– А я, – сказал он, – кажется, определил основную часть маршрута, которым доктора везли вчера вечером.

Заинтригованный, я подошел к столу, а он продолжил, водя длинным пальцем по карте:

– Вот Харли-стрит, Уотсон. Карета стояла передом к парку. Когда она пустилась в путь, то свернула налево, почти наверняка на Мэрилебон-роуд, а затем – направо, на Парк-роуд. Согласно утверждениям нашего клиента, далее она долгое время ехала прямо. Таким образом, она должна была оказаться на Веллингтон-роуд, которая ведет через Свисс-коттедж к Финчли-роуд, той самой оживленной магистрали, где доктор видел огни и ощутил присутствие других экипажей. Где-то на этой улице экипаж снова повернул направо и начал долгий подъем в гору. Это соответствует описанию Белсайз-лейн, которая в конце концов приводит к более крутой возвышенности Хит-стрит в Хэмпстеде. Поскольку именно здесь экипаж свернул налево, то как раз в этом районе, – заключил он, и палец его застыл на той части карты, где был обозначен ряд улочек, отходивших от Хэмпстедской пустоши к югу и к западу, – мы и найдем дом, который ищем. Как только я сделаю крупномасштабную копию этой части карты, начнется наша охота.

Вскоре после этого мы пустились в путь в экипаже. Холмс дал точные указания вознице относительно первой части нашего путешествия, маршрут которого он наметил с помощью географического справочника.

Когда мы добрались до Хэмпстеда и кэб оказался на вершине крутой возвышенности Хит-стрит, Холмс велел кэбмену повернуть налево.

Теперь мы очутились в жилом районе, где вдоль тихих улочек тянулись большие дома. Любой из них мог быть описанной доктором неизвестной виллой, где Мур Эгер побывал прошлым вечером.

Именно здесь обрывался путь, вычисленный Холмсом со слов нашего клиента, и начиналось блуждание наугад. Сверяясь с копией карты, которую он держал в руке, Холмс приказывал вознице сворачивать то налево, то направо. Мы колесили по незнакомой местности, руководствуясь логикой моего друга.

После нескольких таких поворотов в крыше экипажа открылось окошечко и в нем показалась недовольная физиономия возницы.

– Какой дом вы ищете, мистер? – спросил кэбмен.

– Мы ищем скорее буковое дерево, а не дом, – ответил Холмс. – Езжайте вперед! Я скажу вам, когда остановиться.

– Буковое дерево! – произнес с отвращением кэбби, окошко на крыше захлопнулось, и кэб продолжил свой путь.

Бук мы нашли после седьмого или восьмого поворота. К этому времени я потерял счет улицам, по которым мы ехали, но Холмс помечал галочкой каждое название на своей карте.

Дом находился на правой стороне Мейплвуд-авеню, в саду. Это была высокая кирпичная вилла, мало отличающаяся от других строений на той улице.

Холмс постучал по крыше и заплатил вознице, после того как кэб остановился. Мы сошли и постояли немного, ожидая, пока экипаж уедет. Только тогда Холмс дал мне указания:

– Мы пройдем как бы случайно мимо этого дома, Уотсон, не глядя на него и не проявляя своего интереса. Однако обратите внимание, пожалуйста, на те отличительные детали, которые упомянул доктор, такие как выложенная красной и черной плиткой дорожка и дверной молоток в виде дельфина.

И дорожка, и дверной молоток были налицо, но, когда мы проходили мимо ворот, я заметил, к своему великому разочарованию, что на них значится номер двадцать три.

– Нам не следовало отпускать кэб, Холмс, – сказал я. – Доктор особо подчеркивал, что номер дома – тридцать два. Это не то место.

– Не думаю, – возразил Холмс. – Возможно, вы заметили, Уотсон, что цифры сделаны из меди и прикреплены винтами, так что их легко снять и поменять местами. А вот чего вы, очевидно, не заметили, но на что обратил внимание я, это царапины на головках винтов. Задиры крошечные, но совсем свежие. Это подтверждает, что так оно и было.

