— У меня от него мурашки бегут по коже.

— Берегитесь падающего валуна, мистер Койот.

Дэн оставил лейтенанта ДЭТП в облаке ароматного дыма и на лифте спустился вниз, на этот раз в подвал, где работали патологоанатомы.

Все еще загипнотизированная, девочка воскликнула: «Нет!»

— Мелани, сладенькая, успокойся, пожалуйста, успокойся. Никто больше тебя не обидит.

Девочка мотала головой, задышала быстро и часто, что свидетельствовало об охватившей ее панике. Вопль страха и ужаса застрял в горле, вырвался лишь жалким, пронзительным: «И-и-и-и-и». Она задергалась, пытаясь слезть с колен матери.

Лаура удерживала ее.

— Перестань дергаться, Мелани. Расслабься. Успокойся. Все будет хорошо.

Внезапно девочка ударила воображаемого нападавшего, выбросив вперед обе руки. Не ведая того, нанесла матери два сильных и болезненных удара. В грудь и лицо.

На мгновение Лаура застыла. Удар в лицо вышел таким сильным, что на глазах от боли выступили слезы.

Девочка скатилась с колен матери на пол и поползла от дивана.

— Мелани, остановись!

Несмотря на постгипнотическое внушение, требующее от девочки реагировать и повиноваться командам Лауры, Мелани приказ проигнорировала. Проползла мимо кресла-качалки, издавая животные звуки беспредельного ужаса.

Кот, сидевший на кресле-качалке, прижав уши к голове, тоже зашипел от страха. Когда Мелани проползала мимо кресла, перепрыгнул через нее, приземлился на пол и стремглав выскочил из кабинета.

Девочка исчезла за столом.

Лаура тоже обошла стол. Левую щеку еще саднило в том месте, куда ударил кулак Мелани. Мелани забралась в нишу между тумбами и спряталась там. Девочка сидела, подтянув колени к груди, обхватив ноги руками, сгорбившись, положив подбородок на колени, уставившись перед собой широко раскрытыми глазами, не видя ни Лауры, ни кабинета.

— Сладенькая?

Жадно ловя ртом воздух, словно она долго и быстро бежала, девочка выдохнула:

— Не дай ей… открыться. Держи… закрытой… плотно закрытой.

Эрл Бентон возник на пороге.

— Вы в порядке?

Лаура посмотрела на него поверх стола.

— Да… просто моя дочь… но у нее все будет хорошо.

— Вы уверены? Моя помощь не нужна?

— Нет, нет. Мне нужно побыть с ней вдвоем. Я справлюсь.

С неохотой Бентон вернулся в гостиную.

Лаура вновь заглянула под стол. Мелани по-прежнему тяжело дышала, но теперь еще и дрожала всем телом. Из глаз по щекам струились слезы.

— Вылезай оттуда, сладенькая.

Девочка не шевельнулась.

— Мелани, ты будешь слушать меня, будешь делать то, что я тебе говорю. Немедленно вылезай оттуда.

Вместо этого девочка попыталась еще глубже залезть в нишу, но ее спина и так упиралась в стенку между тумбами.

Лаура и представить себе не могла, что загипнотизированный пациент может полностью игнорировать команды гипнотизера. Она пристально посмотрела на девочку и решила позволить ей на какое-то время остаться в нише, раз уж там она чувствовала себя в относительной безопасности.

— Сладенькая, от кого или чего ты прячешься?

Нет ответа.

— Мелани, ты должна мне сказать… что ты увидела? Что я должна держать закрытой?

— Не дай ей открыться, — пролепетала девочка, вроде бы впервые отреагировав на вопрос Лауры, хотя глаза ее по-прежнему не отрывались от некоего ужаса в другом времени и месте.

— Чему я не должна дать открыться? Скажи мне, Мелани.

— Держи ее закрытой! — взвизгнула девочка, закрыла глаза и так сильно укусила нижнюю губу, что на ней появилась капелька крови.

Лаура сунулась в нишу, успокаивающе коснулась пальцами руки девочки.

— Сладенькая, о чем ты говоришь? Я помогу тебе держать ее закрытой, если только ты скажешь мне, о чем речь.

— Д-д-дверь, — промямлила девочка.

— Какая дверь?

— ДВЕРЬ!

— Дверь в резервуар?

— Она открывается, она открывается!

— Нет, — резко бросила Лаура. — Слушай меня. Ты должна слушать меня и принимать то, что я скажу. Дверь не открывается. Она закрыта. Плотно закрыта. Посмотри на нее. Видишь? Она даже не приоткрыта. Нет даже маленькой щелочки.

— Нет даже щелочки, — повторила девочка, и теперь пропали последние сомнения в том, что какая-то часть ее рассудка может слышать Лауру, пусть даже она продолжала смотреть сквозь мать и, по большей части, находилась в другой, созданной ею самой реальности.

— Нет даже щелочки, — кивнула Лаура, испытывая безмерное облегчение от того, что смогла в какой-то степени взять ситуацию под контроль.

Девочка чуть успокоилась. Она еще дрожала, а на лице отражался страх, но губу она более не кусала. По ее подбородку змеилась алая полоска крови.

— Теперь, сладенькая, дверь закрыта и останется закрытой, и никто и ничто с той стороны не сможет ее открыть, потому что я врезала в дверь новый замок, крепкий замок. Ты понимаешь?

— Да. — В слабеньком голосе слышалось сомнение.

— Посмотри на дверь. Видишь на ней большой, блестящий новый замок? Ты видишь новый замок?

— Да. — Уверенности в голосе Мелани прибавилось.

— Большой латунный замок. Огромный. —Да.

— Огромный и прочный. И ничто в мире не сможет сломать этот замок.

— Ничто, — согласилась девочка.

— Хорошо. Очень хорошо. А теперь… пусть даже дверь не сможет открыться, я бы хотела знать, что находится на той стороне.

Девочка промолчала.

— Сладенькая! Помни про крепкий замок. Теперь ты в безопасности. Поэтому скажи мне, что по ту сторону двери.

Маленькие бледные ручки Мелани поднялись и прошлись по воздуху перед ней, словно она пыталась что-то нарисовать.

— Что по другую сторону двери? — повторила Лаура. Руки двигались и двигались. С губ девочки слетали бессвязные звуки.

— Скажи мне, сладенькая…

— Это дверь…

— Куда ведет эта дверь?

— Эта дверь…

— Что за комната по другую сторону?

— Это дверь в…

— Куда?

— Это дверь… в… декабрь, — ответила Мелани, ее страх рухнул под напором других эмоций, печали, тоски, отчаяния, раздражения, все они чувствовались в вырвавшихся из груди рыданиях. А потом, вдруг: — Мамик? Мамик?

— Я здесь, крошка, — Лаура удивилась и обрадовалась тому, что дочь признала ее.