В древности такую устремленность посчитали бы, пожалуй, безумием. Пускаться по нехоженым тропам в горы ради того, чтобы встретить опасность и испытать судьбу? Испытаний и бед хватало везде. Смерть в ту пору не ютилась на узких горных дорожках; она смотрела из соседнего перелеска, на конях кочевника перелетала по степи, все убивая и выжигая на своем пути. Смерти было много для сильных и молодых, а стариков и так оставалось наперечет. Зачем было спешить в горы?

Их зов слышат поныне лишь люди цивилизованных стран, где берега рек давно одеты в гранит, поля и степи вымощены асфальтом городов и шоссе, а смерть почти умерщвлена горстями таблеток, остриями скальпелей и флакончиками микстур. Она забыта и потеряна; ей не до нас, и мигом что-то исчезло в жизни; без страха смерти все стало пресным и скучным – дерзкие и самонадеянные люди сами принимаются искать ее. Они спешат в горы. Все, что изгнано из наших городов – тяготы и лишения, ярость и страдания, – притаилось там.

В горах наше тело ощущает опасность каждой клеточкой. Всем своим существом мы противимся бедам – холоду и голоду, усталости и боли. В городе тело дремлет, окруженное комфортом; об опасностях и бедах думает лишь рассудок, да болит душа. В горах мы реагируем, побеждаем природу, радуемся. В городе мы нервничаем и, даже победив врагов, страдаем. В горах мы уверены; в городе разбиты. Горы – страна, которую мы пришли покорить. Город – сеть, в которой обречены увязнуть.

Горы полны правоты и правды. Город полон интриг и инсинуаций. Даже мертвая и косная природа в городе спешит обмануть. Нити проводов норовят ударить током. Радиация, не выдавая себя ни звуком, ни запахом, исподволь убивает. Притупленные мельканием и шумом чувства уже не реагируют на мчащийся навстречу автомобиль. Сражаться с этими бедами бесполезно, ибо организм не готов дать им отпор. Тело поникло в безволии, оцепенело, ослабло.

В горах кровь кипит в жилах. Горы открыто бросают нам вызов; мы готовы к нему. Здесь ничего не дается без борьбы и жертвы. Здесь надо уметь защищаться руками и ногами. Надо бороться за жизнь всеми нашими чувствами, умным мозгом и пылкой душой.

Здесь, в горах, смерть мерит человека и, признав его волю и силу, одаривает первозданным счастьем. Избегнув этой встречи в городе, мы лишаем себя необычного упоения жизнью. В городе мы отгородились от мира. Горы выковывают нам душу, готовую объять весь мир.

Уже на высоте 2500 метров горы становятся суровыми и недружелюбными. Они скорее напоминают пустыню, вставшую на дыбы, – пустыню, где любая песчинка превратилась в камень, где все они слились воедино. Любая гора – это окаменевшая Сахара, скрученная в конус и водруженная на краю равнины – словно для того, чтобы мы испытали свою волю и храбрость, устав бесцельно блуждать по простору.

В горах природа спешит вытряхнуть на нас все из своих запасников. Она встречает то ледяным холодом, то невыносимой жарой. Солнечные лучи жгут так, что обжигают кожу. Снег, отбрасывая блики, слепит глаза. Погода меняется в считаные минуты. Еще минуту назад светило солнце, и вдруг небо полосуют молнии; за ними наползает туман, а то, клубясь и кружась, грохоча и шипя, наваливается буря, спеша смести все на своем пути. Даже бывалые скалолазы не могут расслабиться и перевести дух. Всюду опасность: лавины и расселины, камнепад и лед.

Вдобавок организм слабеет. На высоте 6000 метров тело заметно истощено. Даже сон не помогает восстановить силы. Организм все хуже вырабатывает тепло, а вокруг становится все холоднее: подчас температура опускается до 35° ниже нуля. Малейшая неточность может обернуться гибелью. На вершине Джомолунгмы кислорода вчетверо меньше, чем на уровне моря. Даже у тренированного спортсмена кислорода в крови вдвое меньше обычного. В горах жизнь настолько тесно переплетена со смертью, что в любую минуту рискуешь задеть смертоносную нить.

На самом деле в горах мы ведем ту жизнь, к которой человеческое тело привыкло и приспособилось за многие тысячи лет. Мы напрягаем все силы; мы живем на пределе физических возможностей; мы стремимся во что бы то ни стало выжить. В нас воскресают давно загубленные нами таланты, принесшие нашим предкам победу над Природой.

В городе мы – вялые, анемичные Homo futurus, люди размышления, резона и рассуждения. В горах мы – дикие, резкие и стремительные Homo sapiens sapiens, люди ловкости, решительности и мгновенной реакции. Мы отвергаем будущее, в котором век от века слабеем и дряхлеем; мы возвращаемся в прошлое, где были молоды и сильны. Мы идем вспять ровному ходу времени; мы идем поперек равнины – в горы!

В конце пути, достигнув высочайшей вершины, покорители гор испытывают одно и то же чувство: просветление. Природа ли очистила их души или Бог, судить не нам. Нам лишь выбирать, стоит ли нам самим отправляться в горы, чтобы победить скуку и суету, исцелить свою душу?

Почти все крупнейшие горные системы планеты продолжают расти и сегодня. Некоторые прибавляют по сантиметру в год, другие поменьше. Долгое время ученые терялись в догадках, пытаясь понять, что за сила побуждает каменные вершины стремиться ввысь.

Сдвиг блоков земной коры (образование гор) в пределах молодой платформы

В последние полвека, с тех пор как в науке утвердилась теория глобальной тектоники плит, многое в этом феномене стало ясно. Именно столкновения литосферных плит порождают мощные горные хребты. Так, океаническая плита Наска, сталкиваясь с Южно-Американской плитой, погружается под нее со скоростью до десятка сантиметров в год и понемногу приподнимает ближнюю к себе часть континента. Там растут Анды.

Спутниковые наблюдения свидетельствуют, что примерно пятая часть всей поверхности планеты деформирована в результате столкновений литосферных плит. Однако детали этих событий, особенности химических и физических процессов, протекающих при субдукции, а значит, и горообразовании, еще предстоит выяснить. Немало загадок, связанных с горами, их «становлением и взрослением», все еще ждут своего ответа.

Например, ученые давно спорят о том, когда на планете появились первые горы. По нашим нынешним представлениям, рождение гор неразрывно связано с процессами тектоники плит. Очевидно, первые горы стали формироваться, когда началось движение литосферных плит. А когда это случилось? Насколько зависит скорость, с какой растут горы, от скорости движения соответствующих литосферных плит? И долго ли еще расти, например, Гималаям? Какой высоты могут достичь самые большие горы нашей планеты? Какая судьба, вообще, ждет современные горы?

Если бы горы могли говорить, им наверняка бы нашлось много чего поведать. О том, как на протяжении миллионов лет они росли, вздыбленные процессами складчатости. О том, как ветер и вода – две стихии природы, наделенные убийственной силой, – стачивали их каменный остов. О том, как у их подножия скапливались мощные слои осадочных отложений. Наконец, некоторые горы могли бы рассказать и о том, что все в этой жизни когда-нибудь возродится. Ведь так было и с ними. Разрушенные эрозионными процессами почти до основания, они «покоились во прахе» всего лишь несколько миллионов лет, но потом та же сила, что однажды вызвала их из небытия, вновь вернула их к жизни, заставив, как и прежде, стремиться ввысь.