– Какую-то смутную параллель усматриваю… – проговорил Ломов, посмотрев на Трегрея. – Не с нас ли Капрал пример берет?

– Да вы что?! – хохотнул Гога. – Сравнили палец с… Там совсем другой коленкор. Да вы почитайте, что в Сети об этом пишут.

– И что же там пишут? – все-таки решил уточнить Никита.

– Много чего! Одни пишут, что Капрал и вправду душу спасает, что у него искренно все это… Другие– что это такой пиар-ход замутил, чтобы в мэры или сразу губернаторы баллотироваться, амбиции у него взыграли на старости лет. Третьи пишут, что это все ради выгоды и чтоб от налогов отволынить. Мол, в той Северной Дружине бывшие малолетние наркоши и калдыри под видом трудотерапии пашут на Капрала бесплатно. Четвертые – что Иван Иваныч малость не того… не той ориентации; и Северная Дружина – не дружина вовсе, а его личный гарем, и их таежный лагерь под Туей – место паломничества педосексуалистов и гомофилов всего мира. А еще есть мнение, что Ломовой попросту страдает мозговым разжижем и таким образом развлекается игрой в солдатики… Много чего пишут, почитайте, весело!

– Всенепременно и в ближайшее время, – заверил Гогу Олег. – А сюминут предлагаю начать подготовку к пресс-конференции. Никита, если у тебя дела…

– Да какие уж тут дела… – глянув на часы, сказал Ломов. – Я с вами посижу. И потом – надо ж тебя потом домой докинуть.

– Заказать в номер чего-нибудь? – отведя глаза в сторону, осторожно предложил Витька. – Типа небольшого фуршета?

– Ничего не надо, – ответил Олег.

– Да я только предложил, – быстро сдался Гога и снова подался в сторону ванной. – Я сейчас, на минутку.

– А желаешь ли, я тебя излечу от твоего недуга? – неожиданно и очень серьезно проговорил Трегрей. – Назавтра же тебе о выпивке и думать не захочется. Но важно, чтобы ты сам пожелал излечиться…

– Не желаю! – Витька даже отпрыгнул, словно боясь, что Олег прямо сейчас набросится на него и излечит. – И не позволю… праздник своей жизни в серые будни превращать! Может, мне жить-то осталось – два чиха, а ты меня единственной радости лишить намереваешься!

– Жаль, – сказал Олег. – На серьезе, очень жаль.

– Ты чего себя хоронишь? – встрял Никита. – Жить ему два чиха осталось… Чеканутый ты, Виктор Николаевич.

– Это я чеканутый? – притворился обиженным Гога. – С чего бы?

– Пьянство – добровольное безумие, – аргументировал Никита.

– Безумству храбрых поем мы песню! – тут же бодро откликнулся Витька. И захохотал.

* * *

Через пару часов красная «восьмерка» остановилась во дворе дома, где Олег снимал квартиру. На скамейке у подъезда дремал, свесив голову на лежащий на коленях объемистый рюкзак, рослый широколицый парень.

– Сомик! – узнал парня Ломов. – Эй, ты как здесь?

Женя вздрогнул. Просыпаясь, заморгал глазами.

– Никита… Олег… – он задвигался, уронил с колен рюкзак. – А я жду-жду…

– Дома все хорошо? – быстро спросил Олег, покинув автомобиль.

– Нормально, – сформулировал Сомик. – Родители поправляются. Я вот съездил к ним и – решил вернуться. Подумал, вам, наверное, помощь понадобится.

– Понадобится, – серьезно подтвердил Трегрей.

* * *

На светофоре зажегся зеленый сигнал. Антон тронулся с места, свернул на перекрестке, вдавил в пол педаль газа. До дома оставалось всего-то ничего – пара кварталов. Жидкие огни ноябрьской сырой московской ночи скользили по стеклам автомобиля, как струи светового дождя. Разглядев впереди патрульную машину ДПС, Антон чертыхнулся, заранее сбрасывая скорость. Время позднее, машин на дороге мало, тормозят всех подряд, – значит, и его, скорее всего, остановят.

