Ответа не последовало.

Я повернул дверную ручку. Она оказалась не заперта.

— Не нравится мне это, — сказал я Мышу. — Ладно, идем, — я осторожно толкнул дверь и заглянул в полутемную квартиру.

Тут-то и сработала ловушка.

Впрочем, успех ловушки зависит от того, насколько врасплох удается застать намеченную жертву. Я держал свой новенький, усовершенствованный браслет-оберег наготове. Темная квартира осветилась зеленоватой вспышкой, и этот клубок света устремился ко мне. Я поднял левую руку, на запястье которой поблескивала цепочка из сплетенных полосок различных металлов — преимущественно, серебра. Подвешенные к цепочке крошечные металлические щиты в своей прошлой жизни тоже были серебряными. Теперь мне пришлось заменить большую часть их щитами из стали, меди, никеля и бронзы.

Новый оберег действовал не совсем так, как старый. Прошлый выстраивал жесткий, хоть и невидимый барьер, отражавший материальные тела и кинетическую энергию. Жара, скажем, он не задерживал. Собственно, именно поэтому моя левая рука прожарилась, можно сказать, до костей. Да и от других видов энергии, тем более магических, старый оберег защищал так себе. Когда бы не война и необходимость тратить столько времени на занятия с Молли (совершенствуясь при этом), мне бы и в голову не пришло мастерить такой изощренный девайс. По сложности он превосходил все, что мне приходилось мастерить прежде. Каких-нибудь лет пять назад мне это было бы просто не по зубам. Мне бы тогда не хватило на это времени…да и острой необходимости в этом, пожалуй, тоже не было.

Впрочем, одно дело тогда, а другое — сейчас.

Выстроившийся передо мною щит представлял собой не привычный светящийся бледно-голубым прозрачный купол. Вместо этого он расцвел всеми цветами радуги и тут же застыл серебристой глыбой. Я сделал его куда хитроумнее старого. Защищая от всего того, что задерживал старый, он служил одновременно барьером для жара, холода, электричества — даже, если потребовалось бы, для звука и света. Помимо этого он справлялся (по крайней мере, по моим расчетам) с самыми разнообразными магическими энергиями. Пожалуй, в описываемый момент эта его способность играла решающую роль.

Светящийся зеленый шар вырвался за порог и мгновенно вспух разрядами крошечных переплетающихся молний.

Заклятие ударило в мой щит и рассыпалось по коридору фейерверком злобных оранжевых искр. Я мгновенно убрал защитное поле.

— Forzare! — рявкнул я, высвобождая встречный заряд энергии.

Невидимая сила метнулась в дверной проем — и тут же напоролась на защитное поле порога. Большая часть энергии ушла на его преодоление — должно быть, сквозь дверь в квартиру прорвалось не больше процента от выпущенного мною заряда, но на это я и надеялся. Вместо того, чтобы крушить все на своем пути (а подобными заклятиями я поднимал и переворачивал машины), энергии этой хватило аккурат для того, чтобы сбить с ног взрослого человека.

До меня донесся удивленный женский вскрик, а потом стук упавшего на пол тела.

— Мыш! — крикнул я.

Пес ворвался в квартиру, а я вошел следом за ним, вновь оставив большую часть своих магических способностей у порога.

Именно на этот случай в кармане моей ветровки лежал револьвер 44-го калибра. В квартиру я вступил, держа его в левой руке; локтем правой я двинул по выключателю.

— День у меня сегодня не задался, — сообщил я.

Мыш тем временем удерживал кого-то на месте — точнее говоря, опрокинул на пол и уселся сверху. Веса в Мыше две сотни фунтов: в качестве удерживающего средства более чем достаточно, и хотя он демонстративно оскалил зубы, никакой активной борьбы там не наблюдалось.

Справа от меня стояла, застыв как кролик в луче прожектора, Анна Эш, и именно на нее я наставил свой пистолет.

— Ни с места, — предупредил я ее. — На магию я сейчас не способен, а это значит, у меня больше, гораздо больше соблазна нажать на курок.

— О Боже, — пробормотала она севшим от потрясения голосом. Потом облизнула губы, не пытаясь скрыть дрожи. — Ладно. Т-только не стреляйте, пожалуйста. Не делайте этого.

Я приказал ей подойти к Мышу и его пленнице. Она повиновалась, и это дало мне возможность контролировать обеих, не крутя головой. Я чуть расслабился, и хотя пистолета не опустил, но палец с курка убрал.

— Не делать? Чего?

— Того, что вы сделали с другими, — устало произнесла Анна. — Не делайте этого. Не нужно.

— С другими? — переспросил я, не вложив в эти слова и половины того отвращения, что ощущал. — Вы что, решили, что я пришел убить вас?

Она уставилась на меня как на ярмарочного уродца.

— Вы явились сюда, вы взломали мою дверь, вы тычете в меня пистолетом. И как, по-вашему, я должна о вас думать?

— Не ломал я вашей двери! Она была не заперта!

— Но вы сломали мой оберег!

— Да потому, что боялся, что вам грозит опасность, дура вы несчастная! — взорвался я. — Я боялся, что здесь находится убийца.

Несколько раз кашлянула, словно задыхаясь, женщина. Прошла, наверное, секунда, прежде чем я сообразил, что это смех, и смеется прижатая Мышом к полу женщина.

Я опустил пистолет, щелкнул предохранителем и сунул его в карман.

— Нет, правда. А вы решили, что это идет убийца? И приготовили западню для него?

— Ну… нет, — неуверенно пробормотала Анна. — То есть, это не я ее сделала. Наш орден… мы наняли частного сыщика, чтобы он занялся этими убийствами. Это она придумала заманить убийцу в ловушку, когда он явится сюда.

— Частного сыщика? — я покосился на вторую женщину. — Мыш!

Мой пес, вильнув хвостом, поднялся, попятился и сел у моей ноги. Женщина, которую он удерживал все это время, села.

Кожа ее имела бледный оттенок — не болезненный, как это бывает у тех, кто почти не бывает на солнце, но здоровый цвет древесины под внешним слоем грубой коры. Вытянутое лицо я не назвал бы красивым — скорее, привлекательным: большие, полные живого интеллекта глаза, выразительный рот. Стройная, с длинными руками и длинными ногами, она была одета в джинсы, черную футболку с эмблемой «Аэросмита» и коричневые кожаные сапоги с высоким голенищем. Она приподнялась, опершись локтями о пол, склонила голову набок, так что длинная прядь волос соломенного цвета упала ей на глаз, и не без ехидства улыбнулась мне.

— Привет, Гарри, — она коснулась пальцами кровоточащей точки на нижней губе и поморщилась, хотя ехидства в ее голосе от этого не убавилось. — Это у тебя новый посох, или ты просто рад меня видеть?

Сердце мое пару раз дернулось, чуть не выпрыгнув из груди, я зажмурился, открыл глаза и снова посмотрел на женщину… женщину, бывшую в моей жизни первой.

— Привет, Элейн.

Пока Анна Эш варила кофе, я присел в кресло. Мыш пошел за Анной на кухню: уж он-то никогда не теряет надежды урвать кусочек. Там он уселся, всем своим видом изображая муки голода и повиливая хвостом.