Прю покачала головой. Грудь ее сжимала тревога. Он смотрел на нее? Вряд ли, решила она; с чего правителю птиц интересоваться человеческим детенышем? Наверняка это просто случайность, что он задержал взгляд на ее окне, вот и все.

Внезапно она заметила что-то на подоконнике, за стеклом. Это оказался маленький белый конверт, на котором тонким, изящным почерком было выведено “Мисс Прю Маккил”. Девочка торопливо распахнула окно и, схватив письмо, поглядела по сторонам: птиц уже не было видно. Разорвав конверт, Прю вынула оттуда листок бумаги цвета слоновой кости. Он представлял собой короткую записку, написанную на фирменном тисненом бланке усадьбы. Она гласила:

Дорогая мисс Маккил!

Прошу Вас встретиться со мной сегодня по крайне важному вопросу. Пожалуйста, посетите меня в моих апартаментах по адресу Уайт-Стоун-хаус, Рю Термонд, 86. Убедитесь, что за Вами не следят.

Может статься, Вы в серьезной опасности.

С уважением, филин Рекс

В ошеломленном молчании Прю перечитала записку. Она принялась бродить по комнате, вертя бумагу в руках, и в сердце ее разрастался страх. Девочка перечитала записку снова, теперь торопливым шепотом, повторив последнее предложение несколько раз, и только потом сложила ее.

Подойдя к двери, Прю приоткрыла ее и выглянула наружу. Мастиф в синем по-прежнему сидел в конце коридора и был полностью поглощен подпиливанием когтя на передней лапе. Как только он начал поворачивать к ней свою большую, массивную морду, Прю, отступив назад в комнату, тихо прикрыла дверь.

В состоянии, похожем на транс, она подошла к кровати, на которой лежали джинсы, и засунула записку в передний карман. Начинало темнеть, и Прю включила маленькую прикроватную лампу. Присев на одеяло, она прислушалась к биению своего сердца, которое колотилось о ребра, словно угрожая взорваться.

* * *

В жизни Кертиса был период, когда он был большим поклонником канала о животных “Энимал Плэнет”. Насмотреться не мог. Ему рассказывали, что лет этак с двух родители сажали его после ужина перед телевизором, и он сидел, замерши, впитывая все, что показывали на экране, — независимо от вида, среды и климата. В конце концов увлечение прошло (сменившись целой чередой пристрастий: Робин Гуд, Древний Египет, Флэш Гордон… список можно продолжить), но Кертис навсегда запомнил несколько сцен, которые его тогда сильнее всего восхитили. Одну из них вставляли в любую передачу о животных, имеющих в своем арсенале способность к маскировке. Камера снимает мирный пустой луг или степь, и зритель уже удивляется: зачем профессиональные документалисты тратили пленку просто на то, чтобы показать обычную траву… И вдруг из этой самой травы появляются лев, змея или леопард, приводя зрителя в изумление тем, что до этого он их совершенно не замечал.

Вот о чем подумал Кертис, глядя, как пробуждается к жизни лес на той стороне оврага.

Все началось незаметно. Мягкое колыхание листьев папоротника и низко висящих ветвей постепенно стало казаться умышленным и пугающим, и Кертису почудилось, что где-то в буреломе сверкнул металл. Дальше все было так, будто подлесок отрастил себе конечности и, оторвавшись от почвы, двинулся вперед. Вскоре от зелени отделились силуэты нескольких людей, и Кертис ахнул, увидев их смуглые лица, обильно раскрашенные коричневым и зеленым. Чем дольше он смотрел, тем больше людей присоединялось к этим нескольким, пока та сторона не наполнилась до отказа людьми в лохмотьях с самым разным оружием в руках: винтовками, ножами, пиками и луками. Толпа все увеличивалась, и мальчик сказал себе, что их тут куда больше двухсот — во всяком случае, не меньше, чем собиралось в школьном спортзале на всякие мероприятия. Движения их были бесшумны — только щелкали взводимые курки и стонала тетива луков.

Внизу появилась губернаторша — она снова была в седле. Александра бесстрашно пустила коня галопом, а оказавшись на передней линии, обнажила меч и направила его на появившееся войско.

— Разбойники! — крикнула она. — Даю вам последний шанс бросить оружие и признать себя побежденными. Тем, кто сдастся, я обещаю справедливость и снисхождение. Те, кто откажется, найдут здесь свою смерть!

Конь с ржанием пританцовывал на склоне. Ответа с той стороны не последовало, только ветерок трепал ветви. В свете вечернего солнца деревья отбрасывали на землю длинные тени.

— Хорошо! — продолжала Александра. — Вы решили свою судьбу. Командующий, приготовиться…

Приказ прервала стрела, просвистевшая у ее щеки и с глухим ударом вонзившаяся в дерево неподалеку. Конь встал на дыбы, и женщина старалась успокоить его, не отрывая яростного взгляда от дальней стороны оврага.

Из толпы выступил человек с густой рыжей бородой, одетый в остатки офицерского мундира. Красная ткань и тиснение были перепачканы грязью и пеплом. Обветренное лицо покрывали густые мазки краски с палец толщиной. Одетая в перчатку рука сжимала кривой тисовый лук с еще дрожащей от выстрела тетивой. Спутанные рыжие кудри его были увенчаны короной из плюща и гаультерии, а на лбу горела татуировка с каким-то загадочным народным узором.

— Эта земля не твоя, чтобы на ней хозяйничать! — выкрикнул он. — Ты станешь королевой Дикого леса, только когда мы все умрем и ляжем в землю!

Разбойничье войско встретило его угрозу одобрительными криками.

Губернаторша рассмеялась.

— Тут я с вами согласна! — крикнула она, наконец успокоив коня. — Вот только мне непонятно, кто короновал тебя, Брендан!

Человек, которого она назвала Бренданом, буркнул что-то себе под нос, а потом прокричал:

— Мы не следуем законам, не признаем власти. Меня называют разбойничьим королем, но у меня на этот титул столько же прав, сколько у любого человека, зверя или пернатого, который соблюдает кодекс и заповеди разбойника.

— Воры! — разъяренно воскликнула Александра. — Презренные воры и разбойники! Король оборванцев — вот твой настоящий титул!

— Закрой рот, ведьма, — хладнокровно ответил Брендан.

Губернаторша усмехнулась и, щелкнув языком, направила коня прочь от оврага. Проезжая мимо командующего, который стоял на передней линии, она повернулась к нему и решительно приказала:

— Уничтожить.

— Есть, мэм! — улыбнулся тот, поднял саблю в воздух и гаркнул: — Стрелки! Целься!

Шеренга, послушная команде, дружно подняла оружие.

— ОГОНЬ!

Стрелки нацелились на разбойников по ту сторону оврага, затрещало нестройное стаккато выстрелов, и воздух заполнили клубы плотного, едкого дыма.

Сквозь рассеивающуюся пелену Кертис видел, как несколько разбойников рухнуло в овраг — безжизненные тела еще катились по склону, сминая папоротники, а их места в строю уже заняли другие. Долю секунды — которая Кертису показалась вечностью — над полем боя висела ошеломленная тишина. А потом по всему оврагу прокатился яростный вопль, и разбойничье войско ринулось в атаку, дико размахивая над головой мечами, пиками и ножами. За их спиной нестройная шеренга лучников пустила стрелы, которые плотным градом посыпались на койотов, и у Кертиса отвисла челюсть, когда он увидел, скольких стрелков они потеряли: пораженные прямо в грудь, солдаты десятками посыпались в овраг.