– О, уверен, так и есть. Так что старик Эрик будет для тебя делать, когда вы в доме вдвоем?

– Ухаживать за нижней частью спины, коленями и еще делать педикюр.

– Нижняя часть спины и колени. А то, что между ними?

– Чего?

– Ты в ходе этого процесса одета?

– Не глупи. Я прикрываюсь полотенцем.

– О, ну хоть это радует. Слушай, зачем тебе приглашать домой этого парня? Я думал, ты привязалась к тому модному спа-салону.

– У меня заболела спина, а ногтям на ногах срочно потребовался уход: завтра я надену туфли на высоком каблуке с открытым носом.

– Да, похоже, это можно охарактеризовать как кризисную ситуацию. Так почему бы не попробовать грелку и щипчики для ногтей? Для других американцев это вполне работает.

– Я не «другие американцы».

– Откуда ты знаешь этого Эрика?

– Он мой инструктор по кикбоксингу. Подрабатывает терапией.

Хотя существовало немало искренних энтузиастов кикбоксинга, когда Том посетил одно из занятий Лелии в Лос-Анджелесе, все, что он увидел, – это в основном бухгалтеры, юристы, актеры и повара, расхаживающие в модном спандексе и машущие ногами и кулаками на затянутых в резину плохих парней. Всех их могла бы уложить на обе лопатки пара-тройка в меру буйных детсадовцев.

– Эрик – это тот светловолосый синеглазый швед Адонис ростом под два метра? И он прямо сейчас в твоем доме, а ты прикрыта только крошечным полотенцем?

– Ревность… Мне это нравится, она способствует здоровым отношениям. Между прочим, Эрик – норвежец.

– Хорошо, можешь дать трубку норвежцу Эрику, пожалуйста?

– Зачем?

– Я хотел бы договориться о встрече с ним, когда приеду. Кажется, после путешествия в поезде моей спине потребуется терапия. Ведь он работает и с женщинами и мужчинами?

– Да. Но ты должен пообещать мне, что не скажешь ничего низкого. Я знаю, каким ты иногда бываешь. Обещаешь?

– Безусловно. Слушай, у меня болит спина, и терапия тела мне нравится не меньше, чем остальным.

Он расслышал, как, перекинувшись несколькими поясняющими словами, она передает трубку.

– Ja[29], это Эрик, чем могу помочь? – раздался голос норвежского Адониса.

– Эрик? Это Том Лэнгдон. Прежде чем договориться о встрече, я хотел поинтересоваться, какая у вас политика в отношении конфиденциальности информации об инфекционных заболеваниях.

– Прошу прощения? Не понимаю, о чем вы говорите.

– Политика в отношении конфиденциальности информации об инфекционных заболеваниях. Очень популярная тема везде – кроме, быть может, вашего региона. Позвольте объяснить по-простому: поскольку вы работаете в близком контакте с телами – с одетой в полотенце Лелией, например, – и человеческой кожей, вы рискуете подцепить некоторые опасные инфекционные болезни, которыми, в свою очередь, рискуете заразить других клиентов – меня, например. Потому я хотел узнать, какие меры предосторожности вы предпринимаете и насколько конфиденциальна информация о болезнях. Так, я уверен, Лелия проинформировала вас, что больна гепатитом З и о связанных с этим рисках. Я задался вопросом, сообщаете ли вы об этом другим клиентам.

– Гепатитом?!

– Не беспокойтесь. Хотя лекарства, конечно, не существует, новейшая терапия наркотиками показывает замечательный результат, и побочные эффекты довольно незначительные: тошнота, выпадение волос, вздутие, импотенция и тому подобное. В действительности летальный исход происходит только приблизительно в половине случаев, если вовремя выявить болезнь.

Раздался стук падающей трубки и топот ног по тщательно отполированному деревянному полу. Затем Том услышал отчаянный крик Лелии:

– Эрик, Эрик, куда же ты? Вернись!

После того как дверь с грохотом захлопнулась, телефон подобрали. Тому живо представилась картина, как из ушей женщины, сделавшей волшебного бобра Каппи и супербелку Сасси любимцами миллионов зрителей, идет пар.

– Что именно ты ему сказал? Я хочу знать все подробности!

– Мы просто беседовали о встрече и о том, чего я жду от него, а затем он ушел.

– Я четко расслышала, как он произнес гепатит!

– Гепатит? Лелия, я сказал слово гингивит[30]. Я поинтересовался, есть ли у него гингивит, потому как у моего прежнего массажиста был, и, должен сказать, это неприятный опыт. Сама понимаешь: когда тебя обдают дыханием с преотвратным запахом в течение часа… Полагаю, Эрик недостаточно хорошо владеет английским.

– Я не верю тебе ни на йоту, Том Лэнгдон. Ты хоть понимаешь, что натворил? Спина адски болит, и что мне делать с ногтями?

– Как насчет тайленола[31] и пилочки для ногтей?

– Не смешно! – завопила собеседница.

– Слушай, я весь вымотался, а сервис здесь отвратительный. Позвоню, когда доберемся до Питтсбурга.

– Что? Я думала, ты уже в Питтсбурге.

Том хлопнул себя по лбу, осознав промашку. Под нечеловеческим давлением он выдал, как казалось, гениальный план:

– Гм, Лелия? – Он нажал пальцем на клавишу. – Лелия, связь прерывается. Тебя не слышно.

– Том, даже не вздумай играть со мной…

Он произнес медленно и очень громко, словно разговаривая с полуглухим идиотом:

– ЕСЛИ… ТЫ… СЛЫШИШЬ… МЕНЯ… Я… ПОЗВОНЮ… КОГДА… МЫ… ДОБЕРЕМСЯ… ДО… ЧИКАГО.

Лэнгдон отключился и расслабился. Телефон снова зазвонил, но Том не стал отвечать. Пришло уведомление о голосовом сообщении, затем повторный звонок. В конце концов Том просто выключил его. Что ж, все прошло в меру хорошо.

Марк Твен в свое время был, наверное, самым цитируемым человеком в Америке. Одно из его знаменитых высказываний появилось вследствие ошибочной публикации, из-за которой весь мир поверил, что великий человек покинул этот свет. Когда писателя попросили прокомментировать его якобы кончину, Твен с озорством ответил, что слухи о его смерти несколько преувеличены. Том подозревал, что если бы ему не повезло оказаться в когтях Лелии прямо сию минуту, то приукрашивать обстоятельства его мучительной смерти было бы некому.

«Кэп» тронулся. Том откинулся назад, выключил свет и уставился в окно. Однако поезд в очередной раз притормозил, и, вглядываясь во мрак, Лэнгдон различил надгробия небольшого кладбища, рядом с которым остановился «Кэп».

Близость множества потерянных душ нервировала журналиста. Он встал и снова пошел бродить. Впервые он столько ходил с тех пор, как сел в этот поезд.