Изредка срываясь на мат, они вспоминали, с каким трудом выполняли головоломные майские приказы, выстраивая «мешки» на шоссейных магистралях, по которым ринулись на восток вражеские подвижные соединения. В тяжелейших боях — куда там Халхин-Голу и Карельскому перешейку — шли стенка на стенку танки с пехотой. Это была новая война, о которой они узнали из боевого устава, утвержденного летом сорокового. Новые законы войны обесценивали значение численного превосходства — важнее было правильно разместить огневые средства, организовать взаимодействие пехоты с танками, авиацией, артиллерией, а потом точно нанести удар массой живой силы и техники. Случалось, что старенькие, с бензиновыми моторчиками, танки громили застигнутые на марше вражеские колонны. Случалось, что новейшие машины молниеносно сгорали, натолкнувшись на правильно организованный оборонительный рубеж.

Танковая дивизия Ходынцева сгорела за две недели в конце мая, превратив в обгорелый металлолом почти сотню немецких танков и перебив до полка пехоты. А потом почти разгромленная немецкая дивизия каким-то невероятным обходом ударила во фланг, и почти выигранное сражение превратилось в разгром.

— Пока в тылу пополнение принимали, нас на командирских курсах натаскивали, объясняли ошибки, — рассказывал генерал. — В августе-сентябре мы уже получше воевали, а зимой просто разбили и погнали. Учимся помаленьку. Да и техника новая не чета прежней.

— Так точно, — тоскливо подтвердил Савчук. — Учимся. Стыдно вспомнить, как мы в первые месяцы воевали. Только не стоит слишком железо винить. Если бы чуть пограмотнее работали, могли бы на «бэтэшках» и «виккерсах» Гудериана разбить.

Взгляды невольно потянуло к карте. Бумажный лист, раскрашенный топографическими и тактическими узорами, непреклонно подтверждал отсутствие сослагательного наклонения в историческом процессе. Можно было, конечно, побить и Гепнера, и Клейста, и фон Бока, только не получилось. Немцы ловко выворачивались из всех ловушек, отвечая страшными ударами. И даже после кровавых зимних боев, когда казалось бы загнали в волчью яму группу «Центр», обложили в Оршанско-Витебской «бутылке», так нет же — снова смогли вырваться. Теперь в окружении оказались армии недавнего стыка Центрального и Западного фронтов, а панцергренадерские дивизии стремительно рвутся по шоссе на восток.

— Могли бы, наверное, — нехотя признал Ходынцев. — Только новые машины — это чудо.

О поступивших на вооружение танках «Т-39» он мог говорить долго и только восторженно. Мощный мотор, морская пушка в 100 миллиметров, закругленная в виде шляпки гриба башня, толстенная броня, надежный воздушный фильтр. Рядом с этими красавцами прежние «Т-34» казались жалким уродством. Конечно, «тридцатьдевятками» был оснащен лишь один полк дивизии, но в двух других имелись «Т-34-85» — далеко не сахар. У немцев ничего похожего нет и не предвидится.

По такому поводу Савчук тоже похвастался. Кроме батальона КВ-85 и дивизиона самоходок СУ-152, его полк получил батальон танков «ИС». Невероятный дизель мощностью в 800 лошадей, толстая броня и 130-мм пушка в полусферической башне делали тяжелый танк почти неуязвимым и непобедимым на поле боя.

— Только вот чего я боюсь, Иван Митрофанович, — озабоченно продолжил внезапно помрачневший подполковник. — Наверняка ведь предстоят совместные действия с пехотой…

— С кавкорпусом Дунаева, — уточнил Ходынцев.

— Хороший мужик, но тем не менее… Ты же знаешь — если танковая часть действует совместно с общевойсковой, то старшим назначают общевойскового командира. И опять растащут твою дивизию и мой полк поротно-побатальонно.

— Не растащут, — успокоил его генерал. — Есть приказ Ставки — танковые части и соединения, оснащенные новой техникой, получают большую самостоятельность. Нам с тобой даже командарм только указывать может. И остатки Дунаевского хозяйства могут оказаться у меня в подчинении.

Он хотел что-то добавить, но вошел адъютант и доложил:

— Товарищ генерал, приехал генерал из Ставки.

Когда они спускались по древним каменным ступеням, Савчук настороженно поинтересовался:

— Что за человек этот однофамилец?

— Чудной он, — сказал Ходынцев, и непонятно было, как относится генерал к однофамильцу. — Седой совсем, лет на десять, если не больше, старше меня. Но при том пару раз назвал меня «дедом». И не могу понять, откуда взялся — никто про него не слышал, не было такого командира в Красной Армии, но в тридцать девятом вдруг появился…

— В тридцать девятом и в конце тридцать восьмого многие вдруг появились, — хмыкнул Савчук.

— Верно говоришь, однако не сидел он, это мы тоже выяснили… Но военную науку отменно знает. Летом исключительно точно угадывал немецкие рывки. Кабы не его интуиция, все могло намного хуже повернуться… В общем, сам увидишь… Здравия желаю, товарищ генерал-полковник.

Эшелоны с тяжелыми танками миновали городскую станцию, не снижая хода. Люфтваффе трижды за ночь бросалось на поезда, но дивизия истребителей «Як-3» неизменно отгоняла врага, добавляя на земле костры сбитых бомбардировщиков. Хозяйство Савчука разгрузилось на полустанке в полусотне километров западнее реки. К рассвету последние танки укрылись в лесу на фланге ставшего в оборону кавкорпуса генерала Дунаева. По соседству ждали своего часа полки Ходынцева. Колонна грузовиков с последними подразделениями мотострелков подтянулась уже утром, немцы побросали бомбы, но без большой пользы.

Командный пункт саперы оборудовали под елями на горбатой высотке, с которой равнина просматривалась на всю дальность огня дивизионной артиллерии. Горизонт на западе затянуло дымом — там отступали части, не сумевшие удержать врага в «бутылке».

— Их авангарды подойдут часа через два, — процедил седой «однофамилец» с четырьмя генеральскими звездочками на петлицах. — Диспозиция вам понятна: подпустить и расстрелять, пользуясь огневым превосходством. Напоминаю — противник прекрасно маневрирует огнем и колесами, даже небольшое превосходство в полевой артиллерии сохранил. Поэтому внимательнейшим образом отслеживайте любую попытку обходов или охватов. Имейте в виду: возможны сюрпризы — по некоторым данным, ставка Гитлера послала на наш участок новые танки «Тигр».

— Читали, — вырвалось у «деда». — Виноват…

— Виноват будешь, если немца к реке пропустишь, — усмехнулся седой генерал.

Первыми, вслед за нестройно отступавшей советской пехотой, к передовой подкатили немецкие мотоциклисты. Опорные пункты врывшихся в грунт кавалеристов встретили врага плотным огнем, и разведка откатилась, оставив убитых. А вот выставленные перед лесом немногочисленные патрули мотострелков мехкорпуса отступили почти без сопротивления, вяло постреливая из винтовок, и укрылись за деревьями. У противника должно было возникнуть впечатление, что на этом участке нет прочной обороны, то есть между лесом и правым флангом кавкорпуса тянется широкая плохо прикрытая полоса. Несколько мотоциклов рванулись через пустое поле, и лишь в трех километрах наткнулись на подразделение, поспешно копавшее траншеи.