Я действительно не заметил такую ничтожную деталь, но ничуть не усомнился в словах Холмса. Он отличался не только редкой наблюдательностью, но и самым острым зрением, какое мне приходилось встречать.

– Кроме того, – продолжал Холмс, – внешний вид дома абсолютно соответствует описанию, которое нам дал доктор. Остается одна проблема: как нам пробраться внутрь? Прежде чем мы сможем привлечь к расследованию полицию, нужно добыть хоть какие-то сведения, доказывающие, что мы на правильном пути. Ни Лестрейда, ни его коллег не заинтересует это дело, если единственным доказательством, которое мы сможем предъявить, будет лист бука.

– А не изобрести ли нам какой-нибудь благовидный предлог для визита на виллу? – предложил я.

– Что у вас на уме?

По правде говоря, у меня ничего не было на уме. Однако, вспомнив другое расследование, когда мы проникли в дом под видом священников, я сказал:

– Может, сделать вид, будто мы собираем деньги на благотворительность от имени какой-нибудь филантропической организации?

– Нет-нет! Это никуда не годится! – В голосе Холмса звучало досадливое нетерпение. – А что, если нам никто не ответит или нас не пустят дальше порога? Мы увидим в лучшем случае холл. Это вряд ли удовлетворит Лестрейда. Мы должны быть уверены, что пресловутый мистер Уэзерби и молодая леди, его предполагаемая дочь, действительно находятся в доме.

Разговаривая так, мы дошли до высшей точки Хит-стрит и начали спускаться под гору. Вдоль улицы тянулись ничем не примечательные магазины. Вдруг показался пустой экипаж, и Холмс, остановив его, бесцеремонно втолкнул меня внутрь и назвал кэбмену наш адрес на Бейкер-стрит. Оставшись на тротуаре, он крикнул вслед тронувшемуся кэбу:

– Увидимся позже, мой друг!

* * *

Признаться, я был не только ошеломлен этим неожиданным поворотом событий, но и слегка раздосадован. Прибыв на Бейкер-стрит, я с нетерпением принялся ждать возвращения Холмса и разгадки его странного поведения.

Однако прошло больше часа, прежде чем он появился. Холмс ворвался в гостиную и бросил на стол большой пакет в коричневой бумаге.

– Ну вот, Уотсон! – воскликнул он с торжествующим видом. – Наша проблема решена! Мы вернемся на Мейплвуд-авеню сегодня днем и не только войдем в дом, но и, если я не ошибаюсь, познакомимся с мистером Джосаей Уэзерби.

– Как же нам это удастся? – спросил я. Любопытство пересилило обиду.

– Мы явимся туда под видом мойщиков окон.

– Мойщиков окон, Холмс? – удивился я. – Но я вряд ли сойду в таком виде за мойщика окон. Понадобится одежда…

– Она здесь, – ответил он, кладя руку на пакет.

– …Не говоря уже о специальном снаряжении, например ведрах и стремянке. Как мы их раздобудем?

– Я уже об этом договорился, – ответил Холмс. – Когда мы шли по Хит-стрит, я заметил вход в маленький двор, над которым красовалась вывеска фирмы мойщиков окон. Я подумал, что если мы войдем туда вдвоем, это вызовет подозрения. Вот почему я так грубо втолкнул вас в кэб, за что приношу искренние извинения, мой дорогой друг. Хозяин фирмы – некий Джозеф Смоллвуд, ведущий дело с помощью своего сына, юного Дориана. За две гинеи Смоллвуд-старший согласился одолжить мне ручную тележку, снаряжение для мытья окон и свою рабочую одежду. Мистер Смоллвуд примерно такого же роста, как вы, и фигура похожая. О, могу вас заверить, Уотсон, – продолжил он, видя сомнение у меня на лице, – что, несмотря на скромный род своих занятий, мистер Смоллвуд очень чистоплотен. К тому же это весьма респектабельный гражданин. Как я понял из беседы с ним, он служитель церкви Святого Иоанна на Черч-роу. Что касается меня, то в моем гардеробе полно одежды, и я, несомненно, выберу что-нибудь подходящее к случаю.