Почти одновременно с войсками Гудериана вынуждены были прекратить наступление 4-я танковая армия Гепнера и 3-я танковая армия Рейнгардта. Рейнгардт был в одном-двух переходах от Москвы, всего в 35 километрах. Но дальше продвинуться не мог. Как писал Гудериан, у него не было сил, «необходимых для достижения великой цели, уже видневшейся перед ним».

Москва многим уже мерещилась. 19 ноября 1941 года сам командующий группой армий «Центр» фон Бок пожелал с передовых позиций вблизи Истры посмотреть в бинокль на Москву. Здесь, между Истрой и Крюковом, в результате двухнедельных боев гитлеровцы вбили острый клин в нашу сторону. Крюковский плацдарм давал им возможность сделать новый бросок к советской столице. Чтобы этого не случилось, советские войска должны были в самое короткое время срезать этот клин. Задачу по разгрому противника командование 16-й армии поручило специально созданной группе, в состав которой вошли 6-я гвардейская стрелковая дивизия, которой после гибели Панфилова командовал бывший комендант г. Москвы генерал-майор В. А. Ревякин, 44-я кавалерийская дивизия и 1-я гвардейская танковая бригада.

На генерала Ревякина возлагалась персональная ответственность за проведение боевой операции по ликвидации Крюковского плацдарма. Немцы здесь успели закрепиться основательно. Рядом с Крюковом находилась небольшая деревня Каменка. Их разделяли лишь карьеры кирпичных заводов. Каждый каменный дом, а их было тут немало, оккупанты превратили в дот, построили также дерево-земляные сооружения, подтянули несколько десятков средних танков.

План боя, предложенный Ревякиным, не устраивал многих командиров, в том числе и Катукова. Во-первых, командующий группой распорядился распределить танки (по 5–6 машин) по стрелковым полкам, тем самым распылив основные силы для нанесения удара и развития успеха. Во-вторых, наступление предполагалось начать без предварительной артиллерийской подготовки[56].

Утром 4 декабря началось наступление на Крюково. Как и следовало ожидать, противник открыл массированный огонь из всех видов оружия. Кругом рвались мины и снаряды. Ни танки, ни пехота и уж тем более кавалерия не могли подойти даже к окраине села. Пришлось отводить войска на исходные позиции.

Стало очевидно: лобовая атака успеха не принесет. Крюково не взять без серьезной артиллерийской подготовки, и тем не менее Ревякин решил повторить атаку, направив в бой на этот раз все танки бригады, не оставив даже танкового резерва, что опять же чревато было серьезными последствиями: парировать контрудары противника было нечем. Катуков тревожился из-за того, что атака была назначена ночью, а при плохой видимости танкисты вряд ли выполнят поставленную задачу. К тому же бросать танки без прикрытия артиллерии куда как опасно!

Замысел — душа боя. Как раз замысел командующего группой не отличался ни четкостью, ни оригинальностью. И как результат — новая неудача. Бригада потеряла несколько танков. Потеря танкового экипажа и машины была для комбрига Катукова тяжелым ударом. Он считал, что даже если удастся взять Крюково, то это будет пиррова победа. Слишком дорогой ценой за нее придется заплатить!

В ту же ночь в штабе 8-й стрелковой дивизии состоялось совещание командиров. Ревякин нервничал: две атаки, проведенные без видимых результатов, обескуражили его. Причины неудачных атак проявились буквально во всем: плохое знание системы обороны противника, его огневых точек, не было четкого взаимодействия между подразделениями, отсутствовал какой бы то ни было маневр. Все говорило о том, что надо менять тактику.

В ходе обмена мнениями командиры высказали свои соображения по захвату Крюкова. Очередь дошла и до Катукова. Он сказал, что с самого начала вся группа действовала неверно. Придание одного-двух танков стрелковой роте не могло принести желаемых результатов. Мы били противника, по сути дела, растопыренными пальцами, а не кулаком. Обе атаки показали, что взять Крюково в лоб трудно, значит, надо искать выход. Какой? Надо все-таки обходить село, зажать его в железные клещи. Разумеется, все это предстоит сделать при достаточной артиллерийской подготовке.

С мнением Катукова согласилось большинство командиров.

Третья по счету атака началась утром 7 декабря. Основные силы группы наносили удар по фронту, два отряда, усиленные танками, обходили Крюково и Каменку. Танковые группы Лавриненко и Бурды, по замыслу Катукова, должны были действовать на главном направлении. Они поддерживали 1077-й гвардейский стрелковый и 45-й кавалерийский полки. Мотострелковый батальон Михаил Ефимович поставил на левом фланге, строго-настрого приказал его командиру капитану Голубеву действовать только по его сигналу. Тринадцать минут артиллерия била по крюковским, затем по каменским укреплениям. С командного пункта видно было, как в воздух взлетали бревна блиндажей, рушились дома, превращенные когда-то в доты. Огонь велся довольно сильный и прицельный. Пошли в атаку передовые отряды. Гитлеровцы ответили огнем. Они дрались за каждый дом, за каждый блиндаж и окоп, понимая, что если их выкурят из теплого насиженного места, то зимовать придется в поле.

Первые же донесения на командный пункт говорили о том, что наступление развивается успешно. Молчали только Лавриненко и Бурда. Вскоре откликнулись и они. Танки уже действовали в районе кирпичного завода и на северных окраинах Крюкова. И все же бой по разгрому Крюковского оборонительного узла затянулся, продолжался до второй половины дня 8 декабря. Гитлеровцы подтянули резервы, не раз бросались в контратаку. Только все их усилия были напрасны. Когда обозначился перелом в ходе боя, Катуков направил в обход Крюкова отдельный танковый батальон средних английских танков «Матильда» (получены по ленд-лизу) под командованием капитана Герасименко, приданный бригаде перед самым наступлением. Резерв комбрига довершил дело.

Разгромленный противник отступил на запад. На Крюковском оборонительном рубеже он потерял 10 танков, 2 грузовые и 10 легковых машин, 2 тягача, 2 тяжелых орудия. Кроме того, наши войска захватили 12 легких и средних танков, 6 грузовых и 5 легковых машин, 4 тягача и другое военное имущество.

У бригады тоже были потери: подбито 9 танков, одна машина сгорела на поле боя, все остальные отбуксированы в деревню Снегири, отремонтированы и вступили в строй. Танковая бригада приобретала опыт наступательных боев. Пока что это были первые шаги на запад, а бойцы-катуковцы говорили, что это шаги к Берлину. Как только затихли бои, Катуков с Кульвинским обошли Крюково и Каменку, облазили блиндажи и подвалы, изучая систему немецкой обороны. Михаил Ефимович заносил все, что его привлекало, в рабочую тетрадь. Впоследствии его наблюдения легли в основу инструкций, наставлений, памяток для танкистов и мотострелков.

Закрепившись на новых рубежах, бригада Катукова готовилась к преследованию противника, отошедшего на западный берег Истры и Истринского водохранилища. Немцам нельзя было давать передышки, задача теперь была одна — гнать их с московской земли, освобождать другие села и города.

Для преследования отступивших немецких частей командующий 16-й армией Рокоссовский создал три подвижные группы под командованием генералов М. Е. Катукова, Ф. Г. Ремизова и А. И. Белобородова. Катукову временно были приданы 17-я танковая и 40-я стрелковая бригады, в дальнейшем — 35-я, 55-я, 64-я и 71-я стрелковые бригады.