– А он на грабли в сарае наступил, вот и поранился.

– На какие такие грабли, они ж в кладовке стоят? Ты чего это, поиздеваться надо мной решила? – взвилась бабища, переходя на свой визгливый дискант.

– Ты что развизжалась, как поросенок? Он мне сам так сказал, а я за что купила, за то и продаю, – повысила голос Женя. – И нечего на меня орать, прошу это запомнить раз и до конца дней своих. Если я начну показывать здесь свои вокальные возможности, думаю, тебе мало не покажется, – бросив вилку на стол, поднялась девушка со стула. Баба настороженно посмотрела на нее и на всякий случай сделала шаг назад. – Не боись, не трону, – захохотала Женя, видя, как перепугалась баба. – Я человек мирный, до поры до времени. Меня если не задевать, я спокойная, как удав. Так что заходи, чувствуй себя, как дома.

Баба вытаращила на Женю глаза и не могла сообразить, что ей сказать в ответ. Такой наглости она, естественно, не ожидала и была крайне обескуражена. Женя тем временем ополоснула тарелку с вилкой и, аккуратно поставив посуду на место, прошла мимо тетки к себе в комнату. В это время послышался шум у входной двери, и Женя увидела, как на пороге появилась женщина с сумкой почтальона.

– А, Наденька, здравствуй, милая. Как твои дела, как здоровье? – приветливо улыбаясь, проговорила румяная женщина. – Жара сегодня, – вздохнула она и, снова посмотрев на девушку, улыбнулась. – Ну, чего замерла-то? Пойдем, буду деньги тебе отсчитывать.

Женя чуть не ляпнула – какие деньги? – но, вовремя прикусив язык, кивнула головой и пошла вслед за женщиной, которая уже скрылась за дверью комнаты. Та уселась за стол и вытащила из сумки большую простыню ведомости.

– Так, деточка, вот здесь и здесь распишись. Паспорт принесла?

– Паспорт нужен? – растерянно спросила Женя.

– Надя, да что это с тобой сегодня? – удивилась почтальонка. – Разве ты не знаешь, что нужен? Уж сколько лет к тебе хожу, пора запомнить.

– Ага, я сейчас, – Евгения помчалась в комнату Нади. Она начала рыться в шкафу, надеясь, что паспорт ее сестры окажется именно там. Но в шкафу его не было, и девушка метнулась к тумбочке. В тумбочке его тоже не оказалось, и Женя задумалась.

«Надя убежала из этого дома и наверняка прихватила с собой паспорт. Что же мне делать? Скажу, что потеряла», – махнула девушка рукой и вернулась в комнату, где сидела почтальонша. Она уже открыла было рот, чтобы объявить пренеприятное известие, но увидела, что женщина держит в руках паспорт и записывает данные в ведомость. Рядом с ней стояла Марья Васильевна и подобострастно улыбалась.

– Надя, ты что, забыла, что твой паспорт лежит у тети? – улыбнулась почтальонша. – Иди распишись и получи деньги.

Евгения не спеша подошла к столу и взяла в руки авторучку.

– Где я должна расписаться? – напряженно спросила она.

– Вот, напротив твоей фамилии, – ткнула женщина пальцем в галочку. Женя быстро прочитала фамилию: «Гаврилова» и нерешительно поднесла авторучку к галочке.

«Черт возьми, сейчас распишусь не так, объясняй тогда, в чем тут дело», – думала она и, наконец решившись, поставила витиеватую роспись. К ее великому облегчению, почтальонша даже не взглянула, что там изобразила девушка, и начала считать деньги. Отсчитав положенную сумму, она положила ее на стол. Женя быстро взяла в руки паспорт сестры и засунула его в задний карман джинсов. Марья Васильевна одарила ее злобным взглядом, на который Женя лишь ехидно улыбнулась.

