– Но, Кирилл Владимирович, вам же выданы расходные средства… – Артузов казался озадаченным. – Вот и используйте их для организации всех необходимых мероприятий.

Норвегия, Сторсанд

Две недели назад Новиков, уже восемь дней ошивавшийся в столице Норвегии и ее окрестностях, отправил в страну счастливой охоты американского моряка Джозайю Финна, став обладателем его документов, имени и биографии. Внешне Кирилл был даже чем-то похож на незадачливого маремана-задиру, который сперва два часа приставал к Новикову с рассказом о своей печальной судьбе, потом еще два часа – с предложением вместе выпить и «поставить на уши этот долбаный Осло», а потом целых пять минут на улице пытался ударить Кирилла по голове недопитой бутылкой «Джека Дэниэлса». Но – увы! – это было выше его скромных сил. Через пять минут они наконец вышли к облюбованному Новиковым месту возле портовых пакгаузов…

Труп с лицом, размозженным ударом кирпича, без документов и без одежды, был аккуратно спущен в темную воду, и на этом история Джозайи Финна из Луизианы окончилась печально и навсегда. Впрочем, это был конец истории подлинного Джозайи, а вот фальшивый сейчас сидел в стареньком трактире и попивал водку с норвежскими полицейскими.

СССР, Москва

– Товарищ Сталин, я полагаю, что конец объекта должен носить показательный характер. Не в смысле причастности Структуры, а в смысле – «собаке – собачья смерть».

Сталин подумал, постучал трубкой о край пресс-папье из дешевого мрамора и ответил:

– Я думаю, что вы правильно полагаете. Это очень правильное решение, товарищ Новиков. Но я, от имени Центрального Комитета нашей с вами партии, должен напомнить вам, что это событие никак не должно быть связано ни с Советским государством, ни с партией большевиков.

Норвегия, Сторсанд

– Слушай, парень, а как тебя занесло в нашу богом забытую дыру?

Новиков хмыкнул, затем с видимой грустью продемонстрировал жандармам свой бумажник, в котором лежали три пятифунтовых банкнота, сотня крон и двадцатка Североамериканских Соединенных Штатов:

– Это – все, что у меня осталось, чтобы дожить до прихода моей «Одинокой звезды». А Осло – дорогой город… Эдак я скоро и свой талисман в дело пустить буду должен, – он вытащил и показал собутыльникам золотой «игль».[42]– А тут – дешево, тихо и спокойно.

– Вот что я тебе скажу, venn kamerat![43]Не самое лучшее место ты выбрал, чтобы встать на якорь! – Капрал, чье дружелюбие было изрядно подогрето еще тремя порциями акевитта и одной порцией пунша, хлопнул Кирилла по плечу. – Думаешь, Матс зря тебе про коммунистов помянул?

– А что, у вас их здесь много? – спросил Новиков, старательно имитируя речь изрядно подвыпившего человека. – У вас тут что, зоопарк для коммунистов?

Жандармы радостно заржали.

– Почти угадал, Финн, старина! Почти! – Матс Снорсон доверительно придвинулся к Кириллу. – Ты про Троцкого слыхал?

– Это который русского царя убил? – округлил глаза Новиков. – Постой-ка, Матс, но он же вроде как помер?

– Нет, это не тот помер, – просветил своего «американского» друга образованный капрал Вермандсон. – Это у них Ленин помер, а Троцкий – живехонек.

– Здесь он у нас сидит, – заговорщицки подмигнул Снорсон. – В гостинице «Сандби».

Тут он прервался, чтобы одним длинным глотком допить пунш, и Новиков призывно замахал рукой трактирщику: неси, мол, еще – присовокупив для пущей убедительности бумажку в десять крон. Жандармы, восхищенные щедростью своего нового друга, быстро о чем-то пошептались, после чего Арне Вермандсон привстал и навис над столом и Кириллом:

– Джозайя, старина, а хочешь на него посмотреть?

– На кого? – Новиков пьяно качнулся. – Я б лучше на нее посмотрел.

– На кого «на нее»? – растерялся капрал.

Кирилл махнул рукой:

– А все равно, лишь бы молодая и в юбке, а не в штанах. Неплохо бы, чтобы еще и ноги раздвинула.

Матс пьяно захохотал:

– Вот теперь сразу скажешь: Джозайя Финн – настоящий моряк! Что ни случись, а он – о бабах!

Но капрала уже разобрало. Он пересел к Новикову, облапил его за плечи:

– Нет, fyr, ты подумай: когда ты еще такое увидишь, а? Ну вот представь: вернешься ты в свою Америку, и спросят тебя: «Джозайя, а что ты видел в Норвегии?» Ты им скажешь: «Осло видел, Сторсанд видел. Видел хороших норвежских парней Арне Вермандсона и Матса Снорсона. Девок норвежских видел…»

Новиков с удовлетворением отметил, что капрала уже понесло. Но тот распалялся все сильнее и сильнее:

– А тебя тогда опять спросят: «А что ты видел такого, чего нет у нас в Америке? Девки у нас такие же, как и в Норвегии. Или у них – поперек?»

– А я им так скажу: «Ребята. Я видел копов, с которыми честному моряку незазорно выпить!» Вот что я им скажу!

От таких слов оба жандарма прослезились и полезли обниматься, нещадно обдавая Кирилла могучим перегаром. Но когда закончилось бурное изъявление чувств, капрал снова свернул на свое:

– Это ты, конечно, хорошо сказал, venn kamerat, но подумай, как будет здорово, если ты им скажешь: «Я видел большевика Троцкого, который такой страшный, что сами большевики выгнали его из своей большевистской России!» Разве это не здорово?

– Здорово, – пьяно мотнул головой Новиков. – Согласен. Ведите его ко мне – мы с ним выпьем!

Жандармы снова заржали.

– Э-э, брат, это ты загнул, – отсмеявшись, сообщил Матс. – Ему выходить нельзя. Мы его как раз и стережем! – И он гордо расправил плечи. – Но показать тебе его мы можем. Тебе ж все равно устраиваться в «Сандби» – другой-то гостиницы тут нет и никогда не было.

– А-а, ладно! – Новиков хлопнул ладонью по подставленной руке капрала. – Ваша взяла, ребята! Ведите, показывайте! Только прихватим еще бутылочку… генеральным грузом…

Демонстративно покачиваясь и спотыкаясь, Кирилл шагал вместе с жандармами к гостинице «Сандби». В потайном кармане его плаща имелась желатиновая капсула с производным от ЛСД, которое он синтезировал еще в лаборатории Осинфбюро. Теперь оставалось только подобраться к объекту, незаметно скормить ему эту капсулу и чуть-чуть скорректировать направление мыслей жертвы. Все остальное он сделает сам…

В гостиницу его пропустили без звука – еще бы! – ведь он был в компании всеми уважаемых Арне Вермандсона и Матса Снорсона. «Патриархальные нравы, – усмехнулся Кирилл про себя. – Сплошная пастораль! Офицер где-то гуляет, один капрал еле на ногах стоит, второй смотрит на бутылку, словно волк на Красную Шапочку, и все остальное ему уже и не интересно, даже то, что его собственная кобура расстегнулась… Двое жандармов треплются с Матсом, и оружия, кажется, нет ни у одного… Идиллия, мать их!..» Его пригласили выпить со вторым капралом, чьего имени он не запомнил, а потом просто и без затей проводили к Льву Давидовичу. Тот что-то писал, но когда Новиков и Снорсон вошли, поднял голову: