— Ах, да. Ее... ведьм.

Род нахмурился, стараясь выглядеть проницательным знатоком, а в голове у него вертелось: «Ведьмы как объекты политики?»

— Веками, — продолжал Туан, — ведьм пытали до тех пор, пока они не отрекались от Дьявола, или подвергали испытанию водой. А если и это не помогало — сжигали на кострах. — На миг Рода охватила жалость к поколениям эсперов. — Но теперь их укрывает королева, и из-за этого пошла молва, будто она сама ведьма.

С трудом оторвавшись от своих мыслей, Род прохрипел:

— Я полагаю, это вряд ли вдохновляет народ на подвиги во имя королевы и ее дела.

Туан прикусил губу.

— Скажем, люди не уверены...

— Чертовски напуганы, — уточнил Род. — Но я заметил, что ты не считаешь нищих частью народа.

Туан покачал головой.

— Нет, они стоят особняком. Их ненавидят и презирают все сословия. И все же из этой паршивой заготовки я рассчитываю вытесать третью ножку для трона королевы.

Пристально вглядываясь в лицо Туана, Род некоторое время переваривал его последние слова. Затем он откинулся на спинку стула и поднял кружку.

— Возможно, ты обладаешь именно тем, в чем нуждается королева, — сказал Род, сделав глоток, и, вертя в руках кружку, спросил: — Наверное, советники делают все возможное, чтобы еще больше запугать народ?

Туан озадаченно наморщил лоб и покачал головой.

— Нет, они ничем подобным не занимаются. Можно подумать, что им плевать на народ.

Хмуро уставившись в кружку, Туан болтал в ней вино.

— Да и ни к чему растолковывать людям, чего те должны бояться.

— Поскольку они и без того это прекрасно знают?

— Да, ибо народ видел, что все королевские ведьмы не могут отвадить баньши от ее крыши.

Род озадаченно нахмурился.

— Да пусть оно хоть борозду протопчет на стене, если уж так приспичило! Вреда ведь от этого никакого, разве не так?

Туан изумленно уставился на него.

— Разве ты не слышал о том, что влечет за собой появление баньши, Род Гэллоуглас?

У Рода засосало под ложечкой. Тому, кто старается сохранить инкогнито, незачем демонстрировать свое невежество в области местных поверий.

— Когда на крыше появляется баньши, — объяснил Туан, — кто-то в доме умирает. И всякий раз, когда баньши гулял по стене, Катарина была на волосок от смерти.

— Вот как? — поднял брови Род. — Кинжал? Упавшая черепица? Яд?

— Яд.

Род откинулся на спинку стула, потирая подбородок.

— Яд — оружие аристократов. Бедняк не может себе этого позволить. Кто же из Великих Лордов настолько ненавидит Катарину?

— Да никто, — ужаснулся Туан. — Ни один из них не падет так низко, что применит яд, Род Гэллоуглас! Это обесчестило бы его.

— Честь еще имеет здесь какой-то вес, да? — Увидев шокированное лицо Туана, Род поспешил продолжить:

— Поэтому исключаем вельмож. Но кто-то играет им на руку. Не советники ли это?

В глазах Туана вспыхнуло понимание и зарождающийся гнев. Он откинулся назад и кивнул.

— Но почему ее смерть им выгодна? — нахмурился Род. — Разве что один из них стремится короновать своего повелителя и стать Советником короля...

Туан кивнул.

— Возможно, они все хотят этого, дружище Гэллоуглас.

Неожиданно Род представил себе Грамарай, разодранный на двенадцать постоянно воюющих между собой удельных княжеств. Во главе каждого из них стоит феодал — марионетка в руках своего советника. Японская узурпация, человек за троном, и анархия.

Анархия.

На Грамарае действовала инопланетная сила. Ее агенты были вооружены высокой технологией и изощренной политической философией. Великих вельмож постепенно поссорят между собой, а народ с помощью Дома Кловиса повернут против знати. Двенадцать удельных княжеств распадутся на враждующие графства, те в свою очередь на отдельные домены, и так далее, пока не возобладает всеобщая анархия.

Именно советники являлись той инопланетной силой, что последовательно подводила страну к состоянию анархии. Но зачем?

Однако с ответом на вопрос «зачем?» можно было и повременить. Сейчас на повестке дня стоял заговор, которым руководил Дюрер — советник милорда Логайра. И целью его являлась смерть Катарины.

* * *

Перед скачущим обратно Родом выросла черная на фоне неба громада замка. Лишь подъемный мост и опускная решетка были залиты светом факелов. Копыта Векса глухо застучали по подъемному мосту. Темная фигура отделилась от гигантской тени ворот и, приблизившись, ухватила Рода за лодыжку.

— Стой, Род Гэллоуглас!

Род опустил взгляд и, улыбнувшись, кивнул.

— Рад встрече, Бром О'Берин.

— Возможно, — сказал карлик, изучая лицо Рода. — За сие ночное дело ты должен держать ответ перед королевой, Род Гэллоуглас.

Пока они шли в королевскую комнату для аудиенций, Род не переставал теряться в догадках: откуда Брому стало известно, где он побывал этой ночью. Конечно, у карлика был шпион в Доме Кловиса, но как ему удалось столь оперативно доставить донесение Брому?

Они подошли к массивной дубовой двери, обитой железом и задрапированной золотистым и зеленым — цвета королевского рода — бархатом. Бром придирчиво оглядел двух часовых, проверяя, надраена ли кожа и блестит ли металл. Род кивнул солдатам, но их лица были будто вырублены из гранита. Неужели его акции упали столь низко?

По кивку Брома один из гвардейцев трижды глухо стукнул тыльной стороной ладони в дверь и широко распахнул ее. Род вошел вслед за Бромом в комнату, и дверь захлопнулась за ними.

Они оказались в маленькой, но с высоким потолком, комнатке, обшитой панелями из темного дерева. Ее освещали лишь четыре больших свечи, стоящие на покрытом бархатом столике в центре комнаты, и огонь, едва теплившийся в отделанном кафелем камине. Всю противоположную стену занимал огромный книжный шкаф.

По обеим сторонам камина стояли тяжелые резные кресла. Еще два были придвинуты к столику. В одном из них, склонив голову над большой старинной книгой в кожаном переплете, сидела Катарина. Рядом с ней на столике лежали открытыми еще пять-шесть книг. Ее белокурые волосы ниспадали на плечи, резко выделяясь на красновато-коричневой ткани платья.

Она подняла голову, и ее глаза встретились с глазами Рода.

— Добро пожаловать, — сказала она мягким хрипловатым контральто, столь разительно отличавшимся от резкого сопрано, звучавшего в комнате Совета, что Род на мгновение растерялся: неужели это одна и та же женщина?

Но по-прежнему настороженные, надменные глаза не оставили места для сомнений — да, это была Катарина.