24 августа 2007 года

Сколько я себя помню, я всегда был болельщиком «Спартака». В начале было слово, и слово это было единственный в те времена живой голос, раздававшийся из торчавших повсюду угрюмых тарелок и репродукторов, — незабываемый голос Вадима Синявского. Не поинтересоваться, о чем с такой страстью и заразительным оптимизмом говорит этот удивительный человек, было невозможно. Мы, послевоенные мальчишки, становились радиоболельщиками раньше, чем начинали гонять мяч во дворе.

В «Спартаке» был в 40-х нападающий Смыслов. Эту фамилию я уже слышал от отца, который не интересовался футболом, но увлекался шахматами и болел за Василия Смыслова на первом послевоенном чемпионате мира. Некоторое время я был убежден, что в свободное от поединков с Ботвинником и Решевским время Василий Смыслов забивает голы за «Спартак». Так родилась любовь на всю оставшуюся жизнь.

У репродуктора я пережил все великие матчи «Спартака» моего детства — трагическое поражение 4:5 от «Динамо», блистательные победы 4:0 над «Динамо» в полуфинале и 3:0 над ЦДКА в финале Кубка СССР 1950 года. И наконец, «Спартак» в форме сборной СССР, побеждающий чемпиона мира — сборную Германии — в августе 1955 года. Футбольный ремейк Второй мировой войны — 1:2 после первого тайма и 3:2 в финале. Жив ли еще центр нападения Николай Паршин, сыгравший свой единственный матч за сборную и забивший тогда такой важный гол?!

С годами любовь становилась более осмысленной и, если хотите, идеологизированной. Я, как и многие, очень ясно чувствовал, что «Динамо» и ЦСКА — это команды «начальства», людей системы, сознательных или стихийных конформистов. А «Спартак» — команда одновременно двух очень разных социальных групп в нашем вечно расколотом на «барина» и «мужика» обществе — рабочих и интеллигенции.

Подспудное бунтарство и антисистемность, дух свободы всегда ощущались в «Спартаке» и его болельщиках. Братья Старостины против машины «Динамо». Братья Майоровы против машины ЦСКА. Вызов хоккейного «Спартака» начала 60-х невероятно воодушевил ставшую футбольно-хоккейной спартаковскую торсиду.

«Спартак» выигрывал хоккейный чемпионат всего три раза, но каждая эта победа была подвигом в битве с Системой.

Бой с конюшней сегодня нелегкий.

В борт врезаются с хрустом тела.

Крик наш хлещет из горла и легких

Красно-белым шарфом «Спартака».

В «конюшне» звезды все неоднократные,

Искусство паса и высокий класс.

Но что-то в них от легионов Красса,

А потому болеем за «Спартак».

Нас ненавидят сытые трибуны,

Газеты травят, бьют нас мусора.

Мы слишком им не нравимся как будто,

Как в Риме им не нравился Спартак.

Так я это чувствовал лет сорок назад. С тех пор многое изменилось. Большой хоккей ушел в регионы и исчез и в «Спартаке», и в ЦСКА. В футбольных клубах появились легионеры. В 90-х бразильца Робсона фанаты «Спартака» дружелюбно, хотя и снисходительно, называли Максимкой. Бразильца Веллингтона они сразу же назвали обезьяной.

Путь от Максимки Робсона до Monkey Go Home! «Спартак» прошел за последние восемь лет вместе со всей нашей многомиллионной страной.

И не надо себя обманывать сказками об одиночках-провокаторах. Огромный баннер висел целый час. А как в прошлом году травила спартаковская торсида африканца из «Сатурна»? Ас чем обращаются к болельщикам руководители клуба? Они почти не говорят об омерзительности подобного поведения, а напирают главным образом на то, что за него зарубежные дяди из УЕФА и ФИФА (футбольные клеветники России) могут наказать.

Мне страшно за мою страну и за мой «Спартак».

В моей стране людей десятками в год безнаказанно убивают за неправильный цвет кожи. Этого не было никогда — ни при коммунистах, ни в 90-х.

Последние восемь лет «вставания с колен» — это годы беспрерывной государственной телевизионной пропаганды ксенофобии, истеричной ненависти к Западу, мифологии осажденной крепости, безответственной демагогии о защите «коренного населения» от «криминальных группировок, зачастую сформированных на этнической основе». Ограбившая страну «элита» не вылезает с Запада и ненавидит тот же Запад, где ее шлюхи тратят на ежедневный шопинг шестизначные суммы.

Ограбленным desperados рабочих предместий, которым до Запада с его шопами не добраться, милостиво разрешают ненавидеть и убивать чернокожих дома.

30 августа 2007 года

Летом 2007 года в четвертой мировой войне, объявленной Западу исламскими радикалами («Аль-Каидой» и родственными ей организациями), произошел пока еще не всеми замеченный и оцененный, но, на мой взгляд, решающий стратегический перелом.

Еще в январе и феврале казалось, что «Аль-Каида» находится на пороге исторического триумфа. После взрыва мечети в Самарре ей удалось погрузить Ирак в пучину суннитско-шиитского взаимного террора, унесшего десятки тысяч жизней мирных жителей. Американские войска оказывались во все более нелепой роли между двумя враждующими группами одинаково ненавидящих их фанатиков. Победившие на промежуточных выборах в Конгресс демократы требовали, опираясь на общественное мнение, немедленного вывода войск из Ирака.

Позволю себе повторить сказанное в моей прежней статье, которая, как мне кажется, адекватно отразила ситуацию того совсем недавнего времени.

«В Ираке США столкнулись не с военной, а прежде всего с семантической проблемой. Сначала "победа" определялась как "построение демократии в Ираке". Сейчас об этом никто уже не говорит. Сегодняшняя формулировка "победы" — предотвратить гражданскую войну и обеспечить функционирование в Ираке центральной власти».

Два ложных определения «победы» привели к психологическому синдрому поражения, грозящему перерасти в реальное поражение в глобальной войне с исламским радикализмом.

В Ираке у США сегодня нет союзника, которого следовало бы защищать как по моральным, так и по прагматическим соображениям, кроме курдов, и нет противника, которого следовало бы уничтожать, кроме структур «Аль-Каиды».

Американцы действительно сосредоточились в последние полгода (после назначения командующим войсками генерала Дэвида Петреуса) на задаче уничтожения боевиков «Аль-Каиды». И здесь к ним пришла неожиданная удача, одна из тех, которые переворачивают ход войн.

Против «Аль-Каиды» выступили и обратились за помощью к американцам шейхи суннитских племен в провинции Анбар, центре суннитского сопротивления и основной базе «Аль-Каиды» в Ираке.

Исламские интернационалисты достали даже ненавидевших американцев бывших саддамовцев. Своей невероятной жестокостью по отношению к мирному населению, религиозным фанатизмом, навязыванием средневековых норм шариата, экспроприацией женщин для ублажения воинов Аллаха, словом, всем тем, что справедливо называется исламофашизмом. И этот исламофашизм отвергли правоверные сунниты, не имевшие ни малейших оснований симпатизировать американцам, отстранившим их от власти в стране, в которой они правили десятки лет.