— Ага, — сказал голос удовлетворенно, — вижу, и в самом деле знаешь. Теперь ответствуй, откуда знаешь и как ты меня узнал?

— Я вас не узнал, милорд, — сказал я, лихорадочно подбирая слова, чтобы говорить правду, и только правду, таким способом, чтобы у собеседника сложился ложный образ — только так можно соврать сильному магу. — Мне знакомо ваше имя, это правда, мне его сказал друг нашего ректора… я в Академии магии учусь, вот…

— Хо-хо, — сказал Урсай, наклоняясь ко мне так, что я увидел его глаза и понял, почему ему не нужно света, — белки его еле виднелись в уголках глаз, большую часть которых занимали чудовищно расширившиеся зрачки.

— Хо. И что же он еще обо мне сказал?

— Что вы — тот самый маг, который наложил смертельное заклятие на Азу. Что вы в одиночку перебили всю… — Я замялся, подыскивая подходящее слово. — …всю армию врагов.

— Еще что он сказал?

— А еще, — я перешел на взволнованный шепот, — он сказал, что вы — Посвященный Тьме!

Урсай быстро схватил меня за подбородок, приподнял мне голову и пристально всмотрелся в лицо.

— Славно, — сказал он удовлетворенно, — не врешь.

Отпустил меня, склонил голову и о чем-то задумался.

— Я пойду? — несмело спросил я.

— Если ты меня не узнал, то почему так пристально разглядывал?

Я смешался, не зная, как ответить.

— Ну… — начал я, но Урсай меня перебил:

— Впрочем, теперь неважно. Теперь-то ты меня точно узнал.

Признаться, сердце у меня екнуло.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил я, и голос у меня определенно подрагивал.

Урсай хмыкнул.

— Ты ведь маг?

— Учусь. Третий год обучения.

— Ментал?

— Да. В идеографии тоже немного разбираюсь.

— А почему ты не Светлый? Вы ж, бесова дурь, всех не-Светлых под корень вывели, нет?

— Мы на четвертый год Представление Свету проходим.

Урсай хмыкнул еще раз, и, как мне показалось, одобрительно. Посмотрел на меня задумчиво:

— Некоторые вещи… сложно делать одному. Да и вообще — мне нужен слуга. Я решил. Считай, что я беру тебя в ученики.

— Но я не хочу идти в ученики, — запротестовал я, — я и так учусь, и…

— Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, — жестко сказал Урсай, — я ведь могу и передумать…

Что будет со мной, если он передумает, видимо, предлагалось решить мне самому. Я подумал и заткнулся. Задача номер один — остаться в живых. Не сможет же он за мной вечно присматривать. Как-нибудь подам знак, а то и сбегу. Приободрившись, я кивнул.

— Я буду вашим учеником.

— Славно.

Урсай негромко свистнул, и из темноты сзади послышались шаги.

— Слушаю, милорд, — сказал знакомый чуть насмешливый голос, я обернулся и увидел смутно различимый силуэт усатого бандита.

— Отведи его ко мне в хибару, — равнодушно сказал мой неожиданный учитель, — со всем почтением.

Силуэт пожал плечами.

— Пошли, — грубо буркнул бандит, выводя меня на дорогу и подталкивая вперед.

— Со всем почтением, — с настойчивостью повторил голос Урсая у меня за спиной.

— А-а-а, — отозвался усатый, — я сразу и не понял. Ну, со всем почтением, так со всем почтением.

Что-то коротко свистнуло у меня над ухом, и в голове вспыхнул огненный шар. Потом стало темно.

Так я оказался в этом доме на улице Ткачей. То, что меня никто из проходящих мимо не видит и не слышит, я понял в первый же день. Сколько я ни бесновался за совершенно прозрачным стеклом, сколько ни орал, ни бился в окно и ни кидал в него всякие тяжелые предметы — никто из многочисленных прохожих и ухом не повел в мою сторону. В дверь я выйти тоже не мог — на ней не было замка, истинным зрением я не видел никаких наложенных на нее заклинаний, но дверь не открывалась. Она даже не шевелилась, когда я наваливался на нее всем телом, словно была единым целым со стеной. Я бы так и подумал, если бы не видел, как Урсай проходит сквозь нее по десятку раз в день, причем не совершая над ней никаких подозрительных действий.

Недели на две Урсай словно забыл обо мне и не замечал моего присутствия. Впрочем, я и сам старался особо не попадаться ему на глаза. Но однажды это кончилось. Я сидел у себя в комнатке и предавался любимому в последние дни занятию — тоске. И в этот момент до меня донесся голос, негромкий, но свободно проникающий сквозь все стены в этом доме.

— Локай, подойди.

Я вздохнул, встал и отправился искать мага. Даже с некоторым облегчением — тоскливое бездействие мне порядком надоело. Урсай сидел в комнате, определенной мною как часовня, и вроде как медитировал — сидел, поджав ноги и закрыв глаза, под странным и жутковатым узором на стене.

— Локай, — сказал он мне, не открывая глаз, как только я появился в дверях, — завтра весь день ничего не ешь. И пей поменьше.

— Почему? — спросил я. Тяжелые предчувствия зашевелились у меня в том месте, где полагается шевелиться всяким предчувствиям.

— Чтобы полы не пачкать. При Представлении такое иногда случается.

При Представлении? Чему? Сердце у меня ухнуло куда-то далеко, а недавний обед запросился наружу, не дожидаясь завтрашнего вечера. Может, он шутит? То, что я ни разу не наблюдал этого явления, еще не означает, что оно невозможно в принципе.

— Как… Что? Но я не могу… Нет!

— Иди к себе и готовься, — железным голосом ответил Урсай.

Я повернулся и в ужасе убежал. Может, сейчас дверь подастся или, может, сегодня какой-нибудь прохожий меня заметит? Но тщетно. Дверь оставалась такой же неподатливой, а прохожие — столь же глухими и слепыми. Я до самого вечера простоял у окна, уже не стараясь привлечь ничьего внимания, а просто бездумно глядя на столь близкую и столь бесконечно далекую беспечную уличную жизнь. Пока походка очередного прохожего не показалась мне знакомой. Это же… Ирси!

Клянусь, я ничего не сказал (по крайней мере, вслух) и даже не пошевелился, но Ирси вздрогнула, остановилась и посмотрела прямо мне в глаза. Я затрепетал. Предвкушение скорого освобождения и страх за Ирси, которая вполне может сама полезть в дом и попасться Урсаю, боролись во мне с равной силой. Ирси отвела взгляд, посмотрела по сторонам (ищет, кого позвать на помощь?), потом зажмурила глаза и, покусывая губы, принялась крутить головой.

Она всегда так делала, когда сканировала ауры. Я замер. Сейчас она увидит… Ирси открыла глаза, посмотрела на меня с легким недоумением, потом нахмурилась и перевела взгляд себе на грудь. Чего она там увидела? А… ожерелье. Оно слегка светилось, но мне понадобилось довольно много времени, чтобы сообразить, что это за ожерелье и что означает его свечение.