– Ну вот, ваш дом у меня последний. С семи утра сегодня на ногах, устала, как собака, – проговорила женщина и, свернув ведомость, засунула ее в сумку. Женя увидела, как тетка хотела взять деньги, и, опередив шуструю «родственницу», накрыла купюры ладонью. Она вытащила из пачки двадцать рублей и протянула их почтальонше:

– Это вам за труды, – улыбнулась Женя.

Женщина удивленно посмотрела на тетку, которая стояла рядом, поджав губы, и покачала головой.

– Нет, Наденька, не нужно, вон тетушка твоя будет против.

– Что значит будет против? – приподняла Женя брови. – Это мои деньги, и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Или я не права, тетушка? – ехидно посмотрев на застывшую «тыкву», спросила Женя. – Вот видите, молчание – знак согласия, – улыбнулась девушка и сунула две десятки в карман сарафана почтальонши. – Берите, берите, целый день на ногах, вы заслужили эти деньги. И потом, не такие уж они и большие, чтобы заострять на этом внимание. На двадцатку лишь пару батонов хлеба и купишь.

– Ну, спасибо на добром слове, – кивнула женщина и поднялась, чтобы уйти. – Всего хорошего, – сдержанно бросила она тетке. А девушке приветливо улыбнулась: – До свидания, Наденька, здоровья тебе, деточка.

– И вам не болеть, – улыбнулась Женя и пошла вслед за почтальоншей, чтобы проводить ее до дверей, не забыв прихватить со стола деньги. Она вернулась буквально через минуту и посмотрела на тетку веселым взглядом.

– Пойду-ка я в магазин схожу, куплю себе чего-нибудь вкусненького, – проговорила она, наблюдая за реакцией Марьи Васильевны. Та поджала губы и процедила:

– Нечего на глупости деньги тратить, мне нужно новый халат купить, этот вон порвался уже весь.

– А ты, как я посмотрю, не работаешь? – задала вопрос Женя и сама же на него ответила: – Конечно, не работаешь. Где тебе с таким-то задом? Вот и результат появления дырок на твоем халате. Кстати, когда платят деньги квартиранты, которые в моей квартире живут?

– Какие квартиранты? – прикинувшись непонимающей, спросила тетка.

– Я что, непонятно задала вопрос или ты глухая? – нахмурилась Женя. – Я про свою квартиру говорю, которую ты в аренду кому-то сдала. Когда тебе жильцы отдают деньги?

– Они мне уже отдали, за полгода вперед, – расправив свою мощную грудь, с вызовом ответила баба.

– Где они?

– Кто?

– Ты, Маня, лучше меня не нервируй, а отвечай на вопрос, когда тебе его задают. Я спрашиваю, где деньги, которые ты получила от жильцов?

– Их нет, потратила, – все так же подбоченившись, сказала Марья Васильевна. И тут же, не дав Евгении возмутиться по этому поводу, заорала: – А ты что же думаешь, я тебя за просто так кормить должна? За твои красивые глазки? Ты уж не ребенок, а взрослая девка, на тебя вон сколько всего уходит.

– Я и смотрю, – прищурилась Женя. – Особенно дорого тебе та каша обходится, которую я тебе на голову опрокинула. А уж шмотья-то в моем шкафу столько, что до самой смерти не переносить. Особенно мне нравятся трусики, от дырок ажурные. Про все остальное мне и говорить не хочется, сразу видно, что «только вчера куплено». А постельное белье ты случайно не на свалке нашла? А, тетушка? – говорила Женя, приближаясь к бабе. Та увидела, что у девушки сжимаются и разжимаются кулаки, и заголосила дурным голосом.

– Ой-ой, люди добрые, она меня убить хочет. Эта ненормальная совсем с ума сошла. Помоги-и-и-те-е, – взвизгнула она и проворно сиганула к входной двери, чего трудно было ожидать от такой жирной тетки. Евгения успела подставить ей ногу, и та со всего маху опрокинулась на пол, издавая при этом страшный грохот вперемешку с воем пикирующего бомбардировщика. Женя встала над распростертой на полу «тыквой» и совершенно спокойным голосом спросила: