Солнечный луч падал прямо на стол, и осколки хрусталя всякий раз, как только следователь даже слегка дотрагивался до листа бумаги, вспыхивали яркими огоньками.

«А они действительно здорово сверкают на солнце!» — отметил он про себя. Он попытался реконструировать последние минуты жизни убитого. При первичном осмотре стола на нем не было обнаружено ни опилок, ни стружек. Значит, углубление в поплавке, куда Леринц Колечанский собирался поместить хрусталик, он высверлил раньше, в своей «мастерской». Там у него имелись все необходимые для этого инструменты. А то, что произошло потом, было просто взрывом. Но взрывом чего?

Нет, не продвинулся он в разгадке этого загадочного явления ни на шаг вперед. Или, может быть, все-таки?..

И вдруг в голове Зеленки мелькнула неожиданная мысль. Он достал протокол патологоанатомического вскрытия. Быстро пробежал страницу, вторую и здесь, как он и предполагал, нашел нужную фразу: «На большом и указательном пальцах левой руки множественные ранения. Ткани на концах пальцев совершенно размозжены». Еще раз просмотрел фотографии. Концы двух пальцев руки действительно были измочалены в лохмотья. Что это? Может быть, Колечанский поднял руку в момент взрыва? Или стеклянный шарик взорвался у него прямо в руке? Ну конечно! Так оно и есть! В руке…

Члены семьи Яноша Колечанского обычно возвращались с работы почти одновременно — около пяти-шести вечера. Но после допроса сын и отец вернулись домой раньше других.

— Поговорить хотел бы с тобой, — сказал Колечанский-младший, встречая отца у порога.

— Пока мы одни?

— Да. Придут остальные — помешают…

— Знаешь что? Пойдем лучше на нашу с матерью половину, — пригласил Колечанский сына к себе. Здесь они сели к письменному столу.

— Скажи, тебя сегодня тоже допрашивали? — поинтересовался сын.

— Да. Майор Геленчер.

— А ты и не сказал мне, что с тобой уже беседовал капитан Зеленка! Почему ты не позвонил мне сразу же после допроса у майора Геленчера? — спросил с упреком Колечанский-младший.

— Послушай, сынок. Не сказал я тебе ничего, потому что знал: и без моей помощи ты сумеешь защитить себя, какие бы отягчающие улики тебе ни предъявили. Ну и еще потому, чтобы у следователя не родилось подозрения, будто мы с тобой за его спиной сговариваемся.

— Понятно. Может, ты и прав, так лучше.

— Между прочим, у Геленчера есть довольно веские улики. Думаю, что он и тебе тоже говорил о них.

— Угадал.

— Иначе он и не стал бы нас с тобой допрашивать. Ведь я же практически ничего не знаю, что там случилось с моим братом, а твоим дядей. Знаю только то, что услышал от самого майора Геленчера. А он, видишь ли, считает, что у меня могли быть какие-то мотивы для совершения этого преступления. Ведь теперь я тоже один из наследников!

Колечанский-младший молчал. Он не хотел говорить о том, в чем не был уверен.

— Ну а потом… — начал Колечанский-старший, но тут же оборвал фразу, потому что в комнату вошла жена. Эстер поздоровалась, поцеловав сначала мужа, потом сына.

— О чем это у вас тут секретное совещание? — спросила она.

— Я тебе потом расскажу.

— Мы расскажем, — поправил отца сын.

Колечанская понимающе улыбнулась им.

— Ладно, тогда я пойду ужин готовить.

И удалилась на кухню.

— Между прочим, мама еще ни о чем не знает. Не хотелось ее понапрасну тревожить, — сказал Колечанский-старший.

— Пока не стоит. Ну так что же было потом? — напомнил сын о прерванной фразе.

— Потом… Кто-то, сказал мне следователь, стрелял в Леринца из моего ружья.

— Это точно?!

— Точно. Сам убедился. Видел пулю и гильзы. Внимательно изучил фотографии, сделанные с них. Эксперты произвели несколько пробных выстрелов. Ну и еще: оказалось, что в саду нашли след от моего ботинка.

— Это я уже знаю.

— И последнее. Геленчер спросил, ходил ли я на днях где-нибудь по болотистой почве…

— Так ведь это когда мы были в лесу «Большое болото».

— Вот, в общем, и получается, что у меня-то как раз и нет никакого алиби.

— И у тебя нет? — удивился Колечанский-сын.

— Да вот так. Нет.

Несмотря на эту грустную констатацию, они обменялись довольно веселыми взглядами.

— Я-то вначале считал, что у меня уж такое алиби, что только позавидовать можно, — пояснил Колечанский-старший. — Но вскоре меня разубедили: ведь поначалу я забыл, что в пятницу после работы заходил за мамой, чтобы взять ее на наш праздник. Получается, что, пока я ходил домой, я мог, так сказать, «по дороге» пристрелить Леринца!

— Ну а я с Илдико в кино были в это время. И доказать это тоже, увы, не могу.

— Выходит, мы оба с тобой сели в лужу.

— По самую шею!

— Ну а какие у них еще есть улики против тебя?

— Геленчер предъявил мне клочок материи, вырванный из моего пиджака. Его нашли где-то на изгороди в саду дяди Леринца. Ну а мой билет в Веспрем валялся возле отпечатка твоего ботинка.

— Твой билет?!

— Ну и что? Это вполне возможно! Я ведь свой билет действительно потерял.

— Вот-вот. Словом, мы с тобой порядком запутались в чьих-то хитроумных сетях, — подвел итог Колечанский-старший.

— А ведь улики еще всякие могут быть… — вслух подумал молодой Колечанский. — Хотя уже и эти, о которых мы с тобой знаем, достаточно тяжелые. На языке юристов, вероятно, можно было бы выразить это так: улики дают основание для серьезного подозрения. Давай-ка, отец, исследуем положение дел с нашей точки зрения. Мы не убивали. Значит, существует настоящий убийца. Какие же из этого можно сделать выводы? Во-первых, что преступник побывал у нас в доме, надел твои ботинки, взял твое ружье, пошел в сад дяди Леринца и оттуда произвел смертельный выстрел. Затем для того, чтобы подозрение пало не на него, а на нас, он вырвал клок материи из моего пиджака и украсил им изгородь сада дяди Леринца. Украл мой железнодорожный билет и заботливо положил его вблизи следа от твоего ботинка. Потом он водворил на место ружье и ботинки, предварительно стерев свои отпечатки пальцев. Причем ботинки он тщательнейшим образом вычистил, чтобы не было заметно, что ими кто-то пользовался. А теперь вот сидит себе спокойненько и смеется над нами. И надо сказать, с полным основанием. Что-что, а бросить на нас тень подозрения ему удалось.

— Вот тебе и вся сказка! Только очень уж часто в твоих предположениях все получается «случайно». Самая первая случайность, что кто-то дважды смог «случайно» побывать у нас в квартире. Именно в те часы, когда она была пуста. «Случайно» он увидел твой пиджак и вырвал из него клочок. И опять-таки «случайно»