ознаменован нефтяным кризисом 1973 г. и последовавшим вслед за этим отказом от Бреттон–Вудской системы денежных отношений и торговых расчетов. «Нефтяное эмбарго» началось 17 октября 1973 г., когда все арабские страны–члены ОПЕК, а также Египет и Сирия объявили, что не будут поставлять нефть странам, поддержавшим Израиль в конфликте с Сирией и Египтом. Очевидно, что целью таких экономических санкций были США и страны Западной Европы. Данный кризис имел двоякое экономическое значение: с одной стороны, выяснилось, насколько развитые страны зависимы от поставок энергетических ресурсов, с другой стороны, стало понятно, насколько влиятельными для мировой экономики могут быть экспортеры нефти. Сокращение добычи нефти на 5% привело к 70-процентному скачку цены на нефть (с 3 до 5 долл, за баррель, в течение года цена достигла уже 12 долл.). Кризис 1973 г. был первым энергетическим кризисом; до сих пор он является крупнейшим. Уже в ноябре президент Р. Никсон обращается к американцам с призывом экономить топливо, реже использовать автомобили. В 1975 г. в США был создан национальный резерв нефти — Стратегический нефтяной резерв США. Этому примеру последовали многие страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), вступившие в Международное энергетическое агентство. Наличие резервов позволило существенно уменьшить негативный эффект нескольких последующих нефтяных кризисов. Вместе с тем кризис способствовал усилению экспорта нефти из СССР.

Реакцией на существенные изменения капиталистической системы стал постепенный переход к экономической политике монетаризма, основанной на точке зрения, что количество денег в обращении является определяющим фактором развития экономики. Символами такого перехода принято считать новую экономическую политику М. Тэтчер в Великобритании (с 1979 г.) и Р. Рейгана в США (с 1981 г.).

Социалистический экономический блок. Социалистическая модель экономического развития оказалась весьма привлекательной для многих стран мира. С одной стороны, это было связано со статусом СССР как страны–победительницы во Второй мировой войне, с другой стороны, успехи плановой экономики казались очень созвучны послевоенному времени, когда степень государственного вмешательства или, по крайней мере, контроля была максимальной. В некоторой степени переход Китая после революции 1949 г. на плановое управление экономикой также усилил позиции советской экономической модели в мире.

Советская экономическая модель стала рассматриваться как альтернативный и успешный вариант развития после Второй мировой войны. И несмотря на разрушительный характер войны для советского народного хозяйства, мобилизационной экономике удалось пройти процесс восстановления и частичной реконверсии достаточно быстро. Вместе с тем государственный контроль над экономическим развитием страны смог сконцентрировать бюджет не только на восстановительных работах, но и на наукоемких технологиях, при этом сохраняя относительно низкий потребительский спрос на товары народного потребления внутри страны.

Важным шагом в сторону формирования общей экономической политики, по сути ставшей альтернативой плану Маршалла, стало создание Совета экономической взаимопомощи в 1949 г. СЭВ — это межправительственная экономическая организация, созданная по решению экономического совещания представителей Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии с целью экономического и научно–технического сотрудничества социалистических стран. Созданный в условиях политической конфронтации, СЭВ приступил к выполнению координационной деятельности не сразу. Во многом экономическая составляющая СЭВ была связана с введением в 1964 г. так называемого «переводного рубля» — коллективной валюты для многосторонних расчетов стран–членов СЭВ. Переводной рубль использовался только для безналичных расчетов между странами–участницами. Для реализации этой финансовой объединяющей функции СЭВ работали Международный банк экономического сотрудничества (МВЭС) и Международный инвестиционный банк (МИБ).

С распадом советского экономического блока в 1991 г. остро встал вопрос о возможностях и ограничениях переходных от социализма к капитализму экономик как особом типе экономического развития на рубеже XX-XXI вв.

Деколонизация и поиск моделей экономического развития. Вторая мировая война нанесла смертельный удар по европейским империям. Война породила повсеместные движения за независимость. Провозглашенный несколькими десятилетиями ранее лозунг о праве наций на самоопределение весьма явственно контрастировал с реалиями колониализма. В 1947 г., с предоставлением независимости Индийскому субконтиненту, выяснились ключевые проблемы перехода постколониальных стран к независимой экономической политике. Низкий уровень грамотности, достаточно высокая плотность населения, высокие темпы роста численности населения и преимущественная занятость в низкопроизводительном сельском хозяйстве были общими чертами тормозящих факторов развития.

Политическая карта Африки, казалось, не изменилась к концу войны, но существенные перемены в общественных силах привели к тому, что к 1960 г. (так называемом «году Африки» — времени получения государственного суверенитета многими странами континента) большинство стран оказались в независимом, хотя экономически в основном в незавидном положении. Сегодня исследователи приводят несколько основных объяснений низкого уровня промышленного развития Африки. Во–первых, несмотря на сравнительно низкий уровень заработной платы, в основном она оставалась непривлекательным регионом для размещения промышленных предприятий. Во–вторых, традиционно низкая производительность труда в Африке объяснялась недостаточным уровнем образования рабочих, однако в последнее время в вопросе образования достигнут значительный прогресс. В-третьих, возникает «ловушка низкой заработной платы»: повышение заработной платы возможно при расширении механизированной промышленности, а низкая заработная плата означает, что механизация не приносит прибыли. При этом в последних исследованиях Африка рассматривается как пример работы «плохих институтов», отягощенной постоянными военными конфликтами.

В 1950 г. и Африка, и Азия были очень бедны; доходы в Африке были выше, чем в Азии, поскольку Африка богаче природными ресурсами. Экономический рост в Азии поначалу ускорялся медленно, затем быстрее, тогда как в Африке рост остался медленным. Перспективы развивающихся стран, казалось, могут зависеть в основном от природных ресурсов. Но когда глобальная экономика стала открываться для торговли и производства, выяснилось, что в национальное богатство входят и человеческие ресурсы. Именно использование человеческих ресурсов явилось основой азиатского роста. К 1990 г. рост в развивающихся странах шел полным ходом. «Азиатские тигры» достигли средних уровней подушевых доходов, уверенно догоняя развитые страны. Индонезия и Таиланд переживали устойчиво высокий рост. Китай включился в гонку за экономическим ростом в конце 1970‑х годов и быстро достиг высоких темпов роста.

Порочный круг бедности

Деколонизация Африки — важный процесс XX в. Однако независимость стран не стала залогом благосостояния. Африканские бедность, нужда и нищета часто становятся классическими примерами для иллюстрации общего для многих развивающихся стран феномена — «порочного круга бедности», когда низкий доход на душу населения не позволяет осуществлять сбережения и инвестиции в масштабах, необходимых для достижения минимальных темпов экономического роста. Африка южнее Сахары была беднейшим регионом мира в XVI в. и остается таковым сегодня, хотя подушный доход в большинстве стран региона, конечно, вырос за эти столетия. В условиях, когда люди не имеют возможности и желания сберегать, низкие доходы предопределяют низкий спрос, а в результате бедные ресурсы и отсутствие стимулов