Тренированные бойцы послушно опустились в позицию для стрельбы с колена, разбирая сектора огня. Прищурившись, оберштурмфюрер еще раз оглядел насторожившие его заросли метрах в двадцати. Несколько раз сморгнув, дернул головой: видимо, и на самом деле показалось – что может быть неправильного в этих проклятых зарослях, километр за километром похожих друг на друга, словно дождевые капли?

Краем сознания скользнула мысль о том, как можно вообще жить в стране, большую часть которой занимают дремучие леса?! А эти чудовищные, труднопроходимые даже для бронетехники «дороги», которые сами русские совершенно искренне считают абсолютно нормальными, просто не представляя – да и откуда им об этом знать, – что такое даже самый захудалый автобан? Впрочем, чему удивляться? Варвары – они варвары и есть, в этом доктор Геббельс не ошибается. Проклятые азиаты, лишь по роковому недоразумению и попустительству судьбы занимающие столь значительные и плодородные исконно европейские территории! Которые, собственно говоря, уже совсем скоро будут окончательно очищены от гнилой плесени большевизма, славянизма и прочего иудаизма – про генеральный план «Ост»[20], с сорокового года разрабатываемый под эгидой рейхсфюрера Гиммлера, Отто прекрасно знал.

Отогнав не слишком актуальные, хоть и приятные, что скрывать, мысли, оберштурмфюрер прикинул, стоит ли идти в сторону шоссе. Большевиков там наверняка нет, иначе камрады из какой-то пехотной части не вели бы себя столь расслабленно. Вероятно, он все-таки ошибся с направлением поиска, и диверсанты – или кто там они на самом деле? – двинулись в ином направлении. Нужно пройти пару километров параллельно шоссе, как и раньше тщательно обследуя местность. Вдруг снова удастся найти место привала, с обнаружения которого все и началось?

Грюнер чуть высокомерно ухмыльнулся: да, стоит признать, русские достаточно хитры и осторожны, но все же не способны скрыть все свои следы! Особенно от опытного преследователя, некогда обучаемого лучшими инструкторами! Чтобы заподозрить, что большевики прошли именно в этом направлении, Отто хватило небольшой горстки мелкого пепла посреди выжженного пятна, хитроумно упрятанного под слоем свежесрезанного дерна и остро пахнущего какой-то незнакомой химией. Именно запах горелой пластмассы, пусть ослабевший и едва уловимый, и заставил его насторожиться, продолжив поиски, результатом чего стало обнаружение места, где вражеские диверсанты сожгли нечто важное. Тем более буквально в десятке метров они даже не удосужились замаскировать следы обуви, четко отпечатавшиеся на влажной глине возле небольшого ручья, где, вероятно, набирали воду для питья. Большинство отпечатков выглядело весьма необычно, подобного рисунка подошв оберштурмфюрер еще ни разу не видел. Примерно у пятерых они оказались абсолютно идентичными и примерно одного размера, причем глубина оттиска однозначно указывала, что прошедшие несли на себе значительный груз, вероятно, то самое непонятное оружие, испускающее «лучи смерти». Еще у двоих – просто незнакомыми; при этом один определенно являлся женщиной, о чем говорила и длина, и глубина следа. А вот еще трое…

Эсэсовец мысленно хмыкнул. О, вот это-то как раз самое любопытное! Ни отпечаток русского армейского сапога, ни, тем более, немецкого он уж точно ни с чем бы не спутал! Двое из этих троих оказались обуты в советскую обувь, третий – в немецкую. Это однозначно указывало, что отдельный отряд «Ost-Sieben» на верном пути! Поскольку именно этих людей они и искали. Заодно стал ориентировочно известен и состав диверсионной группы. Четверо или пятеро бойцов с неким тяжелым оружием. Женщина-радист. Трое сбежавших пленных, которых перед собственной гибелью лично допрашивал погибший господин генерал-полковник. И – что особо интересно! – вроде бы пропавший без вести вместе с секретным прибором, захваченным у русской радистки, майор Абвера Рудольф Ланге. Внешне почти не связанные между собой отдельные элементы мозаики складывались во все более и более любопытную картину.

Оставалось лишь догнать неуловимую разведгруппу, захватив живыми как минимум нескольких из них. А уж в том, что они не станут ничего скрывать, Отто ни мгновения не сомневался. Та поистине всесильная организация, членом которой он имел честь являться, способна разговорить даже мертвого или немого. При этом первый еще и станет соперничать со вторым в красноречии…

Подав условный знак, Грюнер скомандовал отход. Лишний раз светиться перед пехотой нет ни малейшего резона: последняя радиограмма, полученная в ответ на сообщение об обнаружении вражеских следов у ручья, однозначно подтверждала как особый статус его группы, так и режим строжайшей секретности. Основная задача – найти и захватить диверсантов, все остальное его не волнует. Даже если вот прямо сейчас на колонну нападут какие-нибудь русские окруженцы, они вмешиваться не станут. Не их забота. Отобьются – хорошо, нет… собственно, неважно. У Вермахта достаточно сил для борьбы со все еще на что-то надеющимися большевиками. Справятся. Не его дело.

Повинуясь приказу, бойцы, все еще продолжая контролировать подозрительные заросли, потянулись следом. Грюнер в последний раз оглянулся. Что же все-таки показалось ему неправильным в этих кустах? Особенно вон в том, расположенном примерно метрах в пяти? Но ведь было же что-то, не мог он ошибиться! Помнящий слова инструкторов о том, что периферическое зрение куда чувствительнее даже к самым незначительным движениям, чем прямое, эсэсовец постарался расслабиться и расфокусировать взгляд, позволив тому непринужденно скользить вдоль зарослей. На самом краю поля зрения снова возникло какое-то едва заметное шевеление. Даже не шевеление, а легкая рябь, какая появляется на поверхности воды. Словно неяркая игра света на потревоженной ветром водной глади. Однако, стремительно повернув голову, он ничего нового и необычного не увидел.

Сделав пару шагов, Отто внимательно вгляделся в привлекшие внимание заросли. И неожиданно заметил еще кое-что странное: плотно прижатые к земле и отлично различимые до самого последнего листочка ветви кустарника лежали на земле, словно придавленные неким грузом, хотя сломаны не были и должны были разогнуться. И еще: несколько алых пятнышек раздавленной земляники будто застыли в нескольких сантиметрах от грунта.

Оберштурмфюрер нахмурился, пытаясь ОСОЗНАТЬ увиденное, найдя ему хоть какое-то логичное объяснение. Но никакого объяснения не находилось, ни логичного, ни нелогичного. Просто эти самые прижатые к земле ветки и пятна от раздавленных ягод. Одно из которых вдруг сдвинулось на пару сантиметров и снова замерло, зависнув в воздухе. Что еще за Scheiße?!