— А это, Чейз Саммерз, не твое дело, — отрезала Джесси, вырвав свои поводья у него из рук. И, развернувшись, поехала прямо к Маленькому Ястребу.

Сначала они молчали, глядя друг на друга. Наконец Маленький Ястреб сказал:

— Мне бы не хотелось отпускать тебя, не поговорив. Но я на тебя очень рассердился.

— Извини.

— Я сердит не из-за тебя. Из-за него. Он тебя огорчает.

— Не беспокойся. Он просто упрямый парень и выполняет просьбу моей матери.

— Мне не нравится, что ты поедешь с ним вдвоем. Я поеду с вами.

— Нет. — Она энергично замотала головой. — Не хватает, чтобы еще вы мерились силой.

— Но если он до тебя дотронется…

— Прекрати, — сказала Джесси быстро. — С этим я сама справлюсь. У меня есть оружие. Видишь? — И она похлопала рукой по кобуре. Потом ласково добавила:

— Не думай больше обо мне. Я никогда не стану твоей. Маленький Ястреб. И я не изменю своего решения. Так что езжай домой; к жене.

Но он спросил:

— Ты еще приедешь в лагерь Белого Грома? Она нахмурилась:

— Не ищи меня.

— Похожая На Женщину…

— О, пожалуйста, не осложняй! — взмолилась она. — Нам не судьба быть вместе. Я это знаю. Спроси у своего шамана. Он тебе скажет то же самое. Не ищи меня. Мой дух не может соединиться с твоим. Понимаешь, Маленький Ястреб? Твой дух слишком велик для меня.

Она повернулась и поехала к Чейзу. Она один раз оглянулась на Маленького Ястреба, который сидел на лошади и пристально смотрел на них. Как ей было трудно сказать все это ему. Но она сказала! Она должна была так поступить, чтобы он больше не томился. Галопом, молча, пронеслась она мимо Чейза. И потому не могла видеть, как двое мужчин поедали глазами друг друга, а потом внезапно развернулись в разные стороны и поехали: Маленький Ястреб — к себе на север, а Чейз — за ней.

Джесси время от времени чувствовала на себе взгляд Чейза, когда они ехали по долине. Место было удивительно красивое. Горы Биг Хорд вырисовывались на западе. Вдали соединялись пастбища, отроги, образуя Роки Маунтэнз… Земля, покрытая ковром зеленой травы, казалась сказочно прекрасной. На деревьях вдоль заливчиков, будто золотые, сияли осенние листья. А медленно двигавшееся стадо буффало издалека казалось похожим на стадо гигантских черепах.

Девушка знала эту землю и любила ее. Она любила ранчо; у нее, правда, больше ничего и не было. И нигде она не хотела бы жить, кроме как здесь. Но Джесси чувствовала, что зашла в какой-то тупик. Да, она предчувствовала перемены, но еще не знала, не видела нового пути. Ей чего-то хотелось, но чего именно?..

В тот день они ехали без остановки, только напоили лошадей. Было поздно, когда наконец добрались до заливчика, где Джесси решила устроить привал. Солнце село, а луна еще только собиралась появиться на небосводе. Джесси собрала сучьев для костра и разожгла его Прежде, чем Чейз расседлал лошадь.

У Чейза не было другого выбора, кроме как подчиниться девушке. Ему и в голову не пришло просить ее остановиться раньше, когда он уже почти лишился сил. Поединок с индейцем стал для него тяжелым испытанием.

Его раны кровоточили, хотя индианка смазала их, перевязала, пока в то утро он ждал Джесси. Но из пореза на боку снова сочилась кровь и рубашка намокла. Рану надо было перевязать. Но он слишком устал, чтобы заняться этим. О, если бы он уже почистил лошадь!

— Садись, пока не свалился, — скомандовала Джесси у него за спиной. — В конце концов, если ты так устал, сказал бы раньше.

Он не знал, что она тоже наблюдала за ним.

— Я не хотел тебя беспокоить, — нерешительно проговорил Чейз.

Она вздохнула и, нарвав травы, вместо него вытерла Голден Рода.

— Возле костра есть еда, Чейз. Ее дала нам сестра Белого Грома. Так что можешь перекусить.

— Я думаю, лучше немного посплю.

— Сначала ты поешь, — тихо, но твердо сказала Джесси. — Тебе понадобятся силы завтра.

Судя по ее тону, следующий день предвещал быть нелегким.

— А куда мы так спешим? — проворчал Чейз.

— Я уже говорила тебе, меня не устраивает твоя компания. Так что чем скорее доедем, тем лучше.

— Тогда я во что бы то ни стало поем. Я не могу смириться с мыслью, что несколько лишних часов, проведенных со мной, будут так неприятны тебе.

— Спасибо.

И как при ее такой враждебности они поедут дальше? Кто бы мог поверить, что еще несколько дней назад они провели ночь самой невероятной любви?

Чейз принялся разворачивать тонкую кожу, в которую была завернута еда. Он уже съел несколько кусочков мяса, когда Джесси тоже подсела к костру. Выражение ее лица было отчужденным.

— Мне больно, Джесси, — признался он.

— От чего? — Тон ее чуть смягчился.

— От раны в боку, — А рана какая?

— Я и сам не видел, — признался он. Чейз попытался высвободить левую руку из рукава жакета и стало видно', что рубашка вся пропиталась кровью. Джесси вздрогнула, и это ему было приятно. Он посмотрел ниже и увидел, что кровь испортила и его брюки.

Джесси вскочила, помогла Чейзу снять жакет и рубашку, заставила его поближе подвинуться к костру, размотала повязку и внимательно осмотрела рану.

— Нет, рана не такая уж серьезная, — пробормотала она. — Но от тряски кровь не свернулась и сочится.

Когда Джесси пошла за водой, он приподнял руку, чтобы самому взглянуть на рану. Он нашел ее достаточно серьезной. Четверть дюйма в глубину и по меньшей мере десять дюймов в длину. А Джесси не брезглива, подумал он.

Она вернулась, осторожно промыла рану, Чейз смотрел, как у нее на лбу собрались морщинки от сосредоточенности, она даже прикусила нижнюю губу… Она была так близко от него, что он невольно стал думать о том, о чем совсем не следовало.

Джесси перевязала рану старой повязкой.

— У тебя есть еще рубашка? Я эту постираю. — Девушка посмотрела на Чейза вопросительно.

— У меня в сумке, под седлом. А может, ты брюки тоже постираешь?

— Они тебе пригодятся, ночь будет холодная.

— Все, что мне нужно, — одеяло и горячая женщина.

— Одеяло ты получишь.

Чейз улыбнулся, когда она бросила ему чистую рубашку и одеяло перед тем как пойти стирать. Она уже не сердится на него, и это его обрадовало.

Чейз завернулся в одеяло и пытался справиться с рубашкой, когда вернулась Джесси. Она помогла ему застегнуть ее, надеть жакет. Он улегся, и она опустилась на колени рядом с ним, чтобы поправить одеяло. Она склонилась над Чейзом, его рука сама собой обняла ее и притянула к груди. Девушка не пыталась вырваться, было слишком поздно.