служил элдарнскому монарху столицей и основной резиденцией. А поскольку родина самого Марека, Малакасия, была расположена далеко отсюда на северо-западе, то он, перекрыв в Роне большую часть торговых и морских путей, заставил здешнее население проявлять большую верность новой столице Элдарна — малакасийскому городу Пеллии.

В настоящее время Малакасия была единственным государством в Элдарне, которое обладало военно-морским флотом; но даже и при этом условии порт Эстрада так и не открыли для торговых судов. И полу задушенная еще Мареком морская торговля в Роне почти совсем сошла на нет, что существенно сказывалось на жизни ее населения.

Прижимая мокрое полотенце к виску, на котором зрела здоровенная шишка, Гарек все продолжал думать о тех малакасийских солдатах, и самые дурные предчувствия обуревали его. Элдарн явно стоял на пороге каких-то ужасных событий, и тревога охватывала Гарека, стоило ему представить себе, как Гилмор со своим маленьким отрядом сражается с оккупантами на Торговой дороге. Гилмор считался вожаком ронских повстанцев; именно он убедил их создать партизанские отряды, начать нападать на караваны и отнимать у них оружие. Оружие, говорил он, совершенно необходимо, если они хотят завоевать свободу и вновь самостоятельно управлять своей страной. Гилмор лучше всех разбирался в политике Малакасии и отлично знал, какова в действительности армия Малагона. Так что он наверняка знает и то, почему именно в таверну «Зеленое дерево» этим утром заявился целый отряд хорошо вооруженных малакасийцев.

Гарек выглянул в окно и на той стороне площади увидел Ренну, по-прежнему крепко привязанную к столбу коновязи. Тихо попрощавшись с Саллаксом и Бринн, Гарек встал и вышел из таверны. И сразу же почувствовал, какой холодный сильный ветер дует с побережья. Набирала силы южная из двух лун-близнецов, неся с собой порывистые ветры и высокие приливы.

Гарек, не подумав, резким движением запахнул куртку и чуть не вскрикнул, такой острой болью отозвалось в ребрах это движение. Он помнил, как сказал Бринн, что Гилмора среди убитых на верхней дороге наверняка нет. Но, выйдя на площадь и направляясь к Ренне, он понял, что ему очень хотелось бы надеяться, что его слова оказались правдой.

* * *

Малакасийский отряд разбил лагерь к северу от Эстрада, на поляне у реки. Коней они распрягли, и те мирно паслись, пощипывая травку; над лагерем висел запах горящих ореховых веток и жарящегося мяса. В эту идиллическую картину совершенно не вписывались шестеро мертвецов — трое лежали на дне открытой повозки, и тела их были насквозь пронзены стрелами, а еще трое, с аккуратно свернутыми набок шеями, свисали с ветвей огромного дуба на краю поляны. Тела их висели совершенно неподвижно, хотя ветви дерева и покачивались на ветру, дувшем с юга.