– Ты можешь остаться у меня ночевать, – говорит Ингеборг. – У меня много места. А завтра мы могли бы сходить к рождественской заутрене…

«Сага!

Ответь мне сразу! Я была неправа?

Мне нужно было пойти домой к Ингеборг?

Я ужасно раскаиваюсь. Почему я вдруг развернулась и ушла? Сама не понимаю. Но это случилось непроизвольно. Я просто ушла и все, и этим сама себя огорошила не меньше, чем Ингеборг.

Что она теперь подумает?! Ведь нам было так хорошо!

Но знаешь, мне кажется, я поступила так вот почему.

Я обнаружила в себе новый страх. Я стала ужасно бояться все испортить… Когда в моей жизни случаются какие-нибудь прекрасные и удивительные мгновения, то мне, разумеется, больше всего на свете хочется удержать их навечно, но ведь это невозможно.

Всему в жизни рано или поздно приходит конец.

А я не хочу дожидаться конца. Боюсь, что он наступит в неподходящий момент. Слишком поздно – или слишком рано. И тебя начнет снедать гнетущее чувство – то ли тоски, то ли неудовлетворенности. И тогда все прекрасное отходит в тень. Начинаешь испытывать чувство собственного поражения, вот я и не захотела подвергать этим мукам себя и Ингеборг.

Поэтому я все обрываю сама! Чтобы защитить нас обеих.

Понимаешь?

Раньше я выжимала из жизни все до последней капли. Меня не заботило, почувствую ли я позже горький привкус. Я жила настоящим. Возможно, и не всегда в настоящем, одно не обязательно обусловливает другое, я искоса заглядывала как в будущее, так и в прошедшее, но жила исключительно настоящим моментом.

Сейчас я больше не осмеливаюсь так жить.

Когда все обстоит как нельзя лучше, я вдруг начинаю бояться, что это может повернуться не в ту сторону. Тогда я все обрываю и убегаю прочь.

Если бы я только могла понять, почему ни в чем не могу найти золотую середину.

Наверное, я обидела Ингеборг! А как раз этого я хотела меньше всего на свете.

Когда она так любезно предложила мне переночевать у нее, я вдруг отрезала, что хочу провести Рождество в одиночестве.

– Как, впрочем, и ты тоже, насколько я понимаю! – сказала я. – Счастливого тебе Рождества! – И убежала.

И теперь я сижу одна!

С рождественским сыром! И рождественской колбасой! И рождественской выпечкой! И мне кусок в рот не лезет.

С «Императором португальским», «Пер Гюнтом» и последним номером «Сценического искусства». И ни строчки не понимаю из того, что читаю.

И как только можно все так испортить! Когда, казалось, все шло так хорошо! Разве это не ужасно?

Что же мне теперь делать?

Я не хочу испортить себе весь сочельник, это я знаю точно. Ведь я навела у себя такой порядок и собиралась весело провести Рождество! А вместо этого сижу здесь и распускаю нюни от жалости!

Сага! Не можешь ли ты взять теперь все командование на себя? Придумай что-нибудь хорошее, что мы могли бы сделать вместе!

Как ты думаешь, Ингеборг сильно расстроилась? Неужели мы с ней не станем друзьями?

Нет! Глупости!

Не может этого быть! Ведь так легко друзей не теряют?! Особенно если это стоящие люди! Мы ведь обе решили отмечать Рождество в одиночестве. Так что, по сути дела, тут не о чем горевать.

Но подарки, которыми мы должны были обменяться! О них-то я почти совсем забыла! Ведь до этого дело так и не дошло! Какая досада! Что же мы теперь так и будем сидеть, каждая в своей норе, с неудачно выбранным друг для друга подарком? Есть ли в этом какой-нибудь смысл?

Нет, это нужно исправить!

Ингеборг живет в Старом городе. Туда всего десять минут ходьбы! И на улице так красиво. Побегу к ней, она хотя бы не останется без подарка. И увидит, что я думаю о ней.

Прекрасная идея! Спасибо тебе, Сага!

С рождественским приветом!

Твоя К.»

Ах! Какое ясное, звездное небо!

По гребням крыш катится молодая луна! А в окне стоит Ингеборг. Каролина сразу же ее видит, как только сворачивает в Немецкий переулок. Настроение у нее приподнятое. Вот Ингеборг открывает окно, волосы ее блестят в лунном свете. Она приветливо машет рукой Каролине.

На пригорке у церкви ужасно скользко. Можно скатиться, как с горки. Каролина так и делает. Тем временем на колокольне вызванивают колокола: «Господь народ благословляет…»

Душа Каролины ликует. Каким замечательным может оказаться сочельник!

Ингеборг – вот чудеса – уже накрыла рождественский стол. На две персоны! Каролина делает вид, что не замечает этого. Может, Ингеборг ждет в гости кого-то другого.

– Я только хотела обменяться подарками, – говорит она.

– Да, конечно. Но мы это сделаем, когда поедим.

Ингеборг протягивает ей распялку, и Каролина молча снимает пальто. Затем проходит в комнаты и останавливается, чтобы осмотреть рождественское убранство. Здесь и впрямь навели красоту. Квартира Ингеборг состоит из трех небольших комнат и маленькой кухни. Повсюду расставлены подсвечники самых разных форм. Есть даже маленькая елка. С флажками и гномиками, колокольчиками и блестящей мишурой.

– Как ты думаешь, зажжем свечи на елке сейчас или позже?

– Решай сама.

– Тогда зажжем потом, когда будем обмениваться подарками.

Каролина засмеялась.

– Я просто сгораю от нетерпения и жду не дождусь, когда получу свой подарок обратно!

– Я тоже, – говорит Ингеборг. – А то, что ты сейчас пришла ко мне, делает его для меня вдвойне дорогим.

Ингеборг зажигает на столе свечи. И прежде чем сесть, складывает руки в тихой молитве. Каролина чувствует неловкость, но ей тут же становится стыдно. Разве удивительно, что Ингеборг верующая? Почему Каролина всегда думала, что никто в театральной школе не верит в Бога? Может, там есть и другие верующие, но они об этом не говорят. Не трезвонят о своих религиозных чувствах как раз потому, что хотят избежать подобной неловкости.

А вдруг Ингеборг что-то заметила? Лучше уж быть откровенной.

– А ты, оказывается, веришь в Бога? – спрашивает Каролина как можно более равнодушным тоном.

– Да. А ты, стало быть, нет?

Каролина качает головой.

– Я не знаю, честно говоря. Иногда, когда меня вдруг неожиданно охватывает радость… как совсем недавно, когда я шла сюда, мимо светящихся окон, под усыпанным звездами небом, мной вдруг овладело какое-то почти космическое чувство счастья… и переполнила благодарность. В такие минуты хочется, чтобы было кого благодарить. Тогда может возникнуть ощущение, что Бог существует. А в остальном… не знаю.