– Что значит «сотня»? – Темирбаев прищурился, ухватив себя за кончик уса.

– Говорят, теперь пропал целый лагерь. Кропоткин, ты знаешь про него, хозяин…

Да, он знал. Точнее, что-то слышал о детях, после Катастрофы ушедших в леса и основавших свое крохотное государство. Свой маленький и свободолюбивый Анклав, живущий по законам звериной стаи. Маленькие ублюдки сумели, молодцы, да еще и ловко отбивались от любых бандитских нападок… Но торговля людьми и их органами не входила в сферу интересов Султана, а потому он не трогал щенков, предпочитая не замечать.

– Говорят, на лагерь напало… нечто. Часть детей убило, а часть утащило в чащу, – совершенно серьезно произнес Фэн, глядя в стакан. – Говорят, там была настоящая бойня. Теперь люди боятся идти в Кропоткин, даже чтобы похоронить убитых и поживиться их добром…

– Демоны, духи леса, северные иччи, – Султан скривился, впрочем, ненадолго, чтобы не обидеть слугу. – Никогда не пойму, Вэйань, как можно в наше время быть таким суеверным…

Китаец всё же заметил гримасу, хоть вида и не подал. Вежливо поклонился, лицо его стало непроницаемым, и он отставил недопитый стакан с настойкой.

– Так, ладно… – чувствуя, что невольно продолжает закипать от досадной злости, Темирбаев снова отвернулся к окну. – Кем бы ни были похитители, я хочу знать больше… Если наши люди действительно поверят в… если они поверят во что-то запредельное, это ударит по Тайге. Заставит крестьян уходить на юг к столице, чего допустить нельзя. Выясни всё, что можешь, Фэн. Пошли людей поговорить с очевидцами, собери все слухи, пусть Пружинка проанализирует записи с «балалаек». Когда данных будет больше, мы вернемся к разговору…

– Да, хозяин.

Под ногами гулко ухало железо. Отвечало на каждый шаг, и этот перестук наполнял сердце каким-то необъяснимым теплом. Во многих местах краска на стенах облупилась, из-под потолка пробовали наступать тонкие ржавые потеки, но он всё равно чувствовал себя как дома. Здесь было надежно и уютно, и впечатления не мог испортить даже вечный сквозняк, блуждающий по уровням «Куэн Као».

Прислушиваясь к звукам станции, таким разным и загадочным, Август миновал технический коридор, выбираясь наружу. Неторопливой, чуть шаркающей походкой он шел вдоль ограждения, из-под тяжелой маски оглядывая окружавшие их гнездо просторы. В прогалинах и под елками всё еще лежали плотные пятна снега, сопротивлявшегося наступавшей весне. На пригорках, насмехаясь над их потугами сохранить жизнь, уже пробивалась первая трава, жесткая и колючая, как весь окружающий ландшафт.

Поднялся по железным ступеням внешних коммуникаций, прошел еще несколько шагов по балкону, продолжил подъем по новому сектору лестницы. Кивнул наемнику, несшему промозглое внешнее дежурство, тот козырнул в ответ. Живая стража – еще одна обязательная прихоть старшего «брата», хотя иногда человек на самом деле способен учуять угрозу еще до того, как машина начнет обрабатывать данные.

Оказавшись на нужном уровне и приложив ладонь к замку, Август терпеливо ждал, когда устройство прочитает вшитый под кожу ключ. Где-то за толстой дверью зашипело, глухо лязгнуло, после чего створка медленно приотворилась. Да, станция была не нова, многое приходилось делать самому, в том числе и помогать стареющей гидравлике.

Налегая на дверь, он отодвинул створку настолько, чтобы не мешала пройти, нырнул внутрь. Потянул за холодное даже сквозь перчатки железо, заставил обтянутый резиной овал встать на место. Услышал, как снова сработали запоры.

Здесь, в отличие от технических отсеков, было гораздо светлее, да и обшивка коридоров выглядела посвежее. Спертый воздух, как могли, разгоняли системы кондиционирования, на полу лежали прорезиненные ковровые дорожки. Эхо шагов почти потерялось в них, когда Август двинулся к рубке управления станции.

Внутри по-прежнему обнаружились Февраль и Сентябрь, причем даже не поменяли поз с того часа, когда их брат отправился вниз проверять приборы. Кивнув обоим длинным клювом птичьей маски, которую дозволялось не носить только в личных комнатах, Август послушно протянул вперед правую ладонь, выставив перед собой.

Так требовали традиции и четкие законы братства, сколько бы времени ни отнимала процедура идентификации. В основу существования организации «Братьев-Месяцев» была положена безопасность, успешно сожительствующая с полнейшей конфиденциальностью.

Вообще-то, Август полагал, что часть соратников носит маски не просто для того, чтобы скрыть настоящую личность или следовать правилам. Он точно знал, что из тринадцати членов братства как минимум половина страдала столь сильными физическими отклонениями, что с ними не справятся даже самые искусные пластики. То, что пряталось под половиной птичьих масок, справедливо полагал Август, не показывают даже самым близким людям.

Химики, физики и специалисты по генной инженерии, несколько лет назад составившие костяк новой организации, подбирались Циклом не только по уровню таланта или набору престижных наград. Выискивая их по всему миру, будто крупицы золотого песка в мутном ручье, Цикл вербовал только тех, кто переступил грань. Тех, кто легко мог поставить опасный эксперимент на себе, ввести в свою вену новую вакцину или подвергнуться губительному излучению. Тех, кто отдавался его делу преданно, с долей очевидного безумия, схожего с фанатизмом и самопожертвованием адептов Мутабор. И только собрав целую дюжину таких безумцев, Цикл спаял их в нечто монолитное, гениальное, всесильное.

Иногда Август задумывался, могут ли двенадцать человек, отобранные Циклом, являться частью чего-то большего? По тому, как часто их лидер отсутствовал на местах проведения разработок, можно было предположить, что «Плод» – не единственный проект братства. Часто его покидал и кто-то из рядовых «братьев», например Май, которого сам Август видел лишь один раз в жизни. Быть может, в мире существует отнюдь не двенадцать «месяцев», а, скажем, пятьдесят?..

Встав навстречу из-за рабочих мест, двое существ в длинных кожаных балахонах и гротескных птичьих масках, целиком скрывавших головы, шагнули навстречу. Поочередно приложили ладони к протянутой, поочередно кивнули. Специальная система распознавания, имплантированная прямо в тела «месяцев» и слитая с «балалайками», являлась единственной гарантией того, что перед тобой не замаскированный чужак, а именно соратник. Именно поэтому протоколы Цикла требовали, чтобы члены организации, теряющие друг друга из виду больше чем на двенадцать секунд, обязательно проходили процедуру распознавания.

– Сетка снова дала сбой? – глухо поинтересовался Февраль, возвращаясь на прежнее место за огромной приборной панелью.

Голос его звучал так, будто под маской в горло мужчины входила далеко не одна медицинская трубка. Да и мужчины ли? Каждый из них мог только догадываться о том, кем являлся собрат. Никто, кроме Цикла, не знал ни пола, ни возраста, ни социального положения «месяцев». Разговаривали исключительно на латыни, выучить которую их заставили еще три года назад. Подробностями личной жизни не делились, да и вообще в диалог вступали только о делах и работе. Тайна окутывала братство. Сладкая тайна, пропахшая огромными деньгами. Пропахшая властью, которую не могли позволить себе обгоревшие в пекле корпорации…