Лоська голодал, не помогали и лекарства. Бока у него впали, гладкая шерсть взъерошилась, и можно было пересчитать все кости.

С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Место его лёжки от тяжести тела углубилось, а дорожка следов уменьшилась.

И вот настал день, когда Лоська поднялся с трудом, пошатываясь на ослабевших ногах. Ноги вязли в глубоком снегу: он тяжело их поднимал, и когда ставил, было видно, как они дрожат. К кормушке Лоська уже не подошёл. После долгих уговоров съел несколько сухариков, помял и выбросил конфету, потрогал губами мою щёку и опять лёг.

Всю эту ночь я не спала. Перед глазами стоял Лоська – то весёлый, здоровый, то такой, каким я его видела последний раз.

Встала я очень рано. Не находила себе места, всё валилось у меня из рук. Было тяжело и тоскливо.

Утром я поехала в Зоопарк.

Лоськи в Зоопарке не было. Никто меня не встретил, никто не поднялся навстречу.

Снег запорошил следы, и только там, где всегда лежал Лоська, ещё виднелось углубление.

После смерти Лоськи прошли годы. Много разных зверят было у меня за это время, но до сих пор я не могу забыть маленького, жёлтенького телёночка, которого звали Лоськой.

Почему Лоська перестал есть? Он же был уже взрослый? Зачем ему была нужна автор?

Что же на самом деле происходит с Лоськой? Насколько дружба с человеком и вынужденная разлука послужила причиной его гибели? Очень сложный вопрос. Можно привести немало примеров сильнейшей привязанности собак к своему хозяину. Для копытных известны трогательные истории про беззаветную дружбу лошади с человеком. Короткая жизнь Лоськи уникальна и трагична. Давайте просто помолчим.

Когда я вошла в клетку, волчонок забился в угол и испуганно скосил глаза. С рыжеватой шерстью, крутолобый, он мне понравился сразу. Понравился ещё и тем, что, когда подошла поближе, он щёлкнул зубами и отскочил.

Таких волчат я люблю. Их трудно приручить, но, если привыкнут, они не забывают хозяина.

Назвала я волчонка Арго. Приходила я к Арго каждый день – приносила ему косточки, кусочки мяса, но волчонок от всего отказывался и оставался по-прежнему диким. И лишь дней через десять он первый раз взял у меня из рук кусочек мяса. Пугливо скосив на меня глаза, он быстро его съел и опять убежал в угол. Многих трудов и терпения стоило мне добиться, чтобы он позволил себя гладить. Да и то в такие моменты он становился как каменный: прятал между лапками мордочку, лежал не шевелясь, а словно застывшие глаза смотрели в одну точку. Терпеливо перенося мои ласки, он сам не ласкался. Зато не забуду радости, когда он ко мне приласкался в первый раз.

Случилось это неожиданно даже для ме-ня. Я не была в Зоопарке около двух недель. Пришла и сразу же отправилась проведать своего питомца. Ожидала, что после разлуки он одичал, меня забыл и теперь опять не даст себя тронуть. Оказалось наоборот. Едва я открыла дверь помещения и вошла, как вижу: в клетке навстречу мне метнулся волчонок.

Он так вилял хвостом, скулил и рвался ко мне, что я даже не поверила своим глазам.

Я хорошо знала Арго, но на этот раз подумала, что ошиблась. В соседней клетке сидел ещё волчонок, звали его Лобо.

Лобо был совсем ручной, и я решила, что это он. Проверила клетки – нет, Лобо сидел на месте, а Арго, дикарь Арго, был неузнаваем: ползал на брюхе и так ласкался, словно был ручной всю жизнь.

С этого дня дело быстро пошло на лад, и скоро я уже выводила Арго на ремешке. Конечно, не сразу. Сначала он очень боялся, жался к ногам, тянул в сторону или, вдруг испугавшись, бросался назад. Но это было только первое время. Арго оказался способным учеником и вскоре ходил на привязи не хуже любой собаки.

Летом его пересадили в клетку к Лобо. Совсем не похожие по характеру, крепко сдружились волчата. Если брали одного, другой скучал и рвался за товарищем. Обычно их выводили вместе.

Ляля Румянцева с Лобо, а я с Арго гуляли по дорожкам парка. Иногда, если не было публики, пускали волчат свободно. Играя и перегоняя друг друга, они резвились совсем как щенята. Держались волчата около нас. Более самостоятельный, Арго иногда отбегал, но стоило мне сделать вид, что ухожу, как он возвращался обратно.

Можно ли приручить волка?

Чем раньше волчонок был отнят от матери, тем больше шансов на его приручение. Энтузиасту, взявшему на воспитание серенького «приёмыша», следует набраться огромного терпения и заранее приучить себя к мысли, что затея может закончиться ничем. Не все волчата превращаются в послушного друга. По-видимому, дикие инстинкты у этих хищников особенно сильны.

Зачем животных в зоопарке выгуливают?

При длительном содержании в клетках и вольерах животные лишены возможности активно двигаться. Отсутствие физической нагрузки (гиподинамия) может привести к серьёзным заболеваниям сердечно-сосудистой системы и атрофии некоторых мышц. Для обеспечения необходимой нагрузки животных поочерёдно выгуливают на территории зоопарка.

Благодаря частым прогулкам и внимательному уходу Арго рос хорошо.

За лето он сильно вытянулся, стал ростом с большую собаку, за зиму возмужал. Теперь это был сильный и опасный волк. Но только для других, для меня же он оставался прежним волчонком Арго. Чего я с ним только не делала! Теребила пушистую шерсть, таскала за лапы, хвост. И не было случая, чтобы он на меня огрызнулся.

Однажды Арго заболел экземой. Болезнь эта неопасная, но тяжёлая. На теле появляются болячки, зуд, раны. То же случилось и с Арго. За какой-нибудь месяц вылезла густая, пушистая шерсть, а воспалённое болезнью тело покрылось болячками и ранами. Приходилось его смазывать мазью. Делала это я. Мазь была очень едкая. Когда я втирала её, Арго от боли ложился на спину, скулил, ловил зубами мои руки.

Мягко жали огромные клыки и никогда не причиняли боли. Но это не значило, что Арго не умел кусаться. Его зубы хорошо дробили кости, а клыки могли рвать не только мясо.

Ещё зимой бросилась на него собака. Собака была очень большая, гораздо больше Арго, а его, наверно, приняла за овчарку. Подбежала ближе и вдруг увидела Арго. Кинулась назад, но поздно: метнулся вслед за ней Арго. Собака бежала нервно, скачками, то проваливаясь в снег, то выскакивая. Уверенно, размашистым шагом преследовал её Арго. Напрасно я кричала и звала его назад. Он так увлёкся, что, казалось, ничего не слышал. Всё ближе, ближе… настигает… настиг. С разорванной от шеи до плеча раной, с визгом убегала собака, а Арго, полувзрослый волк, возвратился без единой царапины.