litbaza книги онлайнСовременная прозаНепричесанные разговоры - Айла Дьюар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 62
Перейти на страницу:

Не могла не видеть. Наряд можно сменить, волосы отрастут, но эта перемена необратима. Месяца четыре, не меньше.

– Девочка беременна, – сообщила Ирэн Биллу уже в машине.

Она тяжело опустилась на переднее сиденье, уронив на колени сумочку. До дома ехать далеко, надо бы устроиться поудобнее. Да какая теперь разница – удобно ей или неудобно! Дочь ведет себя как распутная дура, чтобы не сказать (Ирэн с трудом произнесла это слово даже в мыслях) шлюха. О каком удобстве может идти речь?

Ирэн накинулась на мужа:

– А все из-за тебя!

– Из-за меня? – Билл ткнул себя в грудь. – Из-за меня? Соображай, что говоришь. При чем тут я? Чем я виноват? Бог ты мой! Она же здесь, а я далеко! Я даже не видел, как…

– Нет. – Ирэн готова была ударить мужа. – Нет. Это все ты со своим дурацким бегом. С него-то все и началось. Тогда-то мы и потеряли Кору. Бег вскружил ей голову.

Дорогая моя Кора! – написала Ирэн, вернувшись домой. – Я все поняла. От матери такого не утаишь. Я ведь женщина. Страшно представить, какие ты глупости творишь. Но даже твой папа, похоже, догадался, что ты ждешь ребенка, а я и подавно. Надеюсь, ты хотя бы знаешь, кто отец. Не ожидала я от тебя, никак не ожидала. Быстро же ты пустилась во все тяжкие. Разумеется, мы тебя в беде не бросим. Но вот что я тебе скажу: ты разбила отцу сердце.

«Ты разбила отцу сердце». Кора читала и перечитывала эти слова. Весь день они не шли у нее из головы. «Ты разбила отцу сердце». А вдруг он плакал? Кора не сдержала слез, ей больно было за отца.

Дорогая мама! – написала Кора. – Конечно, я знаю, кто отец ребенка. Его зовут Клод, он француз, мы познакомились на вечеринке. Я его очень люблю, и он любит меня. Я с гордостью ношу его ребенка. Это для меня самое большое счастье. Родить ребенка важнее, чем получить образование. Я даю жизнь новому человеку. Что может быть прекраснее?..

Кора изливала на бумаге чувства, и все размашистей становился ее почерк. В самом конце она приписала: «Прости, что я разбила папино сердце. Передай ему, что я его люблю».

Письмо свое Кора помнила всю жизнь, не могла простить себя за него, и всякий раз при воспоминании о нем у нее щемило сердце. Говорят, нет хуже дурака, чем старый дурак; что за ерунда, думала Кора. Нет дурака опасней, чем молодой и твердолобый. Самые большие дураки – молодые.

– И все-таки, – рыдала Кора по ночам, когда воспоминания и боль в душе не давали ей уснуть, – и все-таки что, черт подери, можно ответить, когда твоя собственная мать говорит: «Я ведь женщина»? Как у нее язык повернулся? – И месила кулаками подушку, билась о нее головой, отчаянно пытаясь заснуть.

Через много лет, после очередной бессонной ночи, Кора сидела на кухне с Эллен за вином, сигаретами, сырными чипсами и беседой.

– Мне кажется, – призналась Кора, – что я живу во лжи.

– Ты? Вздор.

– Нет, правда. Моя мама говаривала: «Я-то знаю, я ведь женщина». Понимаешь, о чем я?

Эллен кивнула:

– Да, понимаю. Только сама никогда так не говорю. Ведать не ведаю, что особенного мне полагается знать как женщине.

– На днях я слово в слово именно это и сказала, – вздохнула Кора. – Представляешь, заявила ученикам: «Я ведь женщина как-никак, а потому знаю». С умным видом, даже свысока. Но что должна знать женщина? Как испечь бисквит? Сколько весит моток шерсти? В чем смысл жизни?

Эллен только пожала плечами.

– Не к добру это. Выведут меня на чистую воду. Ничего я не знаю, – продолжала Кора.

– Да ну, брось.

– Ума не приложу, что у женщин за секрет. Хожу по улицам, смотрю на женщин и думаю: а знают ли они то, что им положено? Неужели я одна не знаю, что значит быть женщиной? Я слишком рано ушла из дома. Рано завела детей. Бросалась в омут головой, ничему не научилась. Сейчас у меня работа, двое сыновей, а мне все кажется, будто я ничего не знаю. Мне за многое в жизни стыдно. Неужели это и знают все женщины? Что все мы – позор для наших родителей?

Услышав о ребенке, отец Коры стал каждую неделю присылать деньги. Они приходили по четвергам, в буром конверте, с неизменной запиской: «Все мы тут живы-здоровы и думаем о тебе. Береги себя, Кора, и не волнуйся, мы о тебе не забываем».

Кора так и не выяснила, известно ли было матери об этих деньгах. «Ты разбила отцу сердце». Это, разумеется, неправда. Но дочь понимала, как расстроился бы отец, знай он о том, что она творила. Не отцовское сердце разбила Кора своим беспутством, а свое собственное.

Глава четвертая

Кора и Клод познакомились на вечеринке. Кора подпирала стенку, попивая пиво, дымя косяком и покачивая головой в такт заезженной пластинке. В голове от косяка стоял туман, и все же Кора следила за Клодом, желая познакомиться. И познакомилась. Когда Клод наконец подошел к ней, Кора поняла, до чего одурманена всякой гадостью. Язык ее совсем не слушался. Разговоров почти не было.

– Привет! – сказал Клод.

– Угу, – промычала в ответ Кора.

– Принести еще выпить?

– Угу.

А в голове у Коры вертелось: вот пакость! В самую решительную минуту и мозги, и язык отказываются тебе служить! Но разве выскажешь такую сложную мысль, когда котелок не варит, а язык не слушается? И все же Корины «угу» оказались намного соблазнительней, чем она ожидала. Клод повел ее к себе и научил всему, что знал о сексе (а знал он куда больше, чем она).

Клод обитал в квартире у Сенного рынка, на четвертом этаже. Кора в жизни не видела места грязнее. Там разило затхлым подвалом, а половицы, казалось, вот-вот провалятся. К кровати Кора шла на цыпочках, спьяну решив, что так она меньше весит.

Плита, замызганный коврик, стол, стул, сковородка и крошечная кастрюлька. И кровать, само собой. Неубранная, без простыни, одеяла валялись комом с утра, когда Клод встал. Точнее, со второй половины дня, как позже узнала Кора.

Клод поцеловал ее на выходе из бара, и всю дорогу до его дома они целовались и тискались украдкой. А теперь они наедине и можно целоваться в открытую. И тискаться. Впрочем, Клод ее не тискал. Своими ласками он умел заставить женщину корчиться от наслаждения. В этом ему не было равных. Клод провел руками вдоль ее бедер и снял с нее трусики. А что с ними еще делать? Снимать. Кора застонала: «Еще, еще! Пожалуйста!» Ей было всего восемнадцать. Клод вошел в нее мягко, без толчков и резких движений. Они стояли в прихожей, у самых дверей; Кора прижалась к стене, обвила его ногами. Клод крепче прильнул к ней. От него пахло чесноком.

– Могу хоть всю жизнь так простоять, – похвастал Клод. – До самой смерти.

– А вот и не сможешь, – сказала Кора. Точнее, выдохнула. – Спорим, не сможешь!

– Смогу! – настаивал Клод. Но все же признал: – Пожалуй, нет.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?