Парень имеет представление о том, как следует разговаривать с джентльменом. Лучшее, что я могу сделать в минуту душевного непокоя, это притвориться еще неопытным, но крупным администратором. И когда кто-то, отступив в сторонку, указывает мне дорогу. О боже милостивый, какое дивное облегчение. Вот человек, которого мне вовсе не обязательно истреблять. Посидел нынче за столом мисс Мускус, для практики. Выстроил целую империю похоронных бюро самообслуживания (цены договорные). При каждом — свой крематорий, он же тепловая электростанция. Вольты и амперы скорбей. Электродвижущая сила горящих сердец. Потом вошел Чарли и сказал, неплохо смотришься, Корнелиус.

Перехожу Пятую авеню и сворачиваю направо. Мимо сложенной из песчаника церкви. Органная музыка внутри. Надо написать в Спортивный клуб, восстановить свое членство. Раз я теперь с каждым днем становлюсь богаче. Доллар за долларом. Тогда я смогу показать этим принимающим томные позы международным знаменитостям, где раки зимуют, а то каждый из них, слонявшихся в том отеле по холлу, считает себя бог весть какой кучей дерьма на ровном месте.

Пятьдесят Седьмая и Пятая. Самое что ни на есть средоточие богатств этого города. Так сильно действующих мне на нервы, что меня снова подмывает пописать. Ожидая, когда переключится красный свет. Заглядываю в мусорную урну. Кто-то выбросил книгу. «Как принимать сулящие прибыль решения в период продолжающегося экономического спада». Вместо, насколько я понимаю, «заводящих в тупик решений в период торгашеского террора».

— О, какое прелестное зрелище. Сэр, вы не позволите мне сфотографировать вашу дочурку.

Мужчина с фотокамерой останавливает другого — с дочкой. Она застывает под ярко расцвеченным зонтиком, в дождевичке. И как на заказ, начинается дождь. Сияет счастливой улыбкой, когда разряжается вспышка. Люди оборачиваются, поглядеть, что случилось. В такие незначащие мгновения. Мир замечает — ты здесь. Вышел прогуляться. И тебя вдруг заметили. Секунда приятного признания. Будет чем утешаться в часы беспросветного мрака.

Кристиан, обогнув плещущий, залитый светом фонтан, проходит под украшенными ватными шариками ветвями деревьев. Протискивается сквозь ряды урчащих лимузинов. Поднимается по темно-красным ковровым ступеням, рассекая поток людей, нисходящих к распахнутым дверкам машин. Людей, одетых во все самое лучшее. Их деньги прекраснее, чем сама красота. А Вайн говорил мне, вы знаете, Кристиан, что пожирает наш город. Кроме зависти и мздоимства. Тараканы.

Маленькая, вся в зеркалах мужская уборная. Вот и еще раз пописал. В булькающий фаянс. Дал прислужнику десять центов на чай. За то, что он повернул крантик, наполнил для меня умывальник и выложил маленькое полотенце. И тут какой-то богомерзкий сукин сын дает ему четвертак. А прислужник ничего для него не сделал. Ну, может быть, капли пересчитал, которые тот стряхнул с конца. Что в совокупности делает сукина сына большим человеком. Одним из людей, расфуфыренных до того, что для придания его чванству законченной формы остается только отвесить такому звонкую плюху по обширной, мясистой, осененной бакенбардой щеке. Дабы втемяшить ему немного смирения.

Кристиан не спеша проходит мимо изящной оградки, за которой наяривают музыканты. Скрытые пальмами. И мраморными колоннами. Несколько горластых женщин ожидают, когда их пропустят вовнутрь. Сожженная солнцем кожа безвкусно украшена золотом и бриллиантами. В самый раз для воров. Налететь и содрать драгоценности с гладких кичливых телес. Иди-ка ты в другой холл. Мимо лотка с газетами, книгами, конфетами, журналами и жевательной резинкой. Открываются и закрываются двери лифтов. Телефон звонит на стойке распорядителя. Одетого совершенно как Вайн. С понимающей миной произносящего да. В тот миг, как кто-то ко мне прикасается. Мягко-мягко трогает за плечо. В точности так, как я положил мертвую руку на спину мисс Мускус. Я оборачиваюсь и вижу лицо. Лучащееся улыбкой под шляпкой из разноцветной соломки.

