Возможно, он делал это, чтобы убедить себя в некоторой романтичности их совокуплений. А может, потому, что он не был таким уж прожженным развратником. Но вне зависимости от истинной причины Криста сначала всегда немного упиралась, хотя втайне ей нравилось, когда профессор Паччиани ее обнимал.

– Кристина, ты так неожиданно проявилась. Мы же должны были встретиться год назад. Ты даже не ответила на мои письма.

– Я была занята.

Джузеппе поднес к носу кончики ее черных волос, вдыхая их аромат.

– Сначала я не мог понять, с чего это тебя так потянуло на конференцию. Теперь понимаю: тобой двигало желание отомстить.

– Мы оба получаем то, чего хотели.

Его пальцы замерли.

– Будь осторожна, Кристина. Я бы очень не советовал тебе становиться врагом профессора Пиктон.

– Меня это не колышет.

Паччиани выругался:

– Неужели ты до сих пор не разобралась в расстановке сил? Какой университет в мире ни возьми – обязательно найдешь на факультетах искусств обожателей профессора Пиктон. Твоя заведующая кафедрой в Колумбийском университете – ее бывшая студентка.

– Этого я не знала, – пожала плечами Криста. – Все равно уже слишком поздно. Я здорово разозлила ученую бабулю.

Паччиани грубо сжал ей подбородок, заставив смотреть на него:

– Ты слышала ее слова. Отныне мне приходится отвечать за твое поведение. Так что больше никаких фокусов. Я добиваюсь возможности работать в Америке, и мне совсем не нужно, чтобы профессор Пиктон высказывалась против моего назначения.

– Ладно, – скривив губы, согласилась Криста, глядя на сердитое лицо итальянца. – Но завтра вечером тебя здесь не должно быть.

– Va bene.[10]– Паччиани отпустил ее подбородок и вновь стал гладить ее длинные черные волосы. – Как его звали?

– Кого?

– Мужчину, развившего в тебе желание к подобным занятиям.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Криста, напрягаясь всем телом.

– Все-то ты понимаешь, tesoro.[11]Это был твой папа? Неужели он…

– Нет, – ответила она, сердито глядя на итальянца. – Он хороший человек.

– Certo, cara. Certo.[12]Сколько я тебя знаю, у тебя только любовники. И ни одного жениха. Тебе бы замуж выйти. Детей рожать. Вместо этого ты трахаешься с престарелыми мужиками за дорогие подарки.

– Ошибаешься. Я трахаюсь с тобой не из-за подарков. Я трахаюсь с тобой, потому что мне нравится трахаться.

Паччиани засмеялся.

– Grazie.[13]Но все равно без подарков никогда не обходится. Почему? – спросил он, целуя Кристу в лоб.

– Я люблю красивые вещи. В этом нет ничего преступного. Я их достойна.

– Знаешь, tesoro, о чем я сейчас думаю?

– Перестань называть меня этим дурацким словом, – потребовала Криста, вырываясь из его рук.

Паччиани с силой обхватила ее за шею и притянул к себе:

– Ты их недостойна, потому и требуешь подношений себе. Печально, правда?

– Я не нуждаюсь в твоей жалости.

– Тем не менее мне тебя жаль.

– Тогда ты просто дурак.

Профессор Паччиани еще сильнее сдавил плечи Кристы:

– Ты трахаешься со священниками и старыми женатыми мужчинами, потому что боишься. Боишься оказаться в постели с молодым, свободным мужчиной. Ты не знаешь, как себя вести с такими.

Криста извивалась, пытаясь вырваться из его рук.

– С каких это пор ты заделалась психиатром? Нечего проецировать на меня свои дурацкие рассуждения. Между прочим, это ты изменяешь своей жене, а не я.

– Attenzione,[14]Кристина, – предупредил Паччиани. – Так с кем же ты будешь трахаться завтра вечером? Со священником? С профессором?

Криста смерила его взглядом, затем насмешливо провела пальцем по его нижней губе:

– Кто тебе сказал, что это мужчина?

– Тогда я жду от тебя подробностей, – глядя на нее голодными глазами, сказал профессор Паччиани.

– Просыпайся, дорогая, – сказал Габриель, осторожно касаясь бровей Джулии. – Тебе нужно успеть подготовиться.

Джулия пробормотала что-то нечленораздельное и зарылась лицом в подушку.

– И все-таки вставай, иначе наши соседи займут душ, – усмехнулся он, любуясь лежащей женой.

– Иди сначала ты.

– Я уже принял душ, побрился и даже оделся.

Габриель провел рукой по ее обнаженной спине. Тело Джулии отозвалось дрожью. Габриелю было приятно сознавать силу своих прикосновений.

– А кто мне вчера долго не давал спать? – простонала Джулия.

– Если ты сейчас не встанешь, мы опоздаем и рассердим Кэтрин.

– Я не пойду в душ. Дай мне еще поспать.

Габриель перевернул Джулию на спину и стал водить носом по ее ключицам, наслаждаясь ароматом.

– Ты пахнешь сексом, – сообщил он, подключив к делу язык. – И мною.

– Потому я и не хочу идти в душ. У нас была потрясающая секс-импровизация, которую я хочу запомнить.

Габриелю захотелось откинуть простыни и заняться с женой диким, страстным, передающим запахи предконференционным сексом. Но он быстро подавил в себе эти импульсы.

– Нельзя читать лекцию в Оксфорде и пахнуть сексом.

– Спорим, можно?

Габриель быстро посмотрел на часы. Затем на жену.

Кончилось тем, что он торопливо сорвал с себя одежду и занялся с Джулией диким, страстным, передающим запахи предконференционным сексом.

* * *

В колледж Всех Святых Эмерсоны отправилась с опозданием. Шли торопливо. По дороге Джулия рассказала Габриелю о романе Кэтрин со Стариной Хатом.

Габриеля это удивило. О профессоре Хаттоне он знал, но они никогда не встречались. Выслушав рассказ жены, Габриель заметил, что покойный профессор был «малость придурковатым».

Очень интересная характеристика профессора Хаттона, особенно если учесть, кем в недавнем прошлом был сам профессор Эмерсон, вынесший подобное суждение.

Габриель поблагодарил профессора Пиктон за поддержку и за завтраком – они завтракали в столовой колледжа Всех Святых, – выразил надежду, что сегодня Криста не осмелится устраивать фокусы во время лекции Джулии.