– Ты используешь частную информацию, Кэт. Если ты думаешь, что я возил тебя по семейным домам для того, чтобы ты писала об этом в газете, то ошибаешься. Это вопрос доверия, – строго проговорил магнат.

– Неужели? Я-то была уверена, что вся наша мимолетная связь – это вопрос взаимных выгод, – воинственно отпарировала журналистка.

– Отвечая на ваш вопрос, мисс Саммерфилд, – вновь перейдя на официальный тон, произнес Том, оставив ее агрессивную ремарку без ответа, – могу сказать, что реструктуризация корпорации повлечет за собой сокращение штатов. Я понимаю, что эту меру не назовешь популярной, но тем не менее в сложившейся ситуации это единственный экономически целесообразный путь. Только так я смогу обеспечить жизнестойкость семейного бизнеса.

– Насколько крупным предполагается сокращение? – спросила Кэт, вернувшись к исполнению своих журналистских обязанностей.

– Вместо восьми подразделений в корпорации останутся только два, которые войдут в медиа-холдинг «Рассел-Уэст».

– Какие направления деятельности вы сохраняете?

– Наиболее популярные таблоиды, глянцевые журналы и информационные издания национальных масштабов, ранга «Сидней Клэрион»… И это все, что я готов сказать на сегодняшний день, мисс Саммерфилд… Пригласите вашего коллегу. Пусть сделает пару фотографий.

– Хорошо. Насколько я понимаю, теперь мы в расчете? – спросила Кэт, не спеша приглашать в кабинет Майка.

– А ты думаешь, у нас были счеты? – спросил ее Томас. – Вполне допускаю, что ты сердишься на меня и твоя душа взывает об отмщении, – насмешливо проговорил он.

– Разве у меня есть основания сердиться на тебя? – передернула плечами девушка.

– Я наговорил лишнее в воскресенье, признаю это и еще раз прошу меня простить. Хотел бы загладить свою вину, если мне представится такой повод.

– Это зависит от того, какое именно из своих высказываний ты считаешь ошибкой, – вспыхнув, отозвалась она.

– О! Мы далеко не в расчете! – шутливо заметил он, намекая на ее непримиримый тон.

– В любом случае не стоит извинений. Это была целиком моя оплошность – подумать, будто наша связь – это нечто большее, чем деловое соглашение, – решила замять разгорающееся препирательство Кэт.

– Это не была оплошность. Я пытался тебе это сказать, но ты со своими детскими укорами меня просто не слышала, – серьезным тоном проговорил Томас. – У нас было два пути для общения. Ты же предпочла не знаться со мной вовсе.

– Что ты имеешь в виду? – смущенная его упреком, тихо задала вопрос Кэт.

– Мне нравилось быть с тобой. Я рассчитывал узнать тебя лучше. Думал, что и ты в этом заинтересована. Как видно, ошибся… Допускаю, что в ваших девичьих представлениях все несколько иначе, но я не считаю возможным принимать радикальные решения, прежде чем хорошо узнаю человека. Но если ты подозреваешь меня в том, что я просто хотел с тобой поразвлечься, это не так, Кэт, – серьезно заверил ее Том. – Такое времяпрепровождение не входит в круг моих увлечений.

– Прости. Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга, – кротко отозвалась девушка.

– И мне жаль, – проговорил он, провожая журналистку до двери.

Они удрученно распрощались. Майк сделал несколько снимков сурового лица газетного магната, после чего оба в подавленном настроении отправились в редакцию, где подготовили материал к печати.

В «Осенней листве» Кэт ждала еще одна новость, которая повергла девушку в отчаяние. Бабушку известили о том, что ее операции откладывается по меньшей мере на три месяца в связи с тем, что штат бюджетной клиники вновь подвергли сокращению.

Кэт была в шоке, но бабушка призвала ее отнестись к этой новости по-философски, ведь никто не знает, чем чревато хирургическое вмешательство для столь пожилой пациентки.

Гул голосов, волнение, тревога, суета…

Никогда еще Кэт не просыпалась от такого гомона на своей лестничной клетке. Она оторвала голову от подушки и совсем не удивилась, обнаружив, что подушка опять мокрая. Такое теперь случалось постоянно. Кэт была уникальным существом, которое, рыдая, переживало свои беды во сне.

Девушка тряхнула головой и прислушалась.

До нее отчетливо доносились мужские голоса, можно было даже различить отдельные слова, но не более того. А затем все звуки перекрыл один-единственный знакомый баритон. Не было сомнений, кому именно он принадлежит. Тотчас раздался стук в дверь, настойчивый и чрезвычайно громкий. Протянув руку, Кэт включила лампу на прикроватной тумбочке и поднесла к заспанным глазам будильник.

Было начало девятого.

– Кэт! – раздался из-за двери голос Томаса Рассела. Затем он постучал вновь и выкрикнул: – Открой немедленно!

Кэт поднялась с постели и, бросив взгляд на свое отражение в зеркале туалетного столика, ужаснулась своему всклокоченному отражению.

– Н-не могу, – крикнула она в ответ, поспешно расчесывая спутавшиеся за ночь волосы.

– Открывай, я тебе говорю! – гаркнул на нее мужчина из-за двери.

– В такой ранний час?!

– Подходящий час. Не спорь из-за пустяков, – отозвался он.

Кэт медлила, но, услышав характерный хруст дерева, вздрогнула и прыгнула от страха обратно под одеяло.

– Я вхожу, – предупредил ее Томас, и она поняла, что дверь ее квартиры распахнулась.

Том решительно прошагал по коридору и остановился на пороге спальни.

Девушка смотрела на него испуганными красными глазами, натянув до подбородка одеяло.

– Как ты? – спросил он.

Кэт лишь недоуменно пожала плечами.

– А как твоя бабушка?

– Моя бабушка? – удивилась Кэт.

– Да. Как она?

– Что ты хочешь знать? – непонимающе переспросила она.

– Я хочу знать, как себя чувствует твоя бабушка? – терпеливо разъяснил он.

– И ты для этого ранним утром взломал дверь моей квартиры?

– Это важно, Кэт. Я вынужден был. Ты не отвечала на телефонные звонки. Надеюсь, на мой вопрос ты ответить в состоянии.

– Бабушка все так же… по-прежнему…

– Знаешь, я тут подумал… Я и раньше собирался тебе это предложить, но мы все отклонялись в наших препирательствах не в ту сторону, пока однажды все не вышло из-под контроля… В общем, я хочу, чтобы она жила с нами.

– То есть?

– Ну, это нормально… Она ведь твоя бабушка.

– Прости, Том… верно, спросонья, я просто не в состоянии сообразить, о чем ты говоришь, – промямлила Кэт.

– Я говорю о том, что мы будем жить вместе, а твоя бабушка – с нами. Тогда тебе не придется разрываться. По-моему, оптимальное решение нашей проблемы.