— А не лучше ли было охотиться ночью? Не так горячо.

— Умник, — неодобрительно заметил тот же, кто обозвал Брюса остряком. — Всегда находится умник с одним и тем же предложением.

— Ночью охотиться опаснее. Огненным тварям без разницы, светло или темно на дворе. Зато мы в темноте вляпнем по самые яйца.

— Садись, парень, — миролюбиво позвал Агги удивленного Конопатого. — Топать далеко, отстанешь… За уши возьмешься — убью! — пообещал он, едва Конопатый неуверенно примостился на широкой спине.

— Нас тринадцать, — сообщил негромко Скуц, обращаясь к Агги. — Как раз для жароеда. И снаряжение новое…

Агги коротко кивнул. Расплющенные ороговевшие ступни оставили в пыли округлые, с мелкими щербинами, глубокие отпечатки.

* * *

Рукоход нес взрослого человека легко, без малейших усилий. Усилия приходилось прилагать Конопатому, чтобы удержаться на покатой спине Агги, потому что хвататься особенно было не за что.

Гряды пологих, остроконечных горок то и дело перегораживали путь. Приходилось петлять между ними. С конусов горок иногда срывались шаровые молнии.

— Это земляные драконы, — равнодушно отозвался кто-то в ответ на вопрос новичка. — Сдохли и лежат. Раньше хоть клыки у них дергали, а сейчас ничего не осталось. Смотрите под ноги, тут скалозудов полно…

В складках земляных шкур таились каверны, закрытые слоистой глиняной коростой. Гнезда драконьих паразитов смахивали на зажмуренные глаза.

Разношерстая команда двигалась на лихорадочно багровеющее на востоке небо. Как только гряды горок остались позади, стало ясно, что даже ночью оно не дотлевает до мрака, переливаясь сумрачным багрянцем.

— Говорят, там маги Огневую Пасть открыли. Давно, еще до начала хода земли.

— Зачем?

— Да кто их знает, этих магов.

— Не терплю магов.

— С чего это?

— Воображают, что могут решать за других! Куда идти, что делать, как жить.

— А то без магов за тебя некому решать. Вон согнал тебя барон с земли, вот и таскаешься теперь по Пустошам. А маги тебя не трогали.

— Зато вон Агги тронули так, что… — Говорливый нелюбитель магов осекся.

Упомянутый Агги пострадавшим не казался. Бежал быстрее всех, отталкиваясь руками в перчатках, перескакивая через рытвины и складки мятой, словно жеваной земли. Привешенный на грудь фонарь освещал ему путь.

Воздух все сильнее горчил. Неразличимый пока во тьме дым исподволь ел глаза. Предусмотрительные охотники замотали лица тряпками. Непредусмотрительные новички мысленно досадовали на свою недальновидность.

Брюс то и дело оглядывался назад. Вывараны шли следом, но, кажется, их стало меньше.

— Ага. Пошли вараньи сопки. Тут саламандр много. Если словишь парочку, можешь слизью намазаться, станет легче, — посоветовали Брюсу. И тут же добавили простодушно: — Только потом прыщи пойдут.

На ногах у Брюса были крепкие ботинки, подбитые драконьей чешуей. Перчатками Брюс обзавелся накануне на рынке. И куртка, хоть и старая, прихваченная в пещерах, была сшита из кожи вулканного варана. Амулет Брюс пока оставил лежать в кармане.

Примерно в полночь сделали привал. Здесь уже не требовалось разводить костер, чтобы согреться. Земля была теплой, покрытой червоточинами, оттуда дышало зноем, а иногда и плескало огнем. Над ними охотники подогревали еду.

— Никогда здесь не был. — Сползший со спины Агги Конопатый выглядел ошарашенным и подавленным. Присел рядом с Брюсом, видно, на правах знакомого. Хотя все здесь держались поодиночке.

— Я на свадьбу хочу заработать, — сознался парень, натужно откашлявшись и глядя на Брюса красными, воспаленными от дыма глазами. — Я вообще-то плотник, но…

Брюс невольно с любопытством покосился на коллегу по несчастью.

— Пора! Идем дальше…

Рассвет здесь наступал раньше, чем за горами. К тому же растрескавшаяся багрово сияющими бороздами и язвами земля сама светилась. Иногда трещина появлялась на глазах, рассекая небольшой отряд. А иногда по насквозь прогоревшей почве вдруг растекались языки бездымного, но жуткого зеленоватого пламени.

— Это сила земли выгорает, — пояснил кто-то авторитетно. — Защита ее. Как все прогорит, так огонь дальше двинется.

Хлопья пепла носил ветер. Смог стелился понизу, завихряясь седыми космами. Дышать было трудно. Зловещая Пасть над горизонтом наливалась золотом.

— А это что такое? — невольно спросил Брюс.

Светящийся горизонт словно наискось прочерчивала длинная черная линия. Как вешка, обозначающая край земли. Или заноза, вокруг которой воспалилось небо.

— Железная башня. Только до нее не доберешься. Далеко очень. И земля там сплошь расплавлена. Да и сама Башня выгорела, только скелет торчит.

— Откуда известно?

— Маг один летал. Здесь же, на Пустошах упал. Доспехи к шкуре приварились. А еще в сильную зрительную трубу видно, что она горелая насквозь. Тебе туда, что ли, надо?

Ему? Нет!

— Эй, а это дом? И еще… И еще там!

Неровно обточенные нагромождения камней при ближайшем рассмотрении оказались оплавленными остовами домов. Очень больших домов. Судя по фундаменту, сейчас обросшему синеватым, искрящимся мхом, постройка была величиной с замок.

По гребню руин промчалась молниеносная ящерица в шлейфе мелких искр. Мох полыхнул и стал черным.

— Тут раньше люди жили.

— Это город. Тут полно домов.

— Еще лет десять назад мы до Огненного края дня три шли, а теперь за ночь добираемся. А у меня дед за луну готовился к походу… И тогда еще там, где сейчас вывараньи сопки, жилое село стояло.

— Хорош болтать! Пошли разломы и светает.

Здесь уже гореть особенно было нечему, поэтому дым почти развеялся. Только земля дышала жаром, горячий воздух струился, делая далекое — обманчиво близким и искажая то, что можно было достать рукой.

Обещанные разломы тоже были. Земля внезапно лопалась, дыша черной гарью. Но хуже были те места, где верхний слой земли — тонкий и непрочный — еще держался, а под ним таилась каверна.

Мельком оглянувшись, Брюс не заметил ни одного выварана. Скорее всего, они отстали еще на сопках, где обитали их родичи. Верно говорят — прирученных вываранов не бывает.

Лица людей были сплошь в копоти и воспалены, несмотря на повязки.

— Вот здесь, — внезапно решил Агги, ссадив Конопатого.

Место для привала выглядело не особенно удобным — пустошь и подозрительные скалы рядом. Но рукоход тоже казался утомленным. Он единственный из всех не натянул одежду попрочнее, так что из прорезей кожаной безрукавки торчали могучие плечи, словно облитые блестящим лаком.