– А у нас пересдачи в Башне Магов сейчас идут, – Дорхес снова улыбался, теперь кривовато. – Вот, готовимся. Совмещаем приятное с полезным.

– В Башне Магов, значит… – рассеянно повторил Полынь. Затем шепнул мне: – Отвлеки их, пожалуйста, а то они так и норовят тут все передвинуть.

Это правда: один из студентов бочком-бочком двигался к конспектам, явно надеясь их спрятать, второй испуганно топтался возле зелий, третий бросал печальные взгляды на вешалку с верхней одеждой и, кажется, готовился к марш-броску в ту сторону. Мы с Полынью не могли просто потребовать, чтобы они остановились: у нас не было ни ордера, ни состава преступления.

Так, ну и как же мне их отвлечь? У них сейчас все инстинкты на самосохранение направлены!

– Апчхи, – неожиданно чихнул один из студентов, и от него, как и от хозяина дома, повеяло грындой.

Точно!

Ягодка грында – это такая нездоровая дрянь, которую некоторые студенты заваривают в чай перед экзаменами, чтобы улучшить память. И почувствовать «условно приятное» головокружение. Она запрещена, за ее употребление можно на пару недель оказаться в тюрьме. И в отличие от трупов грында тут точно есть.

Я развернулась и быстрым шагом пошла на кухню. Чай ведь заваривают там, не так ли?

Студенты, чуть ли не взвыв, все четверо сиганули за мной и эдак невзначай перегородили мне дорогу.

– Можно попить? – невинно спросила я, пытаясь продвинуться дальше.

– Я вам сейчас принесу! – заявил один парень, кидаясь вперед. Остальные окружили меня, не давая прохода.

Что ж, у Полыни теперь полная свобода действий. Надо только дать ему побольше времени.

– А чьи вы студенты? – полюбопытствовала я, начиная светскую беседу.

– Мастера Триждыправого.

На кухне что-то уронили, и на весь коридор тотчас завоняло грындой. Дорхес испуганно моргнул и… вдруг начал трещать без умолку, пытаясь отвлечь уже меня. Идеально!

– Мастер Триждыправый – худший преподаватель в Башне, так что нам не повезло, – лихорадочно докладывался студент. – Уже на первом занятии он навешал на всех ярлыки: тебя только в лекари возьмут, тебя только в некроманты, а ты готовься лизать пятки начальству в убогом хуторе… Но это ладно, у нас еще три года до диплома, и есть надежда, что этот старый хрыч успеет откинуться.

Какие добрые.

Звон на кухне повторился… Дорхес добавил скорости и экспрессивности в свой рассказ:

– А вот студенты прошлых выпусков от нашего мастера уже пострадали! И это никак не исправить! Например, был у нас один колдун-альбинос, Гординиус Сай, – и его очень, ну просто очень жестко срезали!

Я вздрогнула.

Гординиус Сай. Знакомое имя.

– Гординиус хотел стать Шептуном. Мечтал! Постоянно везде цветы выращивал, у него уже к концу обучения кончики пальцев стали зелеными, как у настоящего травника, – продолжил Дорхес. – А Триждыправый в выпускной год обозвал его «беспринципной, но живучей сволочью» и сунул работать в посольство в Иджикаяне! На десять лет! У наших стран еще не было союза, а значит, получалась работа в стане врага! Да и сейчас мало радости, особенно когда ты совершенно белокожий под пустынным солнцем! Он до сих пор там! Это же ужасно! Если бы вы знали Гординиуса, вы бы поняли, что Триждыправый ему жизнь сломал!

– Я знаю Гординиуса Сая, – сказала я, вызвав замешательство в рядах собеседников. – Точнее, знала. Мы дружили, пока он не выпустился.

– Подожди, а ты что, тоже из Башни? – опешили студенты, резко перейдя на ты. – Да быть не может, мы бы тебя запомнили! А как тебя зовут? А ты завтра вечером свободна?

Их товарищ, громивший кухню, появился оттуда со стаканом воды в руках и лицом Истинного Героя, Заныкавшего Все, Что Нужно. Остальные чуть не умерли от облегчения. Программа «паника» тотчас сменилась у них на программу «ухаживание», и когда Полынь, успевший, кажется, обшарить весь дом, пришел за мной, ребята уже и вовсе забыли о его существовании.

– Спасибо за сотрудничество, – кивнул Внемлющий, утаскивая меня от новых приятелей.

Едва за нами закрылась дверь, Полынь забрал у меня веер полученных визиток и сжег их простеньким заклинанием.

– Мы не вступаем в связи с подозреваемыми, – наставительно произнес он.

– Ни в коем случае, – на полном серьезе поддержала я. – Как твои успехи?

– Дело раскрыто.

Кто бы сомневался.

* * *

Вслед за Ловчим я углубилась в яблоневый сад. Среди деревьев уже наметилась алая нитка зари, птицы стали петь увереннее, на траве блестела роса. В тусклом утреннем свете мы с Полынью казались двумя призраками в шелках: алых и бирюзовых. Призрак побольше – сухопарый и лохматый, и призрак поменьше – лишь чуточку более мягкий в некоторых местах. Но такой же лохматый, да. Если не сильнее.

Полынь прокашлялся.

Я думала, сейчас он расскажет мне о своих выводах касательно предполагаемых убийств, но вместо этого Ловчий спросил:

– А в годы наставничества с вами действительно жил четвертый студент, этот Гординиус Сай?

– Скорее, гостил. Он часто приезжал на выходные, пока мы были на младших курсах, – уточнила я. – Гординиус был лучшим студентом в своем потоке, и наш магистр О́рлин приглашал его к нам для обмена академическим опытом. Мы дружили. Точнее, сначала Кадия в него влюбилась (ну, это классика), потом я (но тоже так, ненадолго), потом Дахху… – Тут я прервалась на секунду, потому что мне в рот влетел комар, и Полынь успел повернуться ко мне с некоторым изумлением.

Было бы забавно ошарашить его какой-нибудь такой новостью, которую сам Ловчий бы проморгал, но нет.

Выплюнув мерзкое насекомое, я продолжила:

– …потом Дахху понял, что Гординиус – его единственный шанс на мужскую дружбу в обозримом будущем. Так что со второго по четвертый курс мы дружили все вместе. А потом Гординиус выпустился – он старше, – и его отправили по контракту в Иджикаян, как верно отметили наши подозреваемые.

– Он действительно был «беспринципной живучей сволочью»? – полюбопытствовал Полынь.

– Ну… – Я замялась. – Пожалуй, в чем-то да. В некоторых обстоятельствах.

– В некоторых обстоятельствах это плюс, – кивнул Ловчий. – Ведь самый полезный из принципов – гибкость.

Я вздохнула, пронзенная иглой ностальгии.

Беспринципный или нет, а Гординиус Сай был чудным парнем (ставьте ударение куда хотите, не ошибетесь). Заносчивый и бледный, всегда в черном, будто пытающийся притушить свой свет, он выделялся в любой толпе. Он всегда тянулся наверх, очень яростно, и нередко связывался с плохими людьми, но каждый раз кое-как выкручивался из неприятностей.

Самое интересное, что при этом он был классическим «ведомым», хотя сам думал, что лидер… Из-за этого, думаю, наши с ним экспресс-романы и не зашли дальше нескольких свиданий. Ему рядом нужна была девушка-хлыст, но при этом мастер создавать иллюзию, что «ты придумал все это сам, милый». А вовсе не такая рассеянная мечтательница, как я, или честная, как молоток, Кадия.