— Не потащишь, — задумчиво соглашается Женя. — Менять надо.

— Так и я о чем. Надо менять. Старый распилить, новый купить и повесить.

— И за чем дело стало?

— За бухгалтерией. Они без вашего согласия даже чихнуть боятся. А тут такие траты: пятьсот рублей все-таки. — По его интонации невозможно понять, считает он сомнения бухгалтера по поводу самоличной выдачи данной суммы пустяковыми или, наоборот, совершенно оправданными.

Женя прикидывает: спуститься в бухгалтерию, договориться о деньгах, подписать документы — минут десять, пятнадцать. Она быстро вынимает из кошелька пятьсот рублей, протягивает сторожу:

— Голубчик, сходите, купите на свое усмотрение и поменяйте, ладно? Потом сочтемся. — Директор устремляется дальше по коридору, стараясь максимально быстро справляться с появлением очередных препятствий на ее пути:

— Кофемашина гудит как-то странно, и лампочки мигают, будто случилось что-то, — возникает на дороге буфетчица Оксана.

— Попроси ребят-звукорежиссеров глянуть. Не справятся — вызывай мастера, — скороговоркой отвечает Женя.

— Какого? — кричит вслед Оксана.

— Любого. Сервисного, — так же кричит Женя на ходу.

— Из ста дельфинов пятнадцать разбиты, ну куда это годится. Неужели нельзя получше упаковать? — продавец сувенирного киоска наглядно демонстрирует пробегающей мимо Жене остатки стеклянных фигурок.

— Спишите.

— Я-то спишу, ясное дело, только деньги в трубу вылетают.

— Ваши?

— Нет, дельфинария.

— Значит, проверяйте все поштучно при водителе, составляйте акт, пишите претензию. Если не будете этого делать, в следующий раз удержу стоимость осколков с вас, чтобы деньги дельфинария не вылетали в трубу.

— Но…

Женя протестующе поднимает руку. Она закончила разговор. Хотят, чтобы она во всем разбиралась. Так пожалуйста: она разберется. Мало не покажется.

— Холодно уже. Гардероб пора открывать, — выскакивает навстречу Жене уборщица.

— Откроем на следующей неделе.

— Надо бы на этой.

— Мы всегда в октябре открываем.

— А людям это как объяснить?

— А ничего объяснять не надо. — Женя кивает на бумажку, висящую под табличкой с надписью «Гардероб». — Там все указано: с октября по апрель.

— Но холодно ведь.

— Объясни это не мне, а государству. Ставка гардеробщика работает с октября по апрель. Ты хочешь работать бесплатно?

— …

— Вот и другие не хотят.

Женя продолжает свой бег. Ступенька, еще ступенька. Навстречу ей из дверей выходит Шурочка и говорит с довольной улыбкой:

— Ой, зря вы вчера не пришли, Евгения Николаевна! Представление — просто сказка. А звукорежиссер — ой, умора! Я специально напротив рубки села, чтобы его физиономию видеть. Он вообще не понял, что случилось, и…

— Потом, Шура, потом, — Женя останавливает болтовню помощницы. Директор как раз надеялась, что звукорежиссер поймет, что и как именно случилось. Но если мальчик оказался совсем не проницательным, то придется потратить несколько минут на его просвещение. Но только не теперь, позже. А сейчас — тренировка. Женя приветственно машет рукой дрессировщику, который при виде директора прерывает свое общение с тюленем, и делает ему знак продолжать, не обращая на нее внимания.

Женя всегда любила наблюдать за работой дрессировщиков. Собственно, сначала ей нравилось именно смотреть, а потом уже судьба дала шанс попробовать собственные силы в этом нелегком искусстве.

— Как вам это удалось? — восхищенно спрашивала юная Женя у школьной подруги. Ее мама только что открыла на кухне дверь холодильника, а в комнате, услышав этот звук, две морские свинки мгновенно встали на задние лапки и восторженно запищали.

