litbaza книги онлайнИсторическая прозаПартизан. От долины смерти до горы Сион. 1939–1948 - Ицхак Арад

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 70
Перейти на страницу:

В один из июльских дней 1942 Мотке сказал мне, что получил приказ от "юденрата" отправиться на работу в трудовой лагерь "Тодт" на железнодорожной станции Ингалина. На следующее утро мы расстались. Не знали, встретимся ли мы еще. Судьба распорядилась так, что это произошло. В летнюю жару было намного труднее работать без Мотке, и я не нашел себе такого напарника, как он.

По вечерам мы, юноши и девушки, встречались, пытаясь хоть немного забыть реальность нашей жизни. Нас было мало, оставшихся в живых после расстрела в Полигоне, быть может, считанные десятки, все, по сути, выходцы из больших семей, уничтоженных нацистами. И все же жизнь продолжалась. Юношеская романтическая любовь расцветала в узких переулках гетто. Чувство неуверенности в завтрашнем дне приводило к тому, что люди, особенно молодые, жаждали использовать каждый день жизни. Теснота в домах гетто и его переулках не оставляла места для любви, но она сама себе находила место в любом уголке. В эти летние вечера, в обществе девушек, я много думал о Бебе, красавице с длинными светлыми косами, которая была моей первой любовью. Ее расстреляли в Полигоне.

Тот факт, что мои двоюродные братья Йоська и Моше-Юдка тоже вошли в нашу подпольную организацию, сняло напряжение, которое возникло между мной и членами семьи, связанное с наличием у меня оружия. Члены семьи смирились с тем, что в нашем доме спрятано оружие. Сестра моя Рахель во многом помогала мне и была самым близким мне человеком. Мы часто говорили о наших родителях, оставшихся в варшавском гетто, от которых не было никакой весточки с момента прихода немцев в Свинцян. Мы не знали, что именно в эти дни, с конца июля до начала сентября 1942, из варшавского гетто отправлено было 300 тысяч евреев в лагерь смерти Треблинку, в 80 километрах от Варшавы. Мы не знали, что среди них были отправлены вместе со всей еврейской общиной Варшавы наши родители.

А мы столько мечтали с сестрой, что настанет день, и мы встретимся с родителями, или просто пытались в этом убедить друг друга.

Съестного в доме было очень мало, но мы не совсем голодали. Сто грамм получаемого нами хлеба в день, немного перловки, картошка и другие продукты явно нам не хватали, но, выходя на работу, мы брали с собой вещи, еще оставшиеся у нас, и обменивали их на продукты у крестьян и жителей городка. Все это мы без труда проносили в гетто, ибо литовский полицай на воротах получал взятки от "юденрата", и сквозь пальцы смотрел на входящих, а немцы вообще редко приходили делать проверки на воротах. Продукты, приносимые нами, предназначались для всей семьи, и тетя Ханя ухитрялась из них готовить еду, которая сильно нас поддерживала.

В начале октября пронесся слух по всему гетто, что к нам привезут евреев из гетто Видз в Белоруссии. В марте 1942 немцы присоединили к их администрации в Литве, части западной Белоруссии, включающие местечки Свир, Видз, Ошмяны и Ишишок, в которых были небольшие гетто. В один из дней в "юденрат" прибыли представители гебитскомиссариата из Вильно, которым подчинялись все гетто округа, и сообщили, что в гетто Свинцяна на днях прибудут более 1000 евреев из гетто Видз, которое ликвидируется. Чтобы расселить этих людей, к гетто присоединили два больших здания синагог и переулок с домами, которые до сих пор находились вне территории гетто. "Юденрат" планировал поселить половину людей в зданиях синагог. Для этого там соорудили в три этажа нары. Также было решено удвоить число квартирантов в каждом доме в гетто. Положение ухудшалось с каждой минутой.

