Чувствуя, как внутри невольно поднимается волна раздражения против этого орущего существа, не желающего считаться ни с чем, кроме своих желаний, Настя достала таблетку аспирина и налила в чашку кипячёной воды.

— Настёна, а вот и я! — из-за крика дочери Настя не услышала, как в квартиру вошёл Леонид. — А чего Катька так надрывается? — скинув ботинки, он заглянул на кухню — Ты её что, ещё не кормила?

— Ещё нет, — Настя запила таблетку водой и, взяв бутылочку, направилась в детскую.

— А чего ты возишься? Я думал, приду, она уже спать будет, — недовольно проговорил Тополь.

— Закрутилась!

Настя нагнулась над детской кроваткой и почувствовала, как задрожали колени. Первым порывом было попросить мужа помочь, но, услышав шум воды в ванной, она передумала и, собравшись с силами, достала ребёнка из кроватки.

Все пятнадцать минут, что продолжалось кормление, Леонид возился в ванной, приводя себя в порядок после рабочего дня. Торопиться нет смысла. Занятая ребёнком Настя всё равно не смогла бы уделить ему должного внимания, а возиться с ужином самостоятельно Тополю не хотелось. Какой резон греметь крышками самому, если через четверть часа всё это за него проделает жена?

— Настя, ты освободилась?! — крикнул Леонид из душа, прислушался, но никакого ответа не услышал.

Странно, обычно больше десяти-пятнадцати минут кормление не продолжалось. Вытребовав свою порцию «Агуши», Катька успокаивалась и отключалась тут же, у матери на руках, иногда даже не удосуживаясь выплюнуть изо рта соску. Уложив дочь в кроватку, Настя гасила ночник и выходила из комнаты, готовая находиться полностью в его распоряжении.

Недовольно нахмурившись, Тополь пожал плечами, выключил воду и начал вытираться. Чёрт знает что такое! Время к девяти, он пришёл с работы уставший дальше некуда, а Настя тянет с ужином, будто не понимая, что муж нуждается в её заботе не меньше, чем это маленькое кричащее существо в детской кроватке.

— Настя! — повесив полотенце, Тополь надел тяжёлый махровый халат и открыл дверь ванной. — Ты что, не слышишь, я тебя зову? Где ты есть-то?

Заглянув в кухню и заметив пустые конфорки, Леонид громко выдохнул, и в его голове пронеслась нехорошая мысль, что Настя опять выходит из-под контроля. И что за морока с этой девчонкой! Чуть перегнёшь палку — тут же истерика, а ослабишь хватку — её начинает заносить так, что вставить её обратно в рамки весьма затруднительно.

— Насть, ну чего, мы так и будем в прятки играть? — случайно взглянув в детскую, Леонид заметил жену, свернувшуюся калачиком на диване. — Насть, что за шутки? Вставай, — шепнул Леонид, дёргая Настю за рукав халата, и та, очень чутко спящая после рождения дочери, тут же подняла голову. — Ну, ты даёшь, я тебя жду, жду, а ты спать улеглась! Ты чего, за день не выспалась?

С трудом спустив ноги с дивана, Настя разлепила горящие веки.

— Лёнь, можно я чуть-чуть посплю, я что-то нехорошо себя чувствую…

— А как же ужин?! — изумился Тополь, и его брови подскочили. — Знаешь что, не выдумывай!

Взяв жену за руку, он потянул её к дверям, и Настя, пытаясь на ходу попасть в тапочки, не в силах сопротивляться, молча последовала за ним.

— Ты чего это придумала спать? — усевшись в углу кухни на свою любимую табуретку, Тополь чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся сигаретой. — Время детское, ещё даже девяти нет.

— Говорю же тебе, мне нездоровится, — Настя вытащила сковородку с макаронами по-флотски из холодильника и поставила её на огонь.

— Да тебе каждый божий день нездоровится, — Тополь выпустил сигаретный дым изо рта. — То у тебя голова болит, то ты устала так, что у тебя руки-ноги не двигаются, то ещё что-нибудь придумаешь. Уже и не знаю, как мне быть. Посуди сама, ребёнок в постели, время детское, а у тебя что ни день, то новая причина, чтобы обойти меня вниманием.

— А тебе не приходит в голову, что, намотавшись за день с маленьким ребёнком, к вечеру я устаю до такой степени, что мне уже просто ничего не надо? — Настя достала тарелку и громко хлопнула дверкой хозяйственного шкафчика.

— Ты говоришь так, будто у других женщин нет маленьких детей, — ухмыльнулся Леонид. — Однако другие как-то находят время и на мужа, и на себя.

— Что ты имеешь в виду?

Настя поставила перед мужем тарелку с ужином и тяжело опустилась на табуретку. Ноги не слушались, в голове гудело, а всё тело обдирали мелкие колючие мурашки озноба.

— Я не хотел тебе говорить, но уж если ты сама об этом спросила… — Тополь отломил кусочек хлеба. — После свадьбы ты очень изменилась и, увы, не в лучшую сторону. Когда мы женились, ты выглядела как картинка, а теперь… Нет, ты не думай, я всё понимаю, меньше месяца назад ты родила ребёнка, и это говорит о многом, но неужели это даёт тебе основания круглосуточно ходить в одном и том же халате, не краситься, не следить за руками… Ты уж меня прости, Настён, но сейчас ты выглядишь не на двадцать, а на все сорок.

— А тебе не приходит в голову, что на сорок я выгляжу благодаря тебе? — с трудом проговорила Настя.

— Вот это номер! — от удивления Леонид даже отложил вилку. — Признаться честно, во всей этой истории я считал себя пострадавшей стороной, а никак не виноватой. Мало того, что я женился на одной, а ровно через год получил другую, мало того, что я лишился какого бы то ни было внимания с твоей стороны, так еще выходит, что я во всём и виноват?

— Ты считаешь меня двужильной лошадью? — с трудом ворочая языком, произнесла Настя. — Ты переложил на мои плечи все домашние дела, полностью устранившись и от хозяйства, и от забот о ребёнке, и вообще от всего. И какой, по твоему мнению, я должна быть?

— Ты говоришь так, словно я не работаю! — возмутился Тополь. — Ты уж меня прости, но на твои декретные деньги содержать себя и ребёнка ты бы не смогла. Всё, что у нас есть в доме — исключительно моя заслуга. Если бы не я, ты бы сосала лапу.

— Если бы не ты, я бы училась в институте и горя не знала! — неожиданно для себя вдруг выдала Настя.

— Во-о-он как ты заговорила! — Тополь с сожалением взглянул на остывающий ужин, будто решая, что первостепеннее, горячий ужин или воспитательная беседа с женой, и, тяжело вздохнув, решил принести в жертву первое. — Когда я предложил тебе выйти за меня замуж, ты вовсе не была против такой перспективы, напротив, ухватившись за меня руками и ногами, ты всеми силами ускоряла это событие. Или я что-то путаю?

— Когда ты звал меня замуж, ты обещал, что мы будем с тобой единым целым, — устало проговорила Настя. — На деле же оказалось всё иначе. Я думала, наши отношения изменятся после рождения Кати, но стало только хуже. Если раньше ты хоть как-то считался с моими желаниями, хотя бы внешне, то теперь делаешь только то, что удобно тебе, совершенно не заботясь, каково при этом мне.

— И чем же я тебя, позволь спросить, обидел? — Тополь поджал губы.