«Лебеди прекрасны», – повторил молодой человек.

– Понятно, глупо спорить. Поживешь с мое – поговорим.

– Скажите, господин Фидель, или как вас там… – произнесла Рита, – а сколько вам лет?

Ответом было:

– Много, много, милая, не строй планов, я старый для тебя. Ты хочешь спать? – обратился к Сане.

Пилот потряс головой, посмотрел на солнце и зажмурился от яркого света.

«Да, глаза слипаются».

– Через пять часов будем заправляться. Там отдохнем, выспишься.

«А вы не хотите?»

– Нет.

– Я очень хочу, – призналась девушка, – и не могу. Наверное, только с тобой получится. Это ужасно, ужасно!!! А если со мной что-то случится?! Я что, теперь всегда буду давиться вареной морковкой, пресным рисом, всего бояться, спать по расписанию и писать стоя?! Какой кошмар! А от нас точно отстанут, когда мы избавимся от этой… виолончели?

– Н-н-н…

– А может, профессор за пару дней все починит? Скажи, как тебя – латинос, чегевара, мы когда вернемся? И почему нельзя по-быстрому туда и обратно на этом самолете?

– Быстро, быстро…Не скули, крошка. За неделю управимся. Насчет латиноса – давай объясню. Я родился в Европе. Мой папа американец, мама украинка, дедушки с бабушками были гражданами Австралии и Франции. Это я так… для внесения некоторой ясности… Теперь поверь, милая моя, драгоценная, я и сам тороплюсь, но ведь эту развалину заправлять надо. Понимаешь? Перед Туркменистаном, на самой границе и потом по пути. Есть у меня пара нычек, лет пять назад под минометным огнем зарывал – как чувствовал, что пригодятся. До Индии дотянем, а там… Пролетим сколько сможем, пониже как-нибудь, но если нас заметят, если засекут, то все – конец.

На подлете к границе погода испортилась. Высоко слева и справа засверкали молнии, полил дождь. Внизу все стало одноцветным, серым, а вскоре земля совсем пропала из виду. «Кукурузник» заволокло туманом. Саня бессмысленно пялился на датчики, покорно выполнял редкие указания Кубинца. А по большому счету, следить за приборами так пристально не было нужды. Саня мог спокойно рассматривать капли, скользящие по запотевшим стеклам, увлечься брызгами, отлетавшими от пропеллера, любоваться туманом с его бесчисленными серо-голубыми оттенками. Кубинец требовал выполнения двух условий: не спать и не терять из виду панель приборов.

К обеду прояснилось. В дымчато-серых клубах стали появляться пустоты, через которые откуда-то сверху пробились прямые желтые лучи. И вовсе не прозрачные, – все в мелких точках, будто пузырьки застыли в стеклянных, растущих от самого солнца шипах. Туман становился все прозрачней и вскоре совсем рассеялся. Перед глазами путешественников раскинулась грязно-синяя блестящая даль Каспийского моря.

– Как красиво! – не в силах сдержать восторга вскрикнул молодой человек.

Кастро, недовольно крякнув, выругался:

– Проклятье! Мы отклонились от курса! Можем не дотянуть.

– А я плавать не умею, – испуганно произнесла Рита.

«Посмотрите, как это здорово! Какая манящая перламутровая синь. Вот бы спуститься, черкануть рукой и метнуться в глубину тени, брызнуть в стороны стаи рыб. А мы нырнем, погоним косяки дельфинов, выпрыгнем за ними из толщи моря, воспарим прямо в небо и снова окунемся в синеву волн…»

– Вряд ли мы потом выпрыгнем, – остановил Саню Кубинец. – А вот нырнуть можем. Давай левее… Посмотри на датчик, баки пустые.

«К черту баки! – радовался Саня. – Мы птицы, мы альбатросы!..»

– Слава Богу, – выдохнул Кубинец, – земля. Мы не так уж и заблудились. Давай еще левее, потянем вдоль берега.

Саня крутанул штурвал, самолет дал крен. Приближался волнительный момент посадки.

«Вот бы навсегда остаться с облаками, – подумал он мечтательно. – Пусть бы другие били о камни и песок свои ноги. А у нас есть крылья! Птицы ласкают нежными перьями небо, и оно улыбается. А земля… Земля гудит от топота ног, стонет под тяжестью грузных тел».

– Тебе что, совсем не страшно? – удивилась Рита. – Поглядите только, еще и философствует. Даже мне страшно. А ты?! Да ты пауков боишься, от визга машин вздрагиваешь. Ты в подъезд не войдешь, если в нем света нет… А тут не боится. С чего бы это?

«У вас обо мне сложилось какое-то неправильное мнение, – возразил Саня и вдруг спросил удивленно: – Скажите, а про пауков откуда вы… А про подъезд кто рассказал?»

Рита поняла, что проговорилась, и испугалась. Ей сейчас меньше всего хотелось, чтобы он узнал, как она интересовалась им, расспрашивала знакомых, подглядывала за ним на лекциях.

– Что, угадала, да? – произнесла она с показной презрительностью.

Самолет вдруг затрясся, мотор забулькал, винт несколько раз заклинило. На секунду он замер, потом начал крутиться и снова, вдруг будто наткнувшись на что-то, остановился. Двигатель заглох.

– Как это?! – крикнул Саня. – Почему?

– Черт те что! – выругался Кастро.

– Что делать?! – продолжал кричать молодой человек. Он вдруг побледнел, руки побелели и даже ногти на пальцах. – Мы разобьемся! Мы разобьемся! Не молчите, что делать? Надо же что-то делать.

– Тебе страшно? – громко спросила Рита. – Отвечай, страшно?

«Да, и что? Что толку от того – страшно мне или нет! Делать-то что? Мы же разобьемся! А? Фидель, не молчите!..»

– Ага! – радостно крикнула Рита. – Притворялся! Я же говорила, что ему страшно! Трус всегда трус! А корчит из себя… Так тебе и надо!

«Делать-то что?..»

– Нажимай снова кнопку, запускай двигатель, – спокойно произнес Кастро. – Да-да, вот эту красную.

«Так я ее нажимал только что…» – борясь с паникой, вспомнил Саня.

– Правильно, – подтвердил Кубинец. – Клацнул и выключил. Дави снова, заработает. Механика – штука простая.

Молодой человек судорожно нажал кнопку. Двигатель взревел, винт быстро завертелся, «кукурузник» плавно стал набирать высоту.

«Так вы это специально? Специально?!» – приходя в себя, с обидой спросил Саня. Задрал лицо вверх и выдохнул в потолок.

– Надо было, чтоб ты понял, как это бывает. Сейчас нужно сосредоточиться. Не расслабляйся раньше времени.

«Это нечестно… Это очень стыдно… Рита, и вы ведь знали? Знали! Разве стали бы спрашивать, боюсь я или нет… До этого ли, когда и ваша жизнь на волоске… Легко быть смелым, когда знаешь».

– Нет, «герой», не знала, – будто улыбаясь, ответила она. – Какое это наслаждение – видеть, как ты дрожишь, от страха аж дышать перестал, глаза выпучил, будто змея в штанину заползла. Посмотрите – и это мужчина. Кому-то достанется подарочек! Какое счастье, что не мне.

– Вы за что-то злитесь на меня?

– Вот еще. «Крепыш», ты у меня только смех вызываешь, поверь.