Через несколько дней, ночью, пришла первая колонна евреев из гетто Видз. Люди преодолели пешком в течение двух дней 50 километров между местечком Видз и городком Свинцяном. Всего несколько подвод было дано им, чтобы перевезти немного вещей и продуктов. Старики и дети тоже шли пешком. По дороге скончались десятки. Сопровождал их усиленный конвой литовских полицаев. Пока они не пришли к нам гетто, большинство из них было уверено, что немцы их обманывают и ведут на расстрел. Мужчин и молодых парней среди них почти не было. Когда я спросил об этом одну из пришедших женщин, она ударилась в плач: всех мужчин немцы расстреляли в самом начале своего появления в местечке, да и нас они хотят собрать в одном месте, чтобы всех расстрелять. Слух о том, что немцы намереваются собрать всех евреев в одном месте, чтобы всех уничтожить, разнесся по всему гетто с момента, когда стало известно, что приводят еще и еще евреев. И когда мы увидели, что речь идет не о работоспособных людях, а о детях, стариках и женщинах, — мы еще более уверились, что близится конец гетто.

Каждую ночь я стоял у ворот гетто и разглядывал приходящих людей. На одной телеге сидели четыре старухи, все в слезах, а, миновав литовских полицаев у ворот и очутившись внутри гетто, зарыдали навзрыд. Через минуту подняли громкий плач женщины и дети, сидящие на своем скарбе у синагог и оставшиеся без мест: синагоги были забиты до отказа. Еще миг, и плач разнесся по всему гетто. Я больше не мог этого выдержать, и пошел домой. По дороге увидел молодую девушку. Она сидела на связанных узлом вещах и плакала. Я сказал ей, что негоже девушке так рыдать. Она перестала плакать и ответила: "Можно подумать, что нет причин для плача? Что с нами здесь будет? Что мы будем есть, и где мы будем жить? Если бы привели сюда для того, чтобы жить, немцы присоединили бы еще дома к гетто и разрешили бы нам взять с собой продукты. Они привели нас сюда на убой".

Все члены нашей семьи вышли из дома и смотрели на массу бредущих людей. Я прилег, но не мог заснуть. Перед моими глазами вставали трагические картины, свидетелем которых я был, и снова до меня донесся плач. Теперь рыдала наша соседка: "Ой, что с нами будет?" В ту ночь нельзя была сбежать от плача, охватившего все гетто. Все чувствовали приближение конца.

На следующий день я пошел в синагогу, увидеть, как там устроились люди. Шум голосов доносился издалека. Почти невозможно было протиснуться внутрь из-за невероятной тесноты. Я с трудом пробрался в коридор, полный лежащих вповалку на полу и на вещах людей. Со всех сторон доносились крики и детский плач. Даже в этом бедламе некоторые спали, сраженные усталостью. Я сумел несколько продвинуться, переступая через тела и вещи, и добрался до внутренних дверей синагоги. Отсюда можно было видеть, что творится внутри. Снаружи было по-осеннему холодно, внутри же не хватало воздуха для дыхания. На каждой из полок в три этажа вплотную один к другому сидели и лежали люди. Все они выглядели отчаявшимися.

Шум стоял ужасный. Потрясенный, я выбрался оттуда и по дороге зашел к нескольким моим товарищам. И везде была одна и та же картина: комнаты, забитые людьми. В каждый дом были вселены еще семьи: в комнате — три на четыре метра — жили десять душ. И в наш дом вселились две семьи. И все же, по сравнению с положением в синагогах, в домах все выглядело раем. Там же, в синагогах, теснота, отсутствие воздуха, шум и санитарные условия были ниже любой возможности существования.

В гетто сейчас находилось более двух тысяч человек. Вдобавок к острой нехватке продовольствия, вода выдавалась по порциям. Воду доставали из нескольких колодцев на территории гетто с помощью ведер, прикрепленных к веревкам, наматываемым на колесо. К колодцам выстраивались длинные очереди. Проточной воды для душевых и туалетов не было вообще. Мыться можно было только из таза с водой. Уборными служили вырытые ямы. И к этим уборным выстраивались очереди. За отсутствием мыла и средств для уничтожения насекомых, одолевали вши и клопы. Они принесли эпидемию тифа.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?