Неподалеку от патрульного автомобиля уже стояла бюджетная иномарка, рядом с ней мутно колыхалась группка в несколько человек, в непосредственной близости от которой проворно сновал какой-то тип с профессиональной видеокамерой – забегал то с одной стороны, то с другой; отпрыгивал чуть ли не на середину проезжей части, чтобы охватить общий план, и тут же норовил нырнуть поглубже в гущу людей, наверняка подсовывая камеру кому-нибудь под нос.

Ясное дело – очередная показательная акция. Непременно остановят.

Так оно и вышло.

Инспектор, неуклюже шелестя светоотражающим жилетом, наклонился к открытому Антоном окошку, вяло ткнул сомкнутыми пальцами свою форменную кепку и нехотя открыл рот, откуда тут же вывалилась дурно пережеванная фраза, в которой опознанию поддавались только три слова: «здравствуйте», «лейтенант» и «документы».

– Пожалуйста, – сказал Антон, подавая служебное удостоверение. – Если можно, побыстрее, я очень спешу.

К ним уже несся, подпрыгивая, человек с камерой.

– Дайте снять корочки! – заорал он еще издалека. – Почему водитель не предъявляет права и документы на машину?! Инспектор, не отпускайте его! Ребята, у нас еще одна липа!

От группки отделилось еще двое. Инспектор, глянув в удостоверение, сразу же его и захлопнул, как будто оттуда высунулось на него зловещее орудийное дуло. И, козырнув уже с осмысленной четкостью, внятно проговорил:

– Счастливого пути, товарищ майор!

Антон, трогая автомобиль с места, успел еще расслышать, как тот с ненавистью прошипел успевшему таки подбежать камероносцу:

– Фээсбэшник это. Настоящий. Серьезный. Угомонитесь вы сегодня или нет?..

Через несколько минут Антон припарковался во дворе своего дома. Вытащил из бардачка дешевый телефон-«звонилку», а из нагрудного кармана пиджака – крохотную пластинку SIM-карты. Вставил ее в мобильный. Набрал номер и нажал на кнопку с изображением зеленой телефонной трубки.

Тот, кому он звонил, отозвался скоро.

– Долг и Честь, – ответил Антон на его приветствие.

Помолчал немного, слушая. И заговорил снова:

– Посмотрел я вашу пресс-конференцию. Что хочу сказать по этому поводу – зря вы с ним связались. Ох, зря… Что? Да при чем тут твой Синотов… Не о нем речь. А о его хозяине. Не надо было вам его трогать. Нельзя вам его трогать. Понимаешь? Никак нельзя. Ни в коем случае. Эх, тебе бы сначала со мной посоветоваться, – до того, как шумиху поднимать. Шумиху вы подняли, вот в чем беда…

Он еще послушал, нетерпеливо щелкая пальцами. И прервал речь своего собеседника:

– Постой. Сам знаешь, многого не могу сказать. Да и не знаю я почти ничего… Я должен был этим делом заниматься, а в последний момент Альберта поставили… Казачок-старший. Старший брат того самого, знакомого тебе. Упертый, гад, как баран. Карьеру строит, вверх стремится – с таким тягаться трудновато… Да вам и не надо ни с кем тягаться – вот в чем штука… А теперь молчи, слушай и запоминай, как тебе дальше быть. Прежде всего: отпусти ситуацию. Дьявол с ними, с этими вашими пекарнями. Отпусти. Твои проблемы очень скоро решатся сами собой, это я тебе гарантирую. Главное – не рыпайтесь теперь. И так уже до черта наворотили… Затаитесь! Понятно говорю? И еще одно, важное, – Гогина своего ненормального ты зря в это дело втравил. Лучше всего – спрячь его где-нибудь понадежней. Вот он-то как раз – в наибольшей опасности. Можно сказать, практически мертвец он… Почему? По кочану, Олег. Все. До связи. Не забудь SIM-карту уничтожить. И номер, по которому мне с тобой связываться в дальнейшем, сообщи – знаешь, как.