– Обрати внимание на вертолет, пересекающий восточную гряду. Помяни мое слово, эти ребята явились по нашу душу.

– Они, вероятно, вычислили наш курс, – предположил Питт, – а после того, как ты сбросил скорость, догнать нас не составило большого труда.

– Вряд ли у них имеются ракеты воздух-воздух, – вздохнул Джордино, – впрочем, чтобы отправить нас всех к праотцам, достаточно и автоматических винтовок.

Взрыв ракеты в нескольких метрах от носа вертолета опроверг этот слишком поспешный и оптимистический прогноз.

– Сорокамиллиметровая граната китайского производства, – подытожил свои наблюдения Питт. – Такая же, что они использовали для обстрела храма.

Джордино заложил очередной крутой вираж, пытаясь избежать нового выстрела ракеты, и вопросительно посмотрел на друга.

– Бери винтовку и поумерь их пыл, пока я доберусь до низкой облачности у побережья.

– Пустой номер, – отмахнулся Питт, стараясь перекричать рев двигателей. – Винтовку я выбросил еще в долине, а магазин кольта пуст Может быть, у нас на борту найдется другое оружие?

Джордино кивнул, закладывая очередной крутой вираж:

– Не стану говорить за других, но мое висит в углу за дверью кабины.

Питт надел наушники, висевшие на ручке его кресла, встал и направился к двери, хватаясь руками за стенки, чтобы удержаться на ногах.

– Надень и ты эти штуки, – прокричал он, – иначе мы не сможем координировать действия.

Джордино не ответил, занятый выполнением сложного маневра. И как раз вовремя. Очередная ракета прошла всего в метре под днищем вертолета и взорвалась в километре от него, ударившись в склон невысокой горы. Выразив свое отношение к наемникам в нескольких энергичных словах, он наконец смог освободить руку и водрузить наушники на голову.

Продолжая хвататься за все, что попадалось под руку, Питт добрался до двери и, откинув щеколду, широко распахнул ее. Шеннон с лицом скорее озабоченным, чем испуганным, подошла к нему и завязала веревку вокруг его талии, прикрепив другой конец к переборке у противоположной стены.

– По крайней мере, теперь у вас будет хоть какая-то страховка, – заметила она.

Питт благодарно кивнул и потянулся за винтовкой. Затем он улегся на пол возле открытой двери.

– Я готов, Ал, – крикнул он в микрофон, – постарайся развернуть машину так, чтобы я мог поупражняться в стрельбе по этим бездельникам!

Поскольку обе машины относились к одному и тому же типу, перуанский пилот должен был столкнуться с той же проблемой, но наемник предпочел не рисковать Некоторое время Джордино и его противник соревновались в искусстве высшего пилотажа, выполняя самые немыслимые маневры, надеясь добиться хотя бы незначительного преимущества.

“Перуанец знает свое дело, – подумал Джордино с невольным уважением одного профессионала к другому, – но и мы не лыком шиты”.

После очередного сложного маневра он неожиданно сбросил высоту и оказался прямо под днищем машины наемников.

– Огонь! – заорал он в микрофон, искренне надеясь, что Питт сумеет воспользоваться благоприятной ситуацией.

Питт даже не пытался поразить одного из пилотов наемников. Набрав в легкие побольше воздуха, он прицелился в один из двигателей машины, надеясь, если повезет, вывести его из строя. Винтовка пророкотала дважды и неожиданно смолкла.

– Чего ты ждешь? – нетерпеливо спросил Джордино. – Второй раз он не поддастся на одну и ту же уловку.

– В магазине оказалось всего два патрона, – оборвал его Питт. – Где у тебя запасной магазин?

– Когда я прихватил его у одного из ребят Амару, не было времени пересчитывать патроны, – огрызнулся Джордино.

Красный от злости Питт обернулся к пассажирам.

– У кого-нибудь здесь есть оружие? – рявкнул он.

– Все оружие мы оставили в долине, перед тем как забраться в вертолет, – пояснил Роджерс. – Боюсь, мы ничем не можем вам помочь.

В тот же момент очередная граната насквозь прошила корпус вертолета и вылетела наружу, не задев никого из пассажиров. Сконструированная для взрыва при контакте с бронированной техникой или укреплениями противника, граната не взорвалась, легко пронизав тонкую дюралевую обшивку машины.

“Нам дьявольски повезло, – подумал Питт, – попади она в один из двигателей или баки с горючим, все было бы уже кончено”.

Оглядев кабину, он с удивлением обнаружил, что все пассажиры освободились от ремней безопасности и лежали на полу, укрываясь за металлическими сиденьями, словно те могли защитить их от прямого попадания сорокамиллиметрового чудовища, способного вдребезги разнести тяжелый танк.

Шеннон заметила ярость на лице Питта и его отчаянный жест, когда он в гневе выбросил бесполезное ружье в открытую дверцу вертолета. И все же в ее глазах, обращенных к Питту, не было ничего, кроме абсолютного доверия. Она очень хорошо узнала его за последние двадцать четыре часа и была уверена, что он не из тех, кто так просто смиряется с поражением.

Питт перехватил ее взгляд и пришел в еще большую ярость.

– Какого черта вы еще ждете от меня! – заорал он. – Что, прикажете мне бросать в них камнями или корчить рожи в надежде, что они перепугаются и улетят прочь?!

Он оборвал свою гневную тираду, когда его взгляд упал на один из спасательных плотов. Питт потряс головой, пытаясь четче сформулировать возникший у него план:

– Ал, ты слышишь меня?

– Я слишком занят, чтобы вести светские разговоры, – ответил Джордино с неприязнью.

– Подними повыше эту алюминиевую кастрюлю и попробуй пролететь над ними.

– Что бы ты там еще ни придумал, попытайся проделать это побыстрее, а то или они угостят нас еще одной гранатой, или мы израсходуем остатки горючего.

– Попробую, – откликнулся Питт, к которому уже вернулось его обычное спокойствие.

Он отстегнул крепежные ремни, удерживавшие плот на полу машины. На ярко-оранжевом фоне отчетливо выделялась белая наклейка с надписью на английском языке:

“Максимальная грузоподъемность двадцать человек. Вес плота сорок пять килограммов”.

Взвалив плот на плечо, он уселся у открытой двери, свесив ноги наружу. Страховочная веревка, которой снабдила его Шеннон, обеспечивала ему сравнительную безопасность при очередном вираже машины.

Джордино смертельно устал. Управление вертолетом – трудное дело, требующее напряженного внимания.

Поэтому редкий пилот проводит за штурвалом больше одного часа, после чего либо передает управление машиной помощнику, либо включает автопилот. Джордино в одиночку управлял вертолетом уже более полутора часов. Кроме того, он не спал больше суток. Сложное маневрирование машиной во время боя с наемниками истощило его последние силы. Он физически ощущал, что его противник с каждой минутой приобретает все большее преимущество, которое скоро может стать роковым для беглецов.