— Простите, вы не Корнелиус Кристиан. Ой, ну конечно. Я просто не могла поверить, что это ты. Ты меня помнишь. Шарлота Грейвз. Шла за тобой от самой Пятьдесят Седьмой. Оттуда, где мужчина фотографировал девочку. И только теперь набралась отваги спросить.

— Рад, что ты это сделала.

— Ты так замечательно выглядишь. Господи, прямо изыскано. Ужас, до чего приятно тебя видеть. Лет, наверное, пять да нет, господи, семь прошло. Когда ты вернулся.

— В прошлом месяце.

— А произношение-то какое. По-моему, просто чудесное. И чем занимаешься. Ты здесь остановился.

— Работаю.

— Наверное, что-нибудь важное.

— Исполнительный психопомпос.

— Не знаю, что это значит, но звучит ужасно солидно.

— В общем, неплохая работа.

— О господи. А я по-прежнему никто. Университета и того не окончила. Но как я рада видеть тебя. Я слышала, ты даже женился.

— Жена умерла.

— Ой, прости, ради бога.

— Все уже в прошлом. Я бы с удовольствием как-нибудь встретился с тобой. Ты где живешь.

— Все там же, в Бронксе. И в той же квартире. Я возвращалась с Лексингтон-авеню. Ходила любовалась витринами. У меня встреча с подругой. В театр собирались.

— Можно, я тебе позвоню.

— Это будет чудесно. Ну, мне пора. Уже опаздываю, а у меня билеты. Господи, но как я рада, что все же решилась. Я даже ждала, пока ты выйдешь из уборной. И все время думала, не может такого быть. А потом подумала, очень даже может. Ты так возмужал. Тебе это к лицу. Мой номер по-прежнему есть в телефонной книге. До свидания. Пожалуйста, позвони.

Теперь ступай на восток, а там повернешь на север. После того, как ты чуть не наврал первой девушке, которая когда-то тебя полюбила. Там можно срезать краешком парка. Где затаились ночные грабители. Которые быстренько зажмут тебе шею борцовским захватом или приставят нож к горлу. Если раньше не втопчут тебя в землю, накинувшись сзади. Так что оглядывайся. В холле, где мы с ней встретились, мерцают огни. Большие дома изгоняют дома поменьше. Вырастая все выше, выпячивая набитые окнами груди и говоря маленьким грязным крышам внизу. Давайте, мотайте отсюда. Пока вас не сплющило моей тенью. А вон на дереве какое-то объявление.

Больная диабетом собака нуждается в лечении.

Очень. Пожалуйста, позвоните по телефону Баттерфилд 8297.

Спросить Джулию.

Теперь по Парк-авеню. Туда, где в конце каньона стоит домина со шпилем. Ждет, покуда в один прекрасный день не подрастет кто-нибудь повыше и не прикажет ему убираться. Шарлотта Грейвз. Какие улыбки она расточала мне несколько лет назад. И как я трясся перед свиданием, подходя к ее дому. Потому что до того дня ни один мальчик не просил ее выйти к нему. А у меня уже было целых три подружки. Все как одна чистые перед господом. Которому я тогда еще не пробовал грозить кулаком.

Еще два квартала. Там у двери швейцар в синей ливрее. Ковыряет во рту зубочисткой. Номер дома вверху, на навесе. Дождь стучит по нему. Поверни по цементной панели налево. Войди в обшитый деревом вестибюль. Мистер Келли. Сидит перед огромным мраморным камином. Созерцая черные с белым квадраты мраморного пола. И грезя об утраченном троне.