— Ой, Женечка, мы ничего не делали, — мама подруги вернулась, неся в руках сочные листья зеленого салата. — Просто животные гораздо умнее, чем кажутся. Они четко знают, что вслед за скрипом холодильника им принесут еду. Если изобразить некий подобный звук, они встанут на задние лапки.

— Да, — согласилась девочка, но тут же засомневалась, — но если им ничего не давать после этого, то через какое-то время они перестанут так реагировать. Значит, подкрепление необходимо всегда. И если мы не можем привлечь животных чем-то съедобным, надо найти другие способы.

— Не уверена, что такие способы можно найти для мотивации морских свинок, но, в общем, ты, наверное, права.

Конечно, права. Спустя несколько лет Женя наблюдала, как житель Бургундии — бриар Люка ходил на передних лапах, держал на голове миску с горящим пламенем, ловил головой пластмассовые кольца, будто жонглер, и, одетый в сарафан, шел на задних лапах, перебирая ими с такой скоростью, что Жене казалось: перед ней не кто иной, как солистка ансамбля «Березка». И все это не за кусочек печенья и не за лакомую мозговую косточку, а за мимолетную улыбку хозяина, его чуть наклоненную в сторону голову и проникновенное, искреннее:

— Merci, Luc?!

Потом Женя и сама поощряла своих питомцев в океанариуме Сиднея не только свежей рыбой, но и ласковым словом. «Доброе слово и кошке приятно», — часто говорила ей в детстве мама, и это было чуть ли не единственное ее утверждение, с которым Жене совершенно не хотелось спорить. Афалины, моржи, белухи выполняли команды и частенько довольствовались исключительно аплодисментами, подтверждая свое звание настоящих артистов.

Лежащий на кафеле маленький тюлень пока не ведает об этих премудростях работы в дельфинарии. К нему еще не выстраивается очередь из детей и их родителей, жаждущих запечатлеть своих чад в объятиях морского зверя. Ради него не просиживают часами в монтажной, выбирая из тысяч музыкальных аранжировок ту, которая наилучшим образом подойдет к его характеру. Восторженный свист трибун и благодарность довольной публики ему пока неизвестна, как неизвестна и эта женщина, сидящая неподалеку и не сводящая с него пристального взгляда. Сэнди не знает, что она-то его видела раньше. Видела еще совсем маленьким. Это она определила его судьбу, решив, что он способен на нечто большее, чем пустое плавание из стороны в сторону в ожидании очередной порции корма. С чего она это взяла? Какие особенности в поведении этого маленького зверя заставили Женю практически мгновенно понять, что дельфинарию необходим именно этот тюлень и никакой другой? Сама Женя может объяснить это только профессиональным чутьем, интуицией, которая позволяет ей безошибочно определять заложенный в животных потенциал. С людьми значительно сложнее, но в них Женя уже не боится разочароваться. К чему страшиться того, что уже случалось, и не один раз? А вот звери ее пока не подводили. Неужели время пришло?

Женя видит: все, что занимает Сэнди в данный момент, — это небольшое пластиковое ведро, болтающееся в руке человека, которого все вокруг называют тренером. Она неотрывно наблюдает за тюленем и вынуждена с сожалением признать, что ничего, кроме рыбы в ведре, Сэнди пока не интересует. Он не замечает ни новой обстановки (его в первый раз вывели к бассейну), ни зазвучавшей громкой музыки, ни голоса дрессировщика. «Неужели все зря?» — не успевает подумать Женя, как тренер, достав небольшой мяч, демонстрирует его тюленю. Сэнди не реагирует. Дрессировщик слегка подбрасывает мяч, и тюлень чуть заметно поворачивает голову. Мужчина подбрасывает сильнее, и зверь задирает морду вверх, следя за полетом игрушки. Тренер ловит мяч и спокойно держит его правой рукой, а в левой тем временем по-прежнему находится ведро с рыбой. Но тюлень уже не обращает на только что вожделенную пищу никакого внимания, он забыл о еде, его внимание целиком поглощено странным летающим предметом, в пищу, судя по всему, непригодным, но весьма притягательным.