– За… заклятье… его…

– Он наложил на тебя заклятье? Какое?

Тут речь вовсе отказала заключенному. Он смог лишь указать трясущимися руками на свой рот. Затем поднял к потолку ладони, словно демонстрируя их Серене. Он повторил это движение несколько раз, чтобы донести до девушки его смысл.

– Ты не можешь говорить? Не можешь двигаться? Это и есть его колдовство?

На каждый вопрос узник энергично кивал.

– Могу нет… только… – он указал на миски с едой, ведро и солому.

– Он оставил тебе способность есть, ходить в туалет, ложиться и вставать? Больше ты ничего не можешь? Но зачем?! Для чего такая бессмысленная жестокость? Ты заключен в крохотную каморку, ты и так ничего не можешь! Зачем ему превращать беспомощного узника в полупаралитика?

Узник вновь зашевелил ладонями. На этот раз его движения были не судорожными, а нарочито медленными, хотя кисти рук дрожали. Он медленно разводил ладони перед грудью. Серена тщетно пыталась уловить смысл пантомимы. Тогда узник попробовал другой путь. Он проковылял к двери, с трудом согнулся, поднял миску и вернулся к своему ложу. Усевшись, он вытащил из охапки соломинку, положил перед собой, а миску спрятал за спину. Поднял голову и показал Серене соломинку.

– Это соломина. Вижу.

Он повел над ней ладонью, быстро убрал и вытащил из-за спины миску.

– А это чаплажка. Но я не понимаю, что ты хочешь сказать.

Узник снова положил соломинку, снова провел рукой, снова убрал и поставил на ее место миску. Серена покачала головой.

– Прости, не понимаю.

Узник терпеливо продемонстрировал ей соломинку.

– Это соломина.

Убрал, показал миску.

– Это чаплажка.

Убрал миску, положил перед собой соломину. Провел по ней рукой, убрал, положил миску. И так несколько раз.

– Соломина… чаплажка… соломина… чаплажка… прямо как фокусник… Фокусник… Погоди, – тут до нее дошло, – фокусник – или маг? Ты маг?! Маг, как Кэрдан, поэтому он парализовал тебя? Чтобы ты не сотворил заклятья и не разнес свою клетку, а вместе с ней полдворца?

Узник обрадовано закивал.

– Но что ты сделал Кэрдану? Ведь он покровительствует магам. Из занюханной Гильдии Знахарей и Магов он сделал Магическую Академию. При нашем короле маги получают больше иных министров. Кэрдан стоит за своих – все так говорят. Чем ты насолил ему?

Пленный маг снова показал соломинку. Вытащил из охапки еще одну и положил обе рядышком.

– Опять не понимаю.

Узник сложил концы обеих соломин вместе. А второй конец той, что подлиннее, обрезал сломанным ногтем.

– Одинаковые соломинки. Равны по длине. Ты был таким же сильным магом, как Кэрдан! Вы были равны по силе! Он пленил и обездвижил тебя, чтобы ты не мог свергнуть его и занять его место при дворе! Он заточил тебя сюда, парализованного и совсем беспомощного.

Серена не получила ни подтверждения, ни опровержения догадки. Маг сделал жест, намереваясь ответить, как вдруг его скрутило, тело пронзили судороги. Он рухнул на солому и принялся кататься по полу в схватке с невидимым врагом. Серена оцепенело смотрела на отчаянную борьбу мага с пленившей его силой, не зная, как помочь ему. Она сострадала его боли и восхищалась силой его духа. Борьба была безнадежной, но он все равно цеплялся за жалкие крохи рассудка и воли, которые пыталось отнять чародейство. Наконец он обессилено сник и распластался на полу.

Серена несмело окликнула:

– Эй… Ты жив?

Узник попытался поднять голову.

– Ты должен доползти до соломы, а то пол холодный. Чахотку подхватишь.

Узник последовал ее совету и перекатился на свою постель.

– Не дает… он…

– Заклятье Кэрдана не дает тебе рассказать, что у вас с ним произошло?

– Проклят… навеки… месть…

– Послушай. Я знаю, что у Придворного Мага есть могущественные недруги. Моя госпожа, принцесса Гретана, презирает его. Очень многие его ненавидят. Они будут счастливы заполучить союзника, равного по силе Кэрдану. Госпожа-то моя вряд ли заинтересуется тобой. – Серена вздохнула. – У нее сейчас другие заботы. Но есть те, кто не пожалеют сил, чтобы освободить тебя и использовать против Кэрдана… если ты не утратил силу. Может, Придворный Маг забрал себе твою силу? – Узник не ответил на тревожный вопрос Серены. – Ладно, как мы можем знать это сейчас? Я придумаю, как сообщить им о тебе. А ты поклянись, что не выдашь меня, если выйдешь на свободу, и позаботишься обо мне. Миледи добра ко мне… но бьет подчас очень больно. И так часто отлучается из дворца! А ее братья рано или поздно достанут меня. Я обещаю помочь тебе, если ты обещаешь помочь мне.

Узник затряс головой.

– Как тебя зовут?

Он раскрыл рот, но не издал ни звука, затем помотал головой.

– Не дает, да?

Узник пошевелил губами, видимо, пытаясь донести до девушки свое имя. Но Серена не умела читать по губам.

– Что же это, проклятое колдовство даже не дает сказать имя?! Что ему далось твое имя?! Как же мне звать тебя? Может, Алеас?..

Так звали первого управителя принцессы. Это он подобрал маленькую нищенку Серену в подворотне, привел в королевский дворец, поручил служанкам накормить, отмыть и переодеть. Серена очень быстро обучалась дворцовым манерам и правилам поведения, легко усваивала обязанности и проворно справлялась с ними. Мэтр Алеас решил, что находка оказалась небесполезной. Такую сообразительную, обучаемую девочку стоит держать не на кухне, а в личных покоях миледи Гретаны. Добрый и прозорливый мэтр зачислил Серену в штат личной прислуги принцессы, но предупредил о вспыльчивом нраве госпожи. Если на кухне старшие служанки не смели обижать протеже управителя, то от гнева миледи порой доставалось и самому Алеасу. Миледи частенько трепала ее, срывая дурное настроение. Но потом отходила. По сравнению с прошлым нынешняя жизнь Серены была настоящим раем, кущами Создателевыми. А потом мэтр Алеас умер и его сменил зловредный мэтр Готель. В сердце девочки по сию пору теплилась нежная признательность к своему первому благодетелю.

– Я буду звать тебя Алеас, ладно?

Узник то ли согласно кивнул, то ли в полном изнеможении уронил голову на грудь.

Вот и сбылась мечта. Идиотка, что за идиотка, изумлялась себе Эдера. Мечтала об уединении? Вот и домечталась. Ее одиночество в этой башне было безупречным. Абсолютным. Пакота и Глисс не в счет – Эдера старалась не общаться со слугами. Всякий разговор с Пакотой на втором слове перерастал в брань и оскорбления. Сперва Эдера думала, что служанка недовольна появлением посторонней женщины на своей территории. Как будто Эдера собиралась посягать на ее кухонную власть! Было бы на что посягать. Таких хозяюшек к приличной кухне на милю не подпустят. Хотелось бы Эдере, чтобы Осточтимая Церберша поучила Пакоту хозяйствовать правильно, «по системе». Эдера с огромным удовольствием воображала себе «битву титанов», которая за тем воспоследует!