Проклиная себя за слабость, Сабрина закрыла глаза и вздохнула.

Через мгновение Найл опустил ее на постель, зажег свечу и стал что-то искать.

Нашел и сел рядом с ней на кровать.

Найл осторожно прощупал ткани по всей длине предплечья, и Сабрина вдруг почувствовала острую боль, даже слезы выступили на глазах.

— Сожалею, моя хорошая, но я должен это сделать.

Он кинжалом отрезал левый рукав ее одежды. Рана оказалась глубокой.

Сабрина прикусила губу, чтобы не стонать.

— Должен признаться, — сказал Найл, чтобы как-то ее отвлечь, — что вообще-то не в моих правилах раздевать даму, прибегая к помощи ножа… Могло быть и хуже, — заметил он, возвращая кинжал за пояс. — Но рану надо прочистить. Я вернусь через пару минут.

Сабрина снова забылась сном. А когда очнулась, увидела рядом с Найлом графин виски и стакан.

— Я не смог найти опийную настойку. Давай-ка пей! — приказал он и поднес стакан к ее губам.

Она заставила себя проглотить огненную жидкость.

— Тетя говорила, что следует опасаться мужчин, которые спаивают наивных.

Он одарил ее светлой широкой улыбкой.

— Вас, госпожа Дункан, наивной никак не назовешь. Созрей в моей голове какой-нибудь хитроумный план, вы тотчас же разоблачили бы меня.

Едва ли ему пришло бы в голову затевать против нее нечто хитроумное, с горечью подумала Сабрина.

Найл встретил ее грустно-задумчивый взгляд. Он не понимал, почему его так влечет к ней. Обескровленные губы, бледное лицо. Обстоятельства, никак не способствующие вожделению.

Желание уложить эту женщину в постель не покидало его. Может, эта серая мышка колдунья? Он хотел изведать ее губы на вкус еще раз. Лечь с ней в ее девственную постель и накрыть ее своим телом. Хотел войти в нее, почувствовать шелковистую кожу ее бедер. Изведать тайные глубины ее чувственности.

Проклятие, ему пришлось напомнить себе, что она была ранена, когда защищала его.

Он стиснул зубы и сказал насколько мог спокойно:

— На этот раз ваша девственность останется при вас. Я должен разобраться с вашей раной.

Он смыл кровь вокруг раны и виновато посмотрел на нее.

— Боюсь, сейчас тебе будет больно, сладкая, но это надо сделать, чтобы рана не загноилась. — И он плеснул виски на рану.

Сабрина закричала. Не удержи Найл ее за плечи, она соскочила бы с кровати.

— Все, расслабься! — Видя, как храбро она сражается с болью, Найл наклонился к ней. — Все уже позади, девочка, — прошептал он возле ее виска. Он обнял ее, вдыхая нежный аромат ее волос.

Сабрина тяжело дышала, превозмогая боль.

— Может, мои родные и не слишком меня почитают, но если ты меня убьешь, спасибо не скажут.

Он чуть отстранился и с усмешкой, завораживающей ее, сказал:

— В самом деле?

— Если я умру… тебе придется избавляться от тела, а с этим могут быть проблемы.

— Я спрячу его в сундук.

Она невольно засмеялась, и это вызвало новый приступ боли.

— Потише, тигрица. Береги силы.

— Я не тигрица, — еле слышно пробормотала она. — Ты сам сказал, что я мышь.

— Я ошибался. Вынужден это признать после того, как ты приняла на себя удар.

— Это… Это не в счет.

— В счет, — мрачно возразил Найл. Он нежно убрал завиток с ее влажного лба. — Знаешь, я очень люблю жизнь, но если бы ты не вмешалась, вполне мог бы помереть.

— Любой бы так поступил на моем месте.

— Любой горец — возможно, но для женщины с долины… Недаром Джорди сказал, что ты храбрая девочка. А храбрость горцы умеют ценить. Ты стала гордостью клана.

Сабрина покачала головой. Она хотела, чтобы клан ею гордился, но она была не святая.

— Я испугалась.

Найл пальцем приподнял ее подбородок.

— Конечно. Любой бы испугался. Кстати, ты мне кое о чем напомнила. Я ведь должен свести с вами кое-какие счеты, госпожа Дуглас. — Он пригвоздил ее к месту взглядом. — Какого черта ты забыла в горах ночью? Зачем подвергала опасности свою жизнь?

— Я всего лишь хотела посмотреть, как угоняют скот, — слабо запротестовала Сабрина. — Я сопровождала Джорди.

— Видит Бог, я с ним поквитаюсь.

— Его не в чем винить. Ангус разрешил мне ехать. И я ни за что не вмешалась бы, не будь в том необходимости.

Найл нахмурился:

— Лично я велел тебе оставаться дома.

— Нет, не так. Вы просто отказались взять меня с собой.

— И на то была серьезная причина. Как вы видели, угон скота — дело серьезное. Отправиться туда даже наблюдателем — непростительная глупость и неосмотрительность.

— Может, и так. — Сабрина вздернула подбородок. — Я не обязана перед вами отчитываться, сэр.

Найл еле слышно чертыхнулся и сильнее сжал ее подбородок.

— Кажется, вы сказали, что не в ваших привычках искушать раненую женщину, — напомнила ему Сабрина.

Он отпустил ее и занялся ее раной.

— Кровь как будто остановилась. Давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы вы почувствовали себя уютнее.

Она сжала зубы от боли, когда он стал накладывать на рану свежую повязку. Руки у него были сильными, кисти узкими, пальцы тонкими и нежными настолько, что прикосновения его воспринимались как ласка, даже если причиняли боль.

— Ну а теперь, — тихо сказал он, когда с перевязкой было покончено, — надо попробовать переодеть вас в ночную сорочку, чтобы вы смогли уснуть.

— Ночную сорочку? — Сабрина была ошеломлена.

— Вы хотите сказать, что спите голой?

— Я сплю в сорочке, но… Я не хочу показывать ее вам.

— Скромность, конечно, может украсить девушку, но не жену. Когда мы поженимся, я вас заставлю забыть о скромности.

Сабрина округлила глаза и вздохнула:

— Я… я думала, что ослышалась. Он поднял бровь:

— Ослышались?

— Вы сказали… Когда мы поженимся.

— Да, именно это я и сказал.

— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. Их взгляды встретились.

— Женитьба не предмет для шуток, — парировал Найл. — Считайте, что мы помолвлены.

Она смотрела на него как на умалишенного.

— Прошу вас, попытайтесь сдержать восторг, — с сарказмом заметил Найл. Сабрина не произнесла ни слова. — Полагаю, ваша замедленная реакция — это следствие сильного удара по голове…

Сабрина резко села в постели.