– Ну что ж. Я, конечно, прикажу слугам как следует поискать ее, – ответил хозяин.

Его многословие окончательно убедило меня в том, что он знает о вчерашних происшествиях гораздо больше, чем считает нужным говорить. Хозяин тем временем раскрыл регистрационную книгу.

– Ваша комната оплачена вперед. Только распишитесь здесь и можете ехать куда хотите. – В его глазах мелькнул огонек жадности, свойственный всем представителям этой профессии, но я не оставил ему никакой надежды на чаевые. Джеффрис не мог бы поддаться на такие дешевые уловки.

Я дотронулся до шляпы и отправился на поиски железнодорожного вокзала. Всю дорогу я боролся с желанием оглянуться и попытаться выяснить, кто же за мной следит.

Из дневника Филипа Тьерса

Как М. Х. и подозревал, корреспонденция из Адмиралтейства была. Ее должны были доставить в то время, когда он находился в клубе. Обычно в это время в квартире находился я и принимал почту. Но на этот раз я отсутствовал и тем самым дал преступнику время начать поиски, а также возможность самому получить доставленный пакет.

М. X. убежден, что причина дикого разгрома остается неясной, поскольку преступник мог прекратить свои поиски, как только почта оказалась в руках. «Он искал не что-то бывшее в квартире, а то, что доставили туда», – заявил М. X., как только ему сообщили о том, что почта была отправлена. По отчету адмиралтейской почтовой службы он установил время налета. Если бы я вернулся на десять минут раньше, то смог бы предотвратить несчастье, но я находился у матери. М. X. просмотрел копии посланных ему документов, как обычно, раскладывая их перед собой на столе и скользя по ним взглядом. Он схватывает содержание настолько быстро, что я не успеваю за это время прочесть заголовки документов. Он признает, что работает с большим напряжением. «Чем скорее мы узнаем имя преступника, тем скорее я смогу отправиться в Европу на помощь Гатри».

Когда я пришел на вокзал, поезд только подходил к перрону. Так что я успел отправить Джеймсу очередную телеграмму и убедиться в том, что билет, который мне дали вчера по дороге в Дувр, был именно на этот поезд. Голова у меня все так же болела, мысли путались, в животе продолжались рези. Поэтому, когда выяснилось, что у меня билет в первый класс, я приободрился, надеясь отдохнуть после бессонной ночи. Я не желал никаких разговоров, от мысли о возможных попутчиках меня бросало в дрожь. Закинув саквояж в сетку, я принялся устраиваться поудобнее, чтобы провести следующий этап путешествия с наибольшей пользой для себя, проще говоря, как следует выспаться. Тем не менее я нет-нет да вспоминал об отправленной телеграмме. Содержание ее было следующее: «Не удовлетворен вашими действиями на сегодняшний день. Приложите все усилия, чтобы ускорить решение вопроса». Оставалось лишь надеяться, что я правильно вспомнил шифр. Несмотря на все попытки восстановить его в памяти, я не был уверен, что написал все так, как следует. Одна лишь мысль о возможной ошибке заставляла меня злиться на себя самого. Но, с другой стороны, что было бы, если бы записная книжка не промокла настолько, что все записи безвозвратно погибли! Вся операция провалилась бы, не успев толком начаться… и это после всех усилий, которые Майкрофт Холмс предпринял, чтобы подтвердить подлинность Августа Джеффриса. Я даже радовался гибели одной из рубашек – она оказалась настолько испачкана чернилами, что ее не спасла бы никакая стирка.

Когда поезд с грохотом тронулся, я попытался задремать. В мыслях проплыли события последних тридцати шести часов, и неотвязное ощущение досады на судьбу, Викерса и Майкрофта Холмса преследовало меня. Сидя с закрытыми глазами, я мысленно пытался рассортировать свои достижения и неудачи, когда дверь открылась и в мое купе вошла молодая женщина, одетая в траур.

– О! – воскликнула она по-английски. – Я не знала… Я думала, что буду одна.

– Я очень сожалею, – откликнулся я, но тут же вспомнил о своей роли и не встал ей навстречу. – У меня билет в это купе.

– Боюсь, что у меня тоже, – сказала она, глядя на меня с несчастным видом. Хотя ее лицо было скрыто вуалью, спускавшейся с широких полей шляпы, я все же разглядел голубые глаза и белокурый локон. Получилось очень неловко.

– Ну почему же, – ответил я, пытаясь сохранить хотя бы намек на хорошие манеры, но так, чтобы не скомпрометировать Джеффриса. – Что, у вас кто-то недавно помер?

Девушка была шокирована.

– Раз вам так хочется знать, моя мать умерла уже два месяца тому назад. – Судя по произношению, она была родом из Уорикшира, происходила из хорошей семьи и получила прекрасное образование.

– Довольно странно, что женщина в трауре разъезжает одна по Европе, – нахально сказал я. Честно говоря, как только открылась дверь, я заподозрил в своей попутчице шпионку Викерса или загадочных врагов, с которыми мне только что пришлось познакомиться. Хотя справедливости ради нужно заметить, что подозрение у меня вызывал любой, кто попадался на глаза. Головная боль еще больше усиливала опасения. Поэтому я разговаривал возмутительным тоном, но оправдывал это для себя дурным характером Джеффриса.

– Не знаю, зачем я отчитываюсь перед вами, но я еду к своему брату. Он служит в посольстве в Базеле. В британском посольстве. – Она опустилась на противоположное сиденье, вынула из дорожной сумки книгу и попыталась читать.

– Хотел бы я знать, какой это брат позволит своей сестре одной скитаться по незнакомой стране? – сказал я, глядя, как она раскрыла том Адама Беде и пролистала примерно треть романа в поисках места, где остановилась. – Как же этот британский посол позволил сестре путешествовать без сопровождающих? Он совсем бесчувственный, что ли? Я бы ни за что не отпустил свою сестру в одиночку разгуливать по Франции.

– Это вас не касается, – высокомерно ответила девушка. Льда в ее голосе хватило бы, чтобы заморозить цветущий сад.

– А может быть, вы сами придумали все это? – рискнул продолжить я, вчуже отметив свое возмутительное поведение. – Наверно, вы просто телеграммой сообщили ему, когда вас следует ждать, и отправились в путь.

– Я совершенно не должна отчитываться перед вами в своих действиях, – сказала девушка и нервно поправила вуаль.

Несколько секунд я молча смотрел на нее, а затем отвернулся и приготовился вздремнуть. За окнами пробегали французские пейзажи.

Мы ехали уже около часа, когда я сквозь полузакрытые веки увидел, что моя молодая попутчица поднялась, отложила книгу и крадучись двинулась в мою сторону, с трудом удерживая равновесие при непрерывных рывках вагона. К своему удивлению, я понял, что девушку интересовал мой саквояж. Она попыталась дотянуться до него, не задев меня, но в этот момент вагон резко качнуло. Девушка вскрикнула и замахала в воздухе руками, пытаясь отстраниться от меня, но не удержалась на ногах. Мгновение спустя она неуклюже рухнула прямо мне на колени, шляпка с вуалью съехала набок, подол юбки зацепился за каблук, обтянув изящную ножку. Такие формы ожидаешь скорее увидеть на изысканном концерте, чем в купе французского поезда.