— Папа, ты не совсем правильно меня понял. С этой женщиной я не порвал.

— Тогда что ты имел в виду, говоря, что тебе предстоит с ней разбираться? — В голосе отца послышалось любопытство.

— Это значит, что она сводит меня с ума. Она так меня зацепила, что я совсем голову потерял и перестал понимать что к чему. То она со мной нежна, а через минуту ее и след простыл. Она красива, умна… — Джош зарычал. — И она меня выгнала. — После короткой паузы он услышал приглушенный смех, как будто отец смеялся, прикрывая трубку рукой. — Не вижу ничего смешного.

— Извини, сынок, просто история повторяется. — Смех перешел в нечто похожее на кудахтанье. — Твоя мать уже к третьему свиданию довела меня до белого каления. Тогда-то я понял, что должен либо жениться на ней, либо убить, при этом я знал, что, если я ее убью, мне ее будет очень не хватать.

— Она со мной даже не разговаривает.

— Тогда почему ты тратишь время на разговоры со мной? Иди и разыщи эту женщину. — Отец помолчал. — Кстати, давно вы поссорились?

— Две недели назад.

— Две недели! Вот что я тебе скажу: лучше найди ее побыстрее. В свое время я совершил ошибку: поссорился с. твоей матерью и стал ждать, пока она образумится. К тому времени, когда я сам образумился и пошел к ней, даже не один, а целых трое мужчин рыскали рядом как волки. Я тут же сделал ей предложение… Так когда я ее увижу? — Это был не вопрос, а приказ.

— Думаю, это зависит от того, смогу ли я заставить ее хотя бы поговорить со мной.

— Сможешь. Как-никак ты мой сын. Если кто и сможет ее убедить, так это ты. Как насчет следующего уик-энда? — Голос у отца был довольный. — Я бы не отказался от лишнего подарка ко дню рождения.

— Ладно, договорились. В следующий уикэнд. Спасибо, папа.

В обеденный перерыв, сидя с коллегами за столиком итальянского ресторанчика «Да Винчи», Эйлин рассеянно водила вилкой по красным клеточкам на скатерти. Казалось, у нее болело абсолютно все, душа и тело превратились в один сплошной сгусток боли. Она тосковала по Джошу: по тому, как он гладил ее по щеке, по тому, как он обнимал и целовал ее, по их занятиям любовью, даже по звуку его голоса.

— Эйлин, ты не заболела?

Она быстро замотала головой, стряхивая задумчивость.

— Извини, Таня, ты что-то спросила?

— Ты в последнее время слишком часто сидишь, уставившись в пространство, — заметила Таня. — Ты, конечно, стала чаще ходить с нами по клубам и ресторанам, но почти ничего не ешь. Вот я и подумала, уж не заболела ли ты.

— Кажется, у тебя проблемы с мужчиной, — мудро рассудила Джинни.

— Неужели это так заметно? — растерялась Эйлин.

— Не всем, — успокоила ее Джинни, — просто у меня глаз наметан. Так что у вас с Джошем случилось?

Эйлин, конечно, стала более открытой в отношениях с подругами, но о Джоше до сих пор предпочитала не распространяться, ограничившись тем, что послала грустное письмо Бетани, не слишком вдаваясь в подробности.

— «Нас с Джошем» больше нет, — тихо сказала она.

Подруги почти хором выразили свое сочувствие. Джинни как самая мудрая сказала:

— Мне, конечно, жаль, но такой уж он, Джош Монтгомери. Он классный парень, но ни с кем не встречается долго. Он встречался с Джилл, потом с Сабриной. Обе говорили, что он потрясающе хорош в… — Джинни осеклась, перехватив потрясенный взгляд Эйлин. Она попыталась исправить оплошность: — Извини. Я имела в виду, обе подтверждают, что он часто меняет женщин. Кажется, тебе от этого не легче.

Эйлин замотала головой.

— Что ж, по крайней мере, ты неплохо провела время, пока он тебя не бросил. Джош Монтгомери славится еще и тем, что знает, как обращаться с женщиной.

К Эйлин наконец вернулся дар речи.

— Почему вы все решили, что это он меня бросил?

Таня и Джинни уставились на нее во все глаза.

— А разве это не так?

— Боже правый, так он тебе не изменял?

— Нет, конечно! Он разозлился, что я заказала себе тур в Европу, не предупредив его.

Подруги ошеломленно молчали. Первой заговорила Джинни:

— Ты собиралась ехать без него в Европу?

— Да, недель на шесть, и по-прежнему собираюсь. Но он не имел права предъявлять какие-то требования.

У Тани в буквальном смысле отвисла челюсть.

— Ты шутишь или как?

— Нет, не шучу. — Эйлин нахмурилась. Подруги, по-видимому, не понимали, насколько безобразно повел себя Джош. Неужели не ясно, что даже если это и мелочь, то она говорит о многом? — Он на меня даже орал.

— Что ж, ему, конечно, не следовало кричать, но ведь вы поссорились? — заметила Джинни. — Джош рассердился, и я его понимаю. Когда мужчина и женщина живут вместе, они обычно и отпуск планируют вместе. — Джинни улыбнулась. — Эх, если бы у меня был такой мужчина, как Джош Монтгомери, я бы пригласила его поехать со мной…

— Вы не понимаете, мы не живем… не жили вместе, мы просто встречались. Мы так и договорились, что будем просто некоторое время встречаться.

— Ну что ж, тебе виднее… — Поколебавшись, Таня добавила: — Но я все-таки скажу: если вы просто «встречались», то почему теперь, когда вы расстались, у тебя такой вид, будто ты похоронила лучшего друга?

Эйлин не нашлась, что ответить.

— Ах, если бы я была так молода, чтобы придерживаться принципов! — Джинни покачала головой. — А теперь я рассуждаю по-другому: если ты можешь доставить парню удовольствие и удержать его в своей постели, то большего и не нужно.

— Аминь, сестра, — сказала Таня, чокаясь с Джинни.

Эйлин перевела взгляд с одной подруги на другую.

— Но ведь вы на самом деле так не думаете?

Но девушки красноречиво промолчали.

На лице Эйлин появилось выражение решимости.

— Хватит киснуть, давайте веселиться! Я собираюсь пойти с вами на танцы в эту пятницу.

— За это надо выпить. — Джинни подняла свой стакан с колой.

— Присоединяюсь, — сказала Таня.

— Дамы…

Эйлин едва не подпрыгнула, услышав бархатный баритон Джоша. Она оглянулась так резко, что в шее что-то щелкнуло.

— Со стороны кажется, что вам так весело, что я просто не мог не подойти.

— Джош? — Эйлин не верила своим глазам. — Что ты здесь делаешь?

— То, что должен был сделать две недели назад. — Он понизил голос: — Мы можем поговорить?

— Конечно.

Эйлин встала, и Джош, взяв под локоток, повел ее к выходу.

— О чем ты хотел поговорить?

— Я… — Он посмотрел на нее, и в его голубых глазах появилась… Неужели неуверенность? — Как ты жила без меня?