Я открыла, что Адам великолепно готовит карри. Что телевизор ему докучает. Что ходит он очень быстро. Что он с большой тщательностью ремонтирует одежду — ее было совсем немного, — которую носит. Что он любит небольшие порции солодового виски, хорошее вино и пиво и ненавидит жареные бобы, костлявую рыбу и картофельное пюре. Что его отец еще жив. Что он не читает романы. Что он почти в совершенстве знает испанский язык и говорит на ломаном французском. Что он умеет вязать узлы одной рукой. Что прежде он боялся замкнутых пространств, пока не излечился от этого, проведя шесть дней в палатке в ложбине глубиной два фута на склоне Аннапурны. Что он не нуждается в том, чтобы спать долго. Что отмороженные ноги временами дают о себе знать. Что он любит кошек и певчих птиц. Что у него всегда теплые руки, как бы холодно ни было на улице. Что он не плакал с двенадцати лет, когда умерла его мать, до того дня, когда я согласилась выйти за него замуж. Что он не любит, когда крышки лежат отдельно от посуды и когда остаются открытыми ящики в шкафу. Что он по меньшей мере дважды в день принимает душ и подстригает ногти по несколько раз в неделю. Что он постоянно таскает в кармане бумажные носовые платки. Что он может удерживать меня одной рукой. Что он редко улыбается, смеется. Я просыпалась, а он лежал рядом и смотрел на меня. Я позволяла ему себя фотографировать. Позволяла смотреть на меня, когда принимала ванну, сидела в туалете, делала макияж. Я позволяла ему привязывать себя. Наконец я почувствовала, что меня словно вывернули наизнанку и весь мой внутренний мир, все, что принадлежало только мне, вылезло наружу. Я думала, что очень, очень счастлива, но если это было счастье, значит, никогда прежде я не была счастлива.

* * *

В четверг, через четыре дня после того, как Адам предложил мне стать его женой, и спустя три с того дня, как мы побывали в конторе мэрии, чтобы объявить о своем желании вступить в брак, заполнить необходимые формы и заплатить деньги, мне на работу позвонил Клайв. Я не видела Клайва и не разговаривала с ним с посещения боулинга в тот день, когда ушла от Джейка. Он вежливо и официально поинтересовался, не хотим ли мы с Адамом прийти на вечеринку по случаю тридцатилетия Гэйл. Она состоится завтра, в пятницу, в девять часов, будет угощение и танцы.

Я заколебалась.

— А Джейк будет?

— Да, конечно.

— А Полин?

— Да.

— Они знают, что ты приглашаешь меня?

— Я не стал бы тебе звонить, не обсудив это сначала с ними.

Я глубоко вздохнула:

— Говори адрес.

Я не думала, что Адам захочет пойти, но он меня удивил.

— Конечно, если для тебя это важно, — спокойно, как всегда, сказал он.

Надела платье, которое он мне купил, шоколадно-коричневое из бархата, с длинными рукавами, глубоким вырезом и косой обвивающей юбкой. Впервые за несколько недель я нарядилась. Я поняла, что с того момента, как появился Адам, я ненормально мало обращала внимание на то, что ношу, как выгляжу. Я стала тоньше и бледнее, чем раньше. Мои волосы нуждались в стрижке, а под глазами залегли едва заметные тени. Тем не менее, изучив себя в зеркале перед выходом, я почувствовала, что стала по-своему, по-новому более красивой. Или, может, просто заболела или сошла с ума.

* * *

Квартира Гэйл находилась в большом старом доме на Финсбери-парк. Когда мы приехали, свет горел во всех окнах. Даже с тротуара можно было слышать музыку и смех и наблюдать фигуры людей за раздвинутыми шторами. Я сжала руку Адама.

— Ты думаешь, это хорошая идея? Может, нам не следует идти?

— Давай зайдем ненадолго. Ты встретишься со всеми, кто тебе нужен, потом мы сможем уйти и где-нибудь поесть.

Дверь открыла Гэйл.

— Элис! — Она бурно расцеловала меня, словно мы были старыми подругами, потом принялась изучать Адама, будто не имела представления, кто это такой.

— Адам, это Гэйл. Гэйл, Адам.

Адам ничего не сказал, только взял ее руку и немного подержал в ладони. Она посмотрела на него.

— Сильвия была права. — Она захихикала. Она уже была пьяна.

— С днем рождения, Гэйл, — сухо сказала я, именинница с трудом вновь перевела взгляд на меня.

Комната была полна народу, все держали в руках рюмки с вином или банки с пивом. В углу, вцепившись в свои инструменты, расположился ансамбль музыкантов, но они не играли. Вместо этого музыка гремела из стереопроигрывателя. Я взяла со стола две рюмки, Адаму и себе, плеснула в них немного вина, потом огляделась. Джейк стоял у окна и беседовал с высокой женщиной в поразительно короткой кожаной юбке. Он не заметил, как я вошла, или притворился, что не заметил.

— Элис.

Я обернулась.

— Полин. Рада тебя видеть. — Я придвинулась к ней и поцеловала в щеку, но она не ответила мне. Я смущенно представила Адама.

— Я догадалась, — сказала она.

Адам взял ее под руку и отчетливо проговорил:

— Полин, жизнь слишком коротка, чтобы терять друзей.

Она выглядела ошеломленной, но по крайней мере не утратила дар речи. Я двинулась от них в сторону Джейка. Я должна была с этим покончить. Он уже заметил меня. Он по-прежнему разговаривал с высокой женщиной в юбке, но смотрел на меня. Я подошла.

— Привет, Джейк, — сказала я.

— Привет, Элис.

— Ты получил мое письмо?

Женщина оставила нас одних. Джейк улыбнулся мне и проговорил:

— Боже, как все непросто. Трудно остаться снова одному. Да, я получил твое письмо. По крайней мере ты не стала говорить: «Надеюсь, что мы сможем остаться друзьями».

Я увидела, что Адам в дальнем конце комнаты беседует с Сильвией и Клайвом. Полин была по-прежнему рядом с ним, а он по-прежнему держал ее под руку. Я обратила внимание, как все женщины таращатся на него, понемногу подвигаются к нему поближе, и ощутила укол ревности. Но потом он поднял глаза, наши взгляды встретились, и на его лице появилась смешная кривая усмешка.

Джейк перехватил мой взгляд.

— Теперь мне понятно, почему ты вдруг заинтересовалась литературой об альпинизме, — с горькой улыбкой сказал он. Я не ответила. — Я ощущаю себя полным идиотом. Все происходило у меня под носом, а я и не догадывался. Ах да, мои поздравления.

— Что?

— Когда это произойдет?

— А-а. Через две с половиной недели. — Он поморщился. — Да, и чего ради долго ждать?.. — Я замолчала. Мой голос звучал слишком звонко и радостно. — У тебя все в порядке, Джейк?

Теперь Адам разговаривал только с Сильвией. Он стоял ко мне спиной, а она смотрела на него с так хорошо мне известным восторженным выражением на лице.

— Тебя это больше не касается, — проговорил Джейк немного дрожащим голосом. — Можешь мне кое-что сказать? — Я заметила, что его глаза наполнились слезами. Словно с моим уходом на свет появился новый Джейк — тот, который утратил свою спокойную веселость и насмешливость; который мог запросто расплакаться.