– Ты спятил? – разозлилась Мэнди. – Зачем мне тебя обманывать?

– Даже не представляю себе. Почему бы тебе самой не рассказать? Зачем ты сюда приехала?

– Я два года горевала о тебе. Плакала ночами, думая, что ты погиб. Я так любила тебя, что не могла с этим смириться. Узнав, что ты жив, я бросила все и примчалась сюда, чтобы узнать, как ты, и…

– Не лги мне, – презрительно бросил Ренцо. – Ты играла со мной, не так ли? Тебе удалось меня соблазнить два года назад, и ты решила доказать себе, что можешь сделать это снова. Поздравляю, ты снова победила. Я попался в твои сети.

– Ренцо…

– Рассказать тебе, что со мной было, когда я свалился в пропасть? Я целую вечность провел в этом ледяном плену. Мне было так больно, что я молил Бога о смерти. Я думал, что ты погибла, и, после того, что между нами было, мне не хотелось без тебя жить. Я видел тебя. Ты протягивала мне руки, приглашая меня туда, где мы будем вместе, но я не смог к тебе прийти. Мое тело было парализовано, а сердце стремилось к тебе.

– Почему ты не рассказывал мне этого раньше? – произнесла она в болью в голосе.

– Потому что от пережитого потрясения у меня случилась амнезия. Очнувшись в больнице, я помнил только отдельные фрагменты, которые не мог понять. Но прошлой ночью все вернулось в мельчайших деталях. Когда я лежал в твоих объятиях, мне казалось, будто я был погребен под снегом, а ты зовешь меня к себе, но не к смерти, а к жизни. Мне открылся новый мир, потому что рядом была ты.

Внезапно он закрыл глаза, словно воспоминания причиняли ему мучительную боль.

– Ренцо, – прошептала она, приближаясь к нему.

– Отойди от меня, – отрезал он, снова открыв глаза, – но будь любезна выслушать до конца. Я все забыл, но по ночам меня посещали непонятные волнующие образы. Когда ты приехала, я понял, что эти образы были реальностью. Я не хотел в это верить. Убеждал себя, что ни одна женщина не заслуживает доверия, но, вопреки здравому смыслу, поверил тебе. Пусть впредь мне это послужит уроком.

– Ради бога, Ренцо, почему ты так себя ведешь? Разве я в чем-то перед тобой виновата? Это какое-то недоразумение.

– Знаешь, сколько бы я отдал за то, чтобы это оказалось недоразумением? Чтобы я не слышал тебя? Чтобы мне это приснилось?

– Что ты слышал?

– Твой телефонный разговор в саду несколько минут назад.

– Я тебя там не видела.

– Иначе бы ты была более осторожна, – отрезал он.

– Не понимаю, о чем ты.

– О том, что ты не стала бы называть его «дорогой», говорить ему, что любишь его. – Внезапно он подошел к ней. Его взгляд был безжизненным. – Прошлой ночью ты любила меня, сегодня – его, кто следующий?

Руки Мэнди сжались в кулаки. Ей хотелось больно его ударить. Как он посмел осквернить то, что было для нее так свято? На мгновение все чувства покинули ее. Осталась только ярость. Такая же слепая и безжалостная, как и его.

– Я заставлю тебя пожалеть об этих словах, – прошипела она.

– Сомневаюсь. Мне было чертовски приятно их произносить.

– Хочешь я снова сделаю тебе приятное? Хочешь знать, с кем я разговаривала? Его зовут Дэнни Дженкинс.

Он побледнел.

– Твой муж.

– Мой сын.

Это лишило его дара речи, но только на мгновение.

– Правда? – произнес он также презрительно. – Ты скажешь мне, кто его отец?

– Я сделаю еще лучше. Я покажу тебе его прадеда.

С этими словами она схватила со столика фотографию деда Ренцо, затем достала из кармана снимок Дэнни и протянула ему.

– Это мой сын Дэнни, уменьшительное от Данило.

Сев на кровать, Ренцо долго переводил взгляд с одной фотографии на другую. Сходство было таким поразительным, что сомнений возникнуть не могло.

Мэнди хотелось плакать. Она ненавидела себя. Она собиралась все ему рассказать в спокойной обстановке. Представляла себе, как он обрадуется тому, что в его жизни появился новый смысл.

И в конце концов она вывалила все это на него в порыве гнева, и ничего уже нельзя исправить.

Она робко посмотрела на Ренцо. Он положил маленькую фотографию на большую и пристально на них смотрел.

– Он родился в конце октября, – сказала Мэнди. – Спустя девять месяцев после нашей близости. Ренцо…

Обеспокоенная его молчанием, она коснулась его плеча.

– У меня есть… сын, – прошептал он. Мэнди опустилась на пол рядом с ним.

– У нас есть сын. Я думала, что он похож на тебя. До того, как увидела фото твоего деда.

– Мне и в голову прийти не могло… – пробормотал Ренцо. – Я все это время думал только о себе. Почему ты не сказала мне раньше?

– Потому что не могла. Сделай я это в первый день, ты бы тотчас вышвырнул меня. После этого я ждала подходящего момента, но он все не наступал. Ты не помнил, что мы занимались любовью, а без этого ты мог бы мне не поверить. Но после вчерашней ночи у меня появилась надежда. Я собиралась все тебе рассказать сегодня утром, но тебе пришлось уйти. Затем мне позвонила Сью и дала трубку Дэнни. Мы разговариваем каждый день. Он очень смышленый. Быстро схватывает новые слова и все понимает.

– Ты назвала его Данило.

– А как еще я должна была его назвать? Он твой. Здесь, – она положила ладонь на область сердца, – ты никогда не умирал. Я не могла тебя отпустить. Ты в Дэнни. Он очень красивый. Подожди немного, скоро ты сам его увидишь.

– Когда?

– Я позвоню Сью, и она сразу же его привезет. Сегодня для перелета уже поздно, значит, завтра. Все документы на него в порядке, и проблем у Сью не возникнет.

– Давай быстрее. Мы и так уже потеряли слишком много времени.

Мэнди позвонила Сью, и та уже через час забронировала билеты.

– Завтра, – сказала она Ренцо. – Самолет приземляется в полдень.

В ответ Ренцо порывисто обнял ее.

– Прости меня за все те гадости, которые я тебе наговорил. Я никогда не думал, что могу быть таким жестоким. Я причинил тебе боль. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?

– Мне нечего тебе прощать.

– Есть. Мне следовало спокойно спросить, с кем ты разговаривала по телефону.

– Будь тебе все равно, ты бы вел себя спокойно, – улыбнулась Мэнди. – Давай забудем об этом недоразумении. Ты совсем не жестокий. Просто ты был очень болен и еще не до конца поправился.

– Я рад, что ты все понимаешь, но…

– Ренцо, перестань. Ты не должен ни в чем себя винить. Кто лучше меня знает, через что тебе пришлось пройти? Но даже я знаю в лучшем случае половину. Мои страдания не идут ни в какое сравнение с твоими. Мы многое пережили, но у нас было то, о чем другие